Луи Жаколио - Пожиратели огня
— Спасибо, Дик, — заметил ему граф. — Это вы нарочно приняли на себя почин, чтобы не заставить меня стыдиться своей слабости.
— Извините, граф, я действительно очень устал. Это стояние в трубе, покуда меня не вытащил Лоран, меня чрезвычайно утомило. Я с таким удовольствием поужинаю и лягу спать…
— Ну, ну, уж хорошо…
Остановились. Едва Оливье опустился на землю, как сейчас же заснул сном праведника, позабыв даже закусить. Мистер Джильпинг не упустил перед сном основательно подкрепиться и выпить стаканчика три бренди.
XVII
Закусив на ночь, канадец и Лоран закурили свои трубки и расположились немного поодаль своих спящих товарищей, чтобы не мешать им своею беседой.
— Бедняжка! — проговорил старый траппер. — Как я упрекаю себя за недосмотр!..
— На беду мы с этим толстяком встретились! — продолжал сетовать Дик. — Без него мы отлично выбрались бы отсюда.
— Ну, будет, Дик, будет, — возразил Лоран. — Кто мог это предвидеть?
— Знаете что, Дик? У меня есть предчувствие, что мы отсюда никогда не выберемся.
— Нет, я так далеко не захожу, но думаю, что этот ученый причинит нам еще порядочно хлопот. И охота графу слушать его!.. Ну да мы еще посмотрим, чья возьмет.
— Право, я все более и более убеждаюсь, что он подосланный шпион!
— Если это так, то ему самому не сдобровать. Живой он у нас не уйдет ни в каком случае. Только я все-таки не думаю, чтобы вы были совершенно правы, Лоран, хотя присматривать за ним следует.
А бедный Джильпинг спал сном невинности, не предчувствуя, какое страшное возводится на него подозрение.
Дик и Лоран тоже порядком утомились и потому недолго боролись с настоятельною потребностью отдохнуть. Они легли рядом и заснули как убитые.
В эту минуту из соседнего углубления высунулась татуированная голова дикаря. Держась в тени, чтобы на него не упал свет от фонаря, дикарь осмотрел спящих и крадучись направился в их сторону. Он был совершенно гол и держал во рту нож.
Что ему было нужно? Неужели он собирался заколоть спящих одного за другим? Нет, это было бы слишком рискованно.
Близко прижимаясь к стене, дикарь дошел до Лорана и протянул руку к его фонарю, но вдруг отдернул ее, подумал немного и повернул назад. Вскоре он снова исчез в том самом углублении, из которого явился.
Все это произошло тихо и быстро.
Вернее всего, что он хотел украсть у путешественников фонарь, но, убедившись, что у них у каждого по фонарю, хотя зажжен был только один фонарь Лорана, отказался от своего намерения и поспешил убраться.
Едва дикарь скрылся, как проснулся Оливье. Он не привык спать на жестком, и потому короткий отдых на голой земле нисколько не подкрепил, а, скорее, еще более утомил его. Один за другим проснулись и его спутники. В путь тронулись довольно мрачно. Англичанин шел задумчивый и молчаливый; Лоран все думал о своем барине, который насилу передвигал ноги; один только неутомимый траппер был бодр и свеж, как всегда.
Компас Джильпинга хотя и не показывал, чтобы путешественники удалились в противоположную сторону от пещеры, однако по положению его стрелки следовало заключить, что туннель, по которому они шли, описывает около пещеры круговую линию. Во всяком случае, этот ход в конце концов должен был привести к пещере, и потому достижение цели было, по расчету Джильпинга, лишь вопросом времени.
Подбодряемые этой надеждой, друзья все шли и шли вперед. Наконец Дик вышел из терпения и заявил таким твердым тоном, какого Оливье от него еще не слыхал:
— Господа, наука вещь хорошая, но ведь она не всесильна. Я полагаю, что нам следует снова обсудить положение и решить большинством голосов, что дальше делать.
— Зачем такая торжественность, Дик? — возразил Оливье. — Пусть каждый выскажет свое мнение, и довольно.
— Нет, граф, уж позвольте мне настоять на своем! — отвечал канадец с почтительной твердостью.
Лоран горел нетерпением поддержать траппера. Оливье сам подал ему к этому повод, спросив его:
— А ты что на это скажешь, Лоран?
— О, я вполне разделяю мнение Дика, граф! — отвечал слуга.
— Да у вас точно заговор! — засмеялся Оливье, сам не подозревая, насколько верно он угадал.
— Отчего бы не сделать так, как он хочет? — вступился Джон Джильпинг.
— Только как же нам поступить, если голоса разделятся поровну?
— Кинуть жребий, — отвечал Дик, — а предварительно дать клятву подчиниться решению.
— Опять, Дик, зачем такая торжественность?
— О граф, не препятствуйте мне! Я, ей-богу, хлопочу больше о вас.
— Вижу, вижу, что все вы хотите спасти меня во что бы то ни стало.
— Но с вами спасаемся и мы!
— Хорошо, Дик. Я, граф Оливье Лорагюэ д'Антрэг, присягаю и клянусь подчиниться решению большинства или жребия, не предъявляя никаких возражений. Довольны ли вы?
— Да, граф.
И они пожали друг другу руки. Затем точно такую же клятву произнесли и остальные путешественники.
Совещание открылось.
— Я, — заявил Джон Джильпинг, — остаюсь при своем прежнем мнении, что нужно идти вперед по тому туннелю, где мы находимся.
— Я согласен с мистером Джильпингом! — сказал Оливье.
— Мне нечего сказать, — заявил Лоран. — Я ничего не знаю.
— А я вот что предлагаю вам, — заговорил Дик. — По-моему, идти дальше бесполезно. Я убежден, что туннель, по которому мы идем, составляет круг, описанный около пещеры, как около центра. Идя этим путем, мы никогда не дойдем до пещеры. По-моему, нам следует вернуться назад и пойти тем ходом, где я завяз.
— Но, Дик…
— С вашего позволения, граф, я предвижу ваше возражение. Но дайте мне договорить… Мы втроем, то есть вы, я и Лоран, опираясь на взаимную помощь, можем пролезть через узкий проход. Остается мистер Джильпинг… Не думайте, граф, что я собираюсь покинуть его на произвол судьбы. Я неспособен на такой поступок. Но ведь мистер Джильпинг, как вы, я думаю, сами слышали, так прельстился красотами кра-фенуа, что изъявил согласие посетить ее еще раз и побыть в ней подольше. Поэтому для него не будет большим лишением пробыть в ней одному несколько лишних часов после нашего ухода. Выйдя на свет Божий, мы отыщем Виллиго, который поможет нам вывести мистера Джильпинга из-под земли другим, более удобным для него, ходом. Вот мое мнение, граф. Я долго его обдумывал и пришел к убеждению, что это самый лучший путь.
