Виктор Норвуд - Один в джунглях. Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии
Работать под водой было, конечно, легче, чем целыми днями размахивать топором или ковырять землю. Течение смывало с песка все легкие наносы. Алмазы, кварц и другие тяжелые кристаллы год за годом сносились водой и крутились в бешеных водоворотах, пока наконец не оседали на дно, иногда образуя так называемые карманы. Глубина реки здесь была порядочная. Работа ныряльщика заключалась в том, чтобы без всякого разбора наполнять песком прочные мешки и отправлять их на поверхность, а уж люди на понтоне промывали и просеивали его.
После того как владелец участка забирал из выручки свою долю за пользование его снаряжением, за эксплуатацию его участка и, наконец, за продукты, которые он давал старателям в кредит в течение всего сезона, остаток делился среди рабочих. Это наиболее справедливое решение вопроса для старателей, работающих «артелью». Даже когда для работы на каком-нибудь прииске старатели объединяются в партию, то все равно каждый из них работает лишь для себя. У негров не принято делить доходы поровну, да и у других старателей тоже. Братья Лоберт являются исключением.
Это очень жестокая система, при которой человек человеку всегда волк. Прежде я слышал об изумительном благородстве старателей, но, за исключением моих друзей Лобертов, я ни разу не сталкивался с фактами, подтверждающими это мнение.
Работая при свете фонаря, я наполнил песком три мешка и отправил их наверх. Я тщательно проверил каждую горсть, но нашел только один кристалл топаза и несколько зерен циркона. Затем попался гранат, а в последующих порциях не было ничего более ценного, чем кварц, и я уже собирался попытать счастья где-нибудь в другом месте, как вдруг увидел алмаз. Правда, размером всего лишь со спичечную головку, но начало было положено.
Я покопал еще немного, вновь наполнил песком очередной мешок, отправил его наверх и в ожидании пустой тары стал внимательно рассматривать дно. Под огромным камнем, который я не мог бы сдвинуть с места, сверкал красавец алмаз примерно в три карата… В волнении я забыл об осторожности и нагнулся слишком резко. В шлем мгновенно хлынула вода. Я быстро выпрямился, но уровень воды в медном шлеме стоял угрожающе высоко, поэтому я положил алмаз в чехол для ножа и дернул за веревку, чтобы рабочие вытащили меня наверх.
Никакого отклика… Панический ужас охватил меня, когда я почувствовал, что поступление воздуха уменьшилось. Что-то там случилось, что-то случилось. Вскоре поступление воздуха вообще прекратилось, и как будто гигантский кулак сдавил мой череп… Я схватился за свинцовый пояс, пытаясь отстегнуть его, но мои пальцы никак не могли справиться с застежкой. Наверху вода была теплая, но здесь, на глубине, она была холодна как лед. У меня начали неметь пальцы.
Здесь, на дне реки, могла раньше времени кончиться вся моя затея с алмазной «трубкой»… Ржавая, согнутая пряжка пояса никак не расстегивалась. Я начал задыхаться! Железный обруч сдавил мне грудь, и казалось, что вот-вот лопнут ребра. В отчаянии я ухватился за веревку и попытался взобраться по ней наверх, но тяжелый пояс тянул меня вниз, и я чувствовал, будто руки у меня выходят из суставов. Мои легкие просто разрывались на части, и я понял, что долго мне не протянуть.
Потом, о милосердие, воздух вновь зашипел в шланге, и я перестал взбираться по веревке, так как меня начали вытаскивать. Когда я наконец освободился от шлема и, задыхаясь, с налитым кровью лицом сел на ящик, то увидел, что старатели считают все происшедшее просто веселой шуткой. Ясно, они прекратили накачивать воздух, чтобы напугать меня, и это им удалось вполне! Они сочинили мне целую басню о том, как двое рабочих у помпы завидели какую-то бабенку и бросились за ней, но по их улыбкам я понял, что они просто смеялись надо мной.
Я не протестовал. Я знал, что буду смеяться последним. Но они не только чуть не задушили меня. Они проделали со мной еще одну штуку. Оказалось, что ныряльщик, который спускался как раз передо мной, обработал весь участок (по крайней мере, он считал, что обработал), оставив там железный стержень, и тот песок, что я отправлял наверх, по их словам, был пустым. Выходит, я нырял совершенно зря. Думая об алмазе в три карата, лежащем у меня в чехле, я решил, что это не я, а они остались в дураках. Я и раньше предчувствовал какой-то подвох, еще когда мне предложили спуститься под воду, но дело обернулось так, что и я мог принять участие в этой шутке.
Так вот почему никто не возражал против фонаря: они никак не предполагали, что я могу там что-нибудь найти! Но если в моем песке ничего не было, то уже следующий ныряльщик возместил все с избытком. Он отправил на поверхность семь полных мешков, и общая выручка за найденные там алмазы превысила пять тысяч долларов! Но это был опасный промысел. Следующий старатель получил такой сильный удар током электрического угря, что целый час после подъема на поверхность не мог вымолвить ни слова. Вот вам «простой» и «легкий» способ добычи алмазов…
Мне говорили, что индеец Чарли знает джунгли как свои пять пальцев и даже лучше, а кроме того, может объясняться почти на всех индейских диалектах. Но когда я наконец познакомился с ним, он не произвел на меня сначала большого впечатления. Это был очень худой человек с кожей цвета старого тикового дерева и морщинистым, как печеное яблоко, лицом. Но его гладкие волосы были все еще такими же черными, как и маленькие бусинки глаз. А в этих поблескивающих глазах таилась бездна мудрости. Грязь въелась в глубокие складки кожи на его худой шее, а от его зубов остались лишь желтые и почерневшие корешки. Он не переставая сосал свою вонючую незажженную короткую глиняную трубку.
На нем была рваная рубашка цвета хаки без рукавов, с наполовину оторванным воротником и широкими дырами на спине и короткие тиковые штаны, такие же рваные и залоснившиеся от грязи и жира. На его широких, вывернутых ступнях не было никакой обуви, да и вряд ли можно было найти для них подходящие ботинки. Худые голени от лодыжки до бедра были иссечены рубцами и шрамами, кожа на них загрубела и потрескалась.
Я разыскал его за ромовой лавкой, где он сидел на краю низкого корыта в окружении хрюкающих свиней и ел огромный ломоть ананаса. Липкий сок стекал с его щек и подбородка на грязную рубашку и бронзовую грудь. Он был вымазан по самые уши. Чарли внимательно оглядел меня, бросил кожуру ананаса свиньям, вытер липкие руки о штаны и улыбнулся.
— Здорово, хозяин, — обратился он ко мне. — Ты ищешь меня?
— Говорят, ты знаешь страну ваи-ваи, — сразу же приступил я к делу.
Он сплюнул, сунул в рот трубку и ударил себя в грудь.
— Самый лучший проводник во всей Гвиане, — похвалился он. — Ваи-ваи знаю хорошо. Когда-то это были опасные индейцы. Еще знаю макуши, знаю ваписианов. Хорошо говорю по-индейски. Ты, верно, собрался к ваи-ваи за золотом?
