Жак-Ив Кусто Джемс Даген - Живое море
На втором году раскопок летом «Калипсо» прошла мимо Гран-Конглуэ и приветствовала подводных пловцов сиреной. Они ответили сигналом горна. «Калипсо» направлялась на греческие острова, в порт, где некогда жил Сестиос.
Ясным теплым утром мы пришли на Денус и, обнаружив, что вход в гавань прегражден наносами, бросили якорь в открытом море.
В I веке до нашей эры Денус был захвачен Митридатом Евпатором, и с тех пор город не восстанавливался. Некогда здесь среди мраморных колонн и зеленых кущ чинно ступали паломники, прибывшие поклониться Аполлону. Теперь мы шли среди развалин и колючек, по жухлой траве под жарким кобальтовым небом. Тут и там на желтых, безлесных склонах святой горы Кинт, которую в прошлом венчал храм Аполлона, виднелись обломки колонн и скульптур.
Тридцать пять человек — все нынешнее население Денуса — работали на раскопках, которые ведут здесь сотрудники Афинской французской школы. Молодой начальник экспедиции Жан Маркаде предложил нам взглянуть на его коллекцию: может быть, мы найдем еще что-нибудь о Маркосе Сестиосе? Вдоль стен дома, где хранились экспонаты, стояли точно такие же амфоры, какие мы находили под водой. Но ни на них, ни на тысячах черепков в коллекции не было надписей, которые указывали бы на Сестиоса. Он упоминался только в каменном «паспорте», уже известном Бенуа.
Маркаде провел нас в римские торговые кварталы, где жил наш судовладелец. Несколько домов были раскопаны полностью, даже мозаичные полы расчищены. В просторной вилле мы увидели на мозаике морские волны и амфору. Вдруг Роберт Эджертон, юный американец, который участвовал в нашем плавании, воскликнул:
— Смотрите сюда!
Узор изображал дельфина, переплетенного с якорем, очертания которого напоминали клеймо SES. — И сюда!
А здесь трезубец, похожий на вилку с наших сосудов. Даген что-то нарисовал на бумаге и протянул листок мне. Два рисунка… На первом — трезубец, схожий с римской буквой Е, и между зубцами две закорючки в виде латинской S. На втором рисунке закорючки были вынесены по обе стороны трезубца. Получилось SES.
В пыли возле виллы я поддел ногой черные вулканические камешки — такие же, какие наш землесос поднял со дна моря у Гран-Конглуэ. Однако Маркаде лишь снисходительно улыбался нашим восторгам.
— У нас нет никаких доказательств, что это вилла Сестиоса, — сказал археолог. — Больше того, все говорит о том, что дом не был достроен.
— Может быть, Сестиос прогорел, когда потерял свой самый большой корабль, — возразил я.
Ученый скептик усмехнулся и пригласил нас к себе выпить чего-нибудь холодного.
Но что бы там ни говорила наука, кое-кто из нас покидал священный остров с твердым убеждением, что виденный нами дом так же несомненно принадлежал Сестиосу, как и затонувший корабль.
За пять лет упорного труда обитатели Порт-Калипсо подняли больше семи тысяч амфор и столько же иных гончарных изделий. Вместе с другими находками (части корпуса, рабочий инструмент, различные приспособления, свинцовая обшивка) все это весило около двухсот тонн.
Через десять лет после начала нашего археологического приключения профессор Бенуа издал толстый, щедро иллюстрированный научный отчет о работах у Гран-Конглуэ. Я просмотрел эту книгу в своей каюте, когда мы занимались биологическими исследованиями у восточных берегов Южной Америки. Все кубки и амфоры измерены, зарисованы, классифицированы; изучена структура древесины, изложены замысловатые теории; отчет о подводных работах изобилует ссылками на раскопки, произведенные на суше. Я был разочарован. В книге ничего не сказано о жизни, труде и гибели команды корабля Маркеса Сестиоса! Автор не сумел перебросить мост через века, соединить древних моряков с калипсянами.
Я закрыл глаза и в мозгу стали возникать картины…
Беснуется мистраль, Средиземное море кипит… Невдалеке от Массалии терпит бедствие неуклюжий, пузатый парусник. Моряки с бессильным ужасом смотрят на маячащий среди бурных волн белый островок. Удар!.. Вдоль подводной стены, обросшей яркими, пышными горгонариями, корабль погружается в зеленую толщу, медленно поворачиваясь и кроша надстройку о скалу. И ложится на пологий склон в основании острова. Правый носовой якорь остался на карнизе над кораблем. Нос смотрит в сторону священного острова Денус, смятая корма зажата в расщелине. Часть палубного груза при толчке разбилась, и судно обволакивает пурпурное облако вика.
Корабль лег ниже зоны, куда проникали волны, и его частично защищали скалы, поэтому он не был окончательно разрушен. Черви точили деревянные части, СЕннцовая обшивка постепенно отставала. На судне поселились губки, водоросли, асцидии, морские ежи. Сидячие фермы привлекли рыб. Приползли осьминоги, чтобы занять под жилье пустые амфоры.
Веками на корабль падал непрерывный дождь осадков — намолотого прибоем песка и смытой с острова почвы. В каждую щель проникали центурии окаменевших диатомей. Постепенно море поглощало произведение человеческих рук. Палуба не выдержала веса тяжелых сугробов и обрушилась на трюмный груз. Левый борт открылся, слоено створка раковины, и по каменистому склону вниз покатились сосуды. А сверху мистраль сбрасывал огромные камни на виновоз.
Еще несколько столетий, и на дне не осталось бы никаких видимых следов трагедии. Но тут появился искатель омаров Христианини, а затем пришла «Калипсо» и дала времени задний ход.
Теперь и корабль Маркоса Сестиоса, и Порт-Калипсо исчезли. Пустынные скалы снова стали вотчиной чаек. Если вы рискнете подойти к Гран-Конглуэ, то не найдете следов человека, разве что увидите ржавый трап на отвесном восточном мысу и рядом с ним пластину с именем Жака-Пьера Сервенти.
Глаза 6. «Тистлгорм»
Дождь полизал Порт-Калипсо. Мы проводили лето, а с ним и наших добровольцев. С каждым днем солнце нер-тило все более низкие дуги. Скоро тень совсем завладеет нашей стороной острова. В желтом железном домике Жан Дельма, Анри Гуара и Раймон Кьензи — ядро отряда подводных археологов — за обедом говорили о предстоящей зиме. Они были твердо намерены нырять во все дни, когда позволит мистраль. Календарь показывал 29 сентября 1953 года, приближались осенние штормы.
Через несколько недель «Калипсо» уйдет в порт готовиться на верфи к зимним плаваниям. Тогда подводные пловцы окажутся почти отрезанными от мира; только радио да вспомогательные суда будут нарушать их уединение. Убирая со стола, друзья обсуждали, как быть, если кто-нибудь из них будет серьезно ранен, а шторм не позволит судам выходить из Марселя. Дельма принялся мыть посуду. Коком в тот день был Кьензи; теперь он закурил трубку и стал бренчать на гитаре. Гуара выглянул в окошко и сказал:
![Илья Вартанов - Россия: спринтерский забег... в трясине [Взгляд эмигранта на Россию.1996]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
