Николай Пржевальский - Путешествия к Лобнору и на Тибет
Голос царственного зверя – отрывистый, довольно громкий неприятный звук, иногда повторяемый несколько раз сряду. Впрочем, тигр издает свой голос редко, обыкновенно рассердившись, например, когда ушла добыча. Время течки того же зверя бывает осенью. Ранней весной тигрица щенит от 2 до 4, реже до 6 котят; в последнем случае, как замечают туземцы, сама мать съедает двух своих детенышей. Молодые остаются при матери, пока порядочно подрастут и научатся сами ловить добычу.
Мне лично при многократных охотах за тиграми как в Восточном Туркестане, так и в Уссурийском крае ни разу не удалось даже выстрелить по этому зверю. Отыскать его днем без большой облавы – дело редкого случая. Тем более что тигр, о котором, как известно, без числа рассказываются всякие страхи, в действительности весьма боится охотника и обыкновенно старается уйти незамеченным. Приходилось мне также несколько раз караулить описываемого зверя ночью, но опять-таки безуспешно. Хотя подобный способ охоты более верный, но и более опасный, ибо даже в лунную ночь невозможно быть уверенным в меткости выстрела.
Вот несколько случаев, сообщенных нам лобнорскими охотниками об их охотах за тигром.
Однажды этот зверь задавил на Лоб-норе корову. Возле нее тотчас были насторожены четыре лука со стрелами. Ночью, когда тигр пришел к своей добыче, одна из стрел попала в переднюю часть его тела и увязла там. Зверь убежал. Утром следующего дня местный охотник случайно набрел на след раненого тигра и отправился его отыскивать. Пройдя немного, он увидел зверя, лежавшего в тростнике. Не успел еще стрелок поставить свое фитильное ружье на сошки, как тигр бросился к нему и схватил за левую руку. По счастью, стрела, сидевшая в ране, случайно уперлась в грудь несчастного своим свободным концом и через это, вероятно, причинила зверю столь сильную боль, что он тотчас оставил охотника, даже не переломив ему руки. Больной пролежал с полмесяца и выздоровел.
Несколько лет тому назад в д. Ахтарма на Тариме тигр повадился каждую ночь таскать баранов из загона. Наглость зверя дошла до того, что однажды он забрался в загон уже утром, когда скот еще не был выпущен, задавил барана и, вероятно от голода, принялся тотчас его есть. Двое таримцев с ружьями прибежали к загону. Тигр, увидав людей, кинулся на них, схватил одного за голову и оторвал ее. Другой охотник тем временем успел скрыться.
Однажды таримцы положили отраву в задавленную тигром корову. Зверь ночью съел отравленное мясо и ушел. Двое охотников – отец с сыном – пошли утром его следить. Близко набрели они на одуревшего, однако еще живого тигра, но не успели выстрелить, ибо он бросился на охотников, схватил ближайшего, именно отца, зубами и обнял лапами. Видя неминуемую гибель своего родителя, сын со всего размаха ударил зверя по спине длинным и увесистым ружьем. Получив сильный удар и ранее того ошеломленный отравой, тигр оставил жертву и скрылся в тростнике, где вскоре издох. Измятый же охотник, несмотря на сильные раны, выздоровел, хотя и болел довольно долго.
Иногда лобнорцы устраивают на тигра облавы. Однажды при такой облаве шесть человек стрелков разместились на узкой прогалине между тростником. Сначала все храбрились, но когда дело стало близиться к развязке, то, по собственному потом признанию, сильно трусили. Один из тех же стрелков убоялся до того, что, несмотря на холод (дело было зимой), снял халат и повесил его повиднее на тростник, рассчитывая, что тигр бросится на этот халат вместо человека. Несколько загонщиков были посланы кричать с противоположной стороны тростниковой площадки. Спугнутый тигр неслышно (был ветер) подошел к самым охотникам, как раз к тому месту, где висел халат, и в один мах перепрыгнул прогалину, занятую стрелками. Никто из них стрелять, конечно, не успел; халат же во время прыжка зверя свалился на землю. Увидав это, фланговые охотники, не знавшие о подобном ухищрении своего товарища, думали, что тигр смял его под себя, и с испугом прибежали на помощь. Окончилась эта история общим хохотом, тигр же ушел благополучно.
Однажды лобнорцы застали тигра в тростнике, окруженном со всех сторон водой, так что зверю, куда бы он ни направился, приходилось плыть. Несколько охотников засели на противоположной стороне воды; другие пугнули тигра, который, нужно заметить, очень хорошо плавает. Зверь как раз поплыл на стрелков. Последние, увидав это, до того испугались, что вовсе не думали стрелять; один же спрятался в воду вместе со своим ружьем. Тигр переплыл пролив и ушел в тростник. В другой раз осенью лобнорцы загнали тигра в холодную воду, изморили его там на лодках и убили.
По словам тех же лобнорцев, весной и осенью, когда проваливается лед, тигр весьма боится по нему ходить, держится где-либо в одном месте, питаясь кабанами, если они есть, а то и голодая до полного замерзания или вскрытия воды.
Климат сентября. Незаметно, как и многие другие месяцы нашего путешествия, минул сентябрь, проведенный нами на реках Юрун-каш и Хотанской от оазиса Хотан до урочища Беделик-утак, на абсолютной высоте от 4400 до 3300 футов. Исключительную для здешних мест особенность этого месяца составляла совершенно ясная погода, длившаяся 16 суток сряду с 12-го до 28-го числа. Пыли в воздухе в это время не было, небо над нами расстилалось голубое, солнце ярко светило, и так же ярко блестели ночью звезды. Ничего подобного мы не видали за все время своего пребывания в бассейне Тарима. Такое чудо обусловливалось, во-первых, продолжительным затишьем, во время которого вся пыль осела из воздуха, а во-вторых, прекращением тибетских дождей, ради чего неоткуда было взяться облакам; впрочем, последние и летом, вероятно, недалеко заходят от окрайних гор в глубь песчаной пустыни.
Ясная атмосфера и затишья породили сильные дневные жары, продолжавшиеся почти через весь сентябрь и достигавшие +32 °C в тени в 1 час дня в начале и +28,9 °C в конце описываемого месяца; до 28-го числа, с которого опять заоблачнело и сделалось прохладнее, ни разу не замечалось в тот же час наблюдений ниже +23,2 °C в тени. Однако не столько велика была жара сама по себе, как сильно жгло солнце в здешнем страшно сухом воздухе. В то же время при сильном ночном лучеиспускании температура по закате солнца быстро падала. Первый ночной мороз (-0,8 °C) случился 17 сентября; затем 21-го числа тот же мороз достигал -4,1 °C; всего морозных ночей в описываемом месяце было шесть. Вообще контрасты дневной и ночной температуры в сентябре были очень велики: так, 17-го числа при морозе -0,8 °C на восходе солнца в 1 час дня было 25,6 °C в тени; или 21-го числа -4 °C на восходе солнца и 24,3 °C в тени в 1 час пополудни; в этот же день рыхлая голая почва в лесу (правда, в укрытой площадке) нагрелась еще до 56 °C.
Температура воды в реках Юрун-каш и Хотанской вследствие их мелководия и того же жгучего действия солнечных лучей была в сентябре сравнительно очень высока: 24,8 °C 7-го числа, 22,9 °C 16-го и 23,2 °C 23-го числа.[1050] Словом, сентябрь, средняя температура которого вышла 15,3 °C, нисколько не был похож относительно погоды на осенний месяц, но более походил на июль наших стран.
Облачных и пасных дней в сентябре считалось только девять, да и то в начале и конце месяца. Дождя или грозы не было вовсе, но по берегу Хотан-дарьи в ясные холодные ночи иногда выпадала обильная роса. Затишья в сентябре сильно преобладали,[1051] ветры же дули слабые с различных сторон горизонта; лишь дважды (8-го и 28-го числа) западный ветер достигал значительной силы. После такой маленькой бури на несколько дней сряду было облачно и густая пыль стояла в воздухе.
Вновь на Тариме. От урочища Зиль, в низовье Хотан-дарьи, путь на Аксу сворачивает к северо-западу на переправу через Тарим. Сюда пошли мы со своим караваном. Расстояние от сворота до переправы равняется 24 верстам. Местность эта поросла туграком, и лишь в средине вдвигаются нешироким (версты 11/2 в поперечнике) клином сыпучие пески, которые до тех пор тянутся по южную сторону дороги. Верстах в четырех не доходя Тарима лежит небольшой сухой рукав, отделяющийся от Яркендской реки. В этом рукаве вода бывает только летом; сам он порос туграком и мало заметен. Урочище в виде острова, образуемого указанным рукавом и Таримом, называется Гас-кумы. Здесь сразу растительность становится обильнее и лучше, в особенности туграковые деревья. Теперь иссохшие на них листья имели совершенно золотой цвет; вообще вся флора была в полном осеннем уборе.
7 октября мы вышли на берег Тарима и тотчас же переправились в несколько приемов на другую его сторону на плашкоуте, выстроенном еще при Якуб-беке. Переправа эта находится как раз возле того места, где реки Яркендская и Аксуйская сливаются между собой. Первая притекает от юго-запада с ледников Мус-тага; вторая – от северо-запада с ледников Тянь-шаня. Хотя Аксуйская река гораздо короче Яркендской, но при устье многоводней и идет двумя рукавами по плесу в полверсты или более шириной. Яркендская же река здесь не имеет такого широкого плеса, зато, как говорят, глубже. Соединившись при абсолютной высоте 3100 футов, обе названные реки образуют Тарим, который, однако, зовется здесь туземцами Аксу-дарья, по имени более крупной из слившихся рек. Вода в них осенью была мутная, так же как и в новорожденном Тариме. Ширина этого последнего на месте нашей переправы, при малой воде, каковая стояла в то время, равнялась 80 саженям. Яркенд-дарья имела около 30 сажен ширины; Аксу-дарья приходила, как выше сказано, двумя рукавами, каждый почти таких же размеров, как и Яркендская река.
