Льюис Котлоу - Занзабуку
На третий и четвертый день продолжали прибывать все новые и новые пигмеи. К пятому дню на большой поляне и соседних с ней расположилось в общей сложности около пяти сотен пигмеев — гораздо больше, чем было нужно для съемок, и они даже мешали друг другу. Билл Дине, обещавший собрать сотню пигмеев, был удивлен их многочисленностью и даже сделал примерный подсчет.
Хотя пигмеев собралось слишком много и не все могли участвовать в съемках, я решил никого не разочаровывать. Ведь некоторые из них прошли не один десяток миль сквозь чащу, чтобы помочь мне и получить за это подарки. Каждое утро я наделял ими вновь прибывающих. Это доставило мне несколько хороших кадров, но также сделало необходимой поездку для пополнения моих запасов.
Когда пигмеи выстраивались в очередь для получения подарков, они никогда не ссорились, не толкали друг друга и не ругались. Они вели себя спокойно, дисциплинированно и добродушно, соседи по очереди дружелюбно переговаривались, широко улыбаясь и причмокивая губами. Чтобы заснять эту сцену, я высыпал мешок соли на листья и наделял каждого пригоршней соли. Получив соль, пигмей немедленно отправлял ее в рот.
Хотя я старался уравнять порции, это не всегда удавалось, и иногда кто-нибудь получал значительно меньше соседа, но ни один «пострадавший» не жаловался. Пальмовое масло хранилось в больших пятигаллонных банках, и пигмеи сделали для него «пакетики» из больших листьев, которые они держали, сложив ладони лодочкой.
Большинство тут же выпивало масло и облизывало листья. Некоторые женщины переливали масло в глиняные горшки. Травы и зелень, приготовленные на этом масле, — одно из любимейших кушаний лесных жителей. Соль необходима всякому живому существу, а пальмовое масло очень богато витаминами, и организм пигмеев требовал именно этого, а их вкусы правильно отражали не только их желание, но и потребность.
При распределении подарков пигмеи держались с таким достоинством и спокойствием, что я невольно вспомнил об эпизоде из моего первого путешествия. Тогда у меня были соль и масло, но лишь несколько сигарет. Лесные жители любят курить, и, узнав об этом, я отдал им весь свой запас — одну неполную пачку. Каждый счастливец, получивший сигарету, ломал ее пополам и делился с соседом. Это делалось просто, как нечто само собой разумеющееся, ибо вся жизнь пигмеев подчиняется закону: все, добытое членом семьи, делится на всех.
Кроме подарков, розданных вначале всем пятистам пигмеям, активные «актеры» получили посбо, вернее, небольшую часть его. Посбо в Итури называется недельный паек проводников, носильщиков и вообще «постоянных» рабочих. Время от времени я «награждал» их солью и бананами, но этим и исчерпывалось «жалованье».
Пигмеи жили в привычной обстановке — в лесу и продолжали охотиться, собирать ягоды, коренья и зеленые листья, напоминающие по виду салат. Окончательный расчет, или матабиши, состоялся перед моим отъездом из Итури. Я не стал расплачиваться с каждым пигмеем, а дал каждой семье определенное количество сушеной рыбы, орехов и соли. Те, кто танцевал или «играл» в каких-либо других сценах перед аппаратами, получили больше.
Во время моего пребывания в Итури часто шли дожди, но, к счастью, обычно по ночам. Все же много дней пропало зря: небо было сплошь задернуто облаками, и я бесцельно бродил по лагерю или сидел в палатке и молился, чтобы оно стало чистым и голубым, а на поляне серый сумрак уступил место яркому дневному свету. Даже когда дождя не было, с листьев и ветвей, пропитавшихся влагой, почти постоянно капало. А с первыми лучами солнца, пробившимися сквозь облака, над поляной повисали клубы тумана. Линзы аппаратов запотевали, а одежда, обувь, постель и даже наши души постоянно оставались мокрыми.
Днем на мне скоплялось гораздо больше влаги, чем на обнаженных пигмеях, а ночью в насквозь промокшей пижаме я почти завидовал голым пигмеям, спавшим на двух гладких бревнах. Ночной костер наполнил хижину пигмея дымом, которым я, вероятно, задохнулся бы, но зато огонь немного подсушивал ее, а дым выгонял из хижины почти всех кровопийцев-насекомых.
Несмотря на все трудности, мы сумели заснять много эпизодов из повседневной жизни пигмеев и несколько особенно волнующих сцен, специально «разыгранных» для съемки. Мы засняли, как пигмеи строят хижины, как женщины с детьми, привязанными к их бедрам, собирают дрова, съедобные травы и коренья.
Матери никогда не кладут младенцев на землю даже на несколько секунд — в тропическом лесу слишком много любителей таких лакомых кусочков. Привязав к бедру одного младенца, женщина может выполнять любую работу — строить хижину, готовить пищу, собирать растения, ухаживать за садом «покровителя» — банту. Но если каждое ее бедро будет занято, это очень сильно стеснит ее движения.
Пигмейки никогда не едят крошечные «двойные» бананы величиной с человеческий палец. По поверью, от этого родятся близнецы, а большим несчастьем считается только бесплодие. Пигмейка не может растить сразу двоих младенцев, и поэтому в древности одного из близнецов убивали и хоронили под полом хижины, в которой он был рожден, или же клали в кувшин и относили в лес, где трупик становился добычей зверей.
Я заснял, как делают одежду из коры. Для приготовления «ткани» используется кора шести различных видов деревьев и девяти лиан. Выбор зависит от того, какие деревья растут по соседству и на каком из них кора в лучшем состоянии. Ее сдирают длинными полосами, мочат в воде и расплющивают на большом плоском камне, ударяя сверху камнями поменьше. Но действовать нужно осторожно, чтобы не продырявить кору, чтобы кусок был одинаковой толщины. В результате получаются широкие куски мягкой и прочной темно-коричневой «ткани», похожей на фетр. Многие пигмеи красят ее в тускло-пурпурный цвет, прокипятив с какими-то ягодами и кореньями.
Мужчины носят одежду из коры наподобие накидки, перетянув ее на груди «восьмеркой» лианами, пропустив между ногами и прикрепив нижний конец к спине. Когда кусок коры достаточно велик, такое одеяние сильно напоминает женские спортивные шаровары старого фасона. Одеяние женщин короче и нередко состоит из больших листьев, прикрепленных лианами спереди и сзади.
Однажды я пошел с женщинами в лес за пищей и увидел, как они выбирают себе «одежду». Заметив особенно большие и красивые листья, одна из женщин сорвала их, выбросила «износившиеся» и прикрепила на их место свежие. Другие последовали ее примеру, а некоторые, не довольствуясь такой «обновкой», заткнули за набедренную повязку маленькие красные цветы.
Одна из лиан, кора которой используется для изготовления одежды, по-английски называется «решетчатое фиговое дерево». Это могучий и грозный паразит. Он обвивает железное дерево, древесина которого самая твердая на земле, и взбирается вверх по его стволу. Лиана год от году лезет все выше и выше, становится все толще и толще, в конце концов она делается такой же толстой, как и ствол железного дерева, которое буквально задыхается «в объятиях» лианы. Через несколько лет на этом месте стоит огромное «решетчатое фиговое дерево», могучее и гордое, как будто оно выросло само.
