Фредерик Кук - Мое обретение полюса
Здесь на карте не осталось «белых пятен», так как еще в середине прошлого столетия доктор Кейн и доктор Хейс[70] основательно прошлись по этой земле.
Гагарки задали нам работы на целый день, а зайцы, скачущие словно снежки по полированным архейским скалам,[71] дали нам возможность поразвлечься ружьями на другой день. Там, далеко у границ материкового льда, бродили карибу, однако мы предпочли охотиться на побережье. Воды бухты кишели гагами и кайрами, а мористее нам смело бросали вызов моржи.
Удовлетворив свой охотничий зуд, мы стали готовиться к переходу в Анноаток, расположенный в 25 милях севернее. Это самое северное поселение на земле, место, за пределы которого заходят разве что эскимосы, да и то на короткое время — поохотиться. Довольно примечательно, что деньги там не имеют никакой ценности, так как совершенно бесполезны.
Мы решили идти на моторной лодке, поэтому залили баки бензином и, погрузив продовольствие и лагерное снаряжение, утром 24 августа отправились в Анноаток.
Был прекрасный день. Солнце сияло в голубом небе так, словно дело было в Италии. Легкий ветерок веял над морем, которое отливало тусклым стеклом. Войдя в проливчик у острова Литлтон, мы занялись поисками следов кораблекрушения в бухточке Лайф-боат. В 1872 г. где-то здесь сел на мель тонущий «Поларис» с четырнадцатью членами экипажа на борту.[72] Пустынные утесы мыса Хазертон горели яркими летними красками, которые контрастировали с многочисленными темно-синими айсбергами. Когда мы проносились мимо обдуваемых ветрами мысов, волны и воздух словно оживали от обилия тюленей, моржей и птиц. Мы почти не стреляли, потому что спешили в Анноаток.
Поравнявшись с острыми скалами на мысе Кэрн, над бухточкой у мыса Инглфилд мы заметили девять палаток. «Смотрите! Смотрите! Вон он, Анноаток!» — закричал наш проводник-лоцман Тункве. Затем, глянув по курсу, мы увидели, что проход дальше забит льдом. К счастью, нам удалось продвинуться на лодке до места высадки. Отвесный камень послужил нам причалом. Там лодка была защищена от дрейфующего льда.
Обычно в Анноатоке проживают одно-два семейства, однако на этот раз поселок был заселен на удивление густо. Там собрались лучшие охотники, которые зимой ходили на медведя. Им повезло и летом. Огромное количество мяса сушилось на прибрежных камнях. Больше сотни собак, численность которых — критерий процветания эскимосов, лаем приветствовали нас, и двенадцать длинноволосых мужчин, словно лучшие друзья, вышли нам навстречу.
Я подумал о том, что именно в Анноатоке мне нужно создать базу для броска на север. Здесь под рукой были помощники-эскимосы — сильные, выносливые люди, из числа которых я мог бы отобрать себе в спутники самых лучших. Здесь благодаря счастливому стечению обстоятельств были собраны лучшие собачьи упряжки. Здесь было много мехов для пошива одежды. Здесь было с избытком продовольствия. Эти припасы вместе со снаряжением на шхуне могли бы обеспечить осуществление моей кампании.
Последние дни, когда я оценил обилие дичи и благоприятные погодные условия, я стал серьезно задумываться над осуществлением своих планов. Не удастся ли одним мощным броском достичь того, что словно призрак преследовало меня долгие годы? Воспоминания о прежних неудачах только подстегивали меня. Если я не решусь на это теперь, представится ли еще такая возможность?
Все благоприятствовало мне. Я признаюсь, что задача казалась мне дерзкой, стоящей на грани невозможного. Однако при всех преимуществах, которые словно сами пришли мне в руки, задача обретала для меня какое-то новое, поистине колдовское очарование. Все, чему я научился за долгие годы в северной и южной полярных областях и во время восхождения на вершины, будет подвергнуто теперь самому суровому испытанию. Да, я должен остаться — сказал я самому себе — я верю в успех. Тогда я сообщил Брэдли о своих намерениях. Он настроился не слишком оптимистично, однако пожал мне руку и пожелал удачи. Он согласился передать мне со шхуны часть продовольствия, топлива и кое-каких припасов, за что я ему был весьма благодарен.
Анноаток означает «место, где много ветра». Собственно говоря, здесь нет гавани как таковой, однако мы планировали привести шхуну именно сюда и разгрузить ее на скалистом берегу. Так или иначе базу надо было создавать где-то здесь, потому что в Эта подойти к берегу еще труднее, да и строить там базу неудобно.
К этому следует добавить, что в Анноатоке собрались лучшие эскимосы Гренландии.[73] Из их числа за такие дары цивилизации, как ножи, ружья, патроны, иглы и спички, я мог бы нанять надежных и выносливых людей, которые трудоспособнее белых.
Нельзя было даже придумать лучшего сочетания — обильные запасы и отважные эскимосы — это было гарантией успеха во всем, что касалось предварительных приготовлений. Оставалось лишь пожелать, чтобы нам сопутствовали хорошее здоровье, сносная погода, рабочая ледовая обстановка. Даже миллионы долларов не смогли бы создать для экспедиции лучшие предпосылки. Итак, мы вернулись в Эта и стали готовиться к испытанию.
Во время стоянки в Эта все, что предполагалось оставить в Анноатоке, было выгружено на палубу. На всякий случай судно приготовили к штормовой погоде.
Поздно вечером 26 августа все население Эта было принято на борт, мы выбрали якорь, и вскоре «Брэдли» рассекал форштевнем воды пролива Смит. Холодную и ясную ночь скрашивала очаровательная цветовая гамма. Солнце уже ныряло за горизонт, что означало конец полярного дня и наступление штормов—предвестников долгой полярной ночи. Рано утром мы были в Анноатоке.
Вельбот и дори, все до единой, были спущены на воду и загружены. Каяки эскимосов были тоже, так сказать, завербованы на работу. Они доставлялись к берегу на буксире. Только немногие из них добрались до Анноатока самостоятельно. Ветер усилился, и волнение, вселяющее в душу тревогу, заставило нас торопиться, поэтому лодки разгружали там, куда только они могли подойти.
Великолепные мореходные качества вельбота вполне соответствовали сложившимся обстоятельствам, и примерно через тринадцать часов все было в безопасности на берегу, несмотря на усилившийся ветер. Не беда, что выгруженные припасы были разбросаны по берегу на несколько миль — эскимосы охотно и споро собрали все в нужном месте.
Подошло время возвращаться шхуне в Соединенные Штаты. Оставаться в Анноатоке при таком внезапном наступлении осени было небезопасно; кроме того, сложившиеся обстоятельства вынуждали капитана, никуда не заходя по пути, идти сразу домой. Отплытие судна означало для меня полнейший разрыв с цивилизованным миром. Однако это не вызвало во мне благоговейного страха перед природой Севера. Многим исследователям приходилось зимовать на Севере, и я сам испытал подобное в прошлом.
