Евгений Кравченко - С Антарктидой — только на Вы
— Здравствуйте! Вы меня, наверное, не помните?
Я взглянул в его лицо — нет, этот человек мне был незнаком.
— Вы уж извините, — начал я, — в этой экспедиции так много народа...
— Вы же меня в декабре вывозили санрейсом с «Востока»...
Он представился, но, по совести говоря, я не помню сейчас его имени. А тогда в памяти мгновенно всплыл тяжелейший рейс на «Восток», после которого я на несколько минут потерял зрение.
— И что же вы здесь делаете? — спросил я.
— Работаю с группой по своей программе, — он слегка помялся. — Вы уж простите, но я позвонил сейчас нашим ребятам, сказал, что приглашу вас в гости. Прошу, не отказывайтесь, зайдите хоть ненадолго. Я ведь вам стольким обязан...
Делать нечего, пришлось соглашаться. Да и время позволяло. К нашему удивлению, хозяева приготовили прямо-таки царский ужин. Наша встреча получилась неожиданно теплой и сердечной. Говорили о многом: о его здоровье, о работе, планах, о новостях с Большой земли. Однако пора и честь знать. Распрощались. Шли в отведенный нам дом и удивлялись: бывают же такие встречи? Да и где? В бане! Но такой вечер и внимание, с которыми мы столкнулись, дорого стоят. Это награда. Добрые дела, оказывается, не всегда забываются.
Наконец добрался до койки. Вошел Ширшов, растолкал.
— Тебе телеграмма. Срочная!
Читаю. Просят дать мое согласие на представление к званию лауреата Государственной премии. Мне хорошо знакомы истории розыгрышей в Антарктиде, поэтому я по достоинству оценил чью-то шутку и, улыбнувшись, вернул листок:
— Ты знаешь, я сегодня почти не спал, поэтому, извини, смеяться не буду. Отправьте эту телеграмму какой-нибудь балерине.
Но вскоре он принес еще одну. Другую. Поздравил.
— Знаешь, ну их всех к дьяволу. Вот доберусь до «Молодежной», там и разберусь, — сказал я Ширшову. И уже засыпая, успел бросить Володе Плешкову:
— Видишь, до чего доигрались в этой Антарктиде...
В «Молодежной» меня ждали такие же телеграммы. Наше руководство просило меня срочно выйти на телефонную связь с Москвой и дать согласие на отправку документов. Согласие дал, все еще не понимая, к чему этот шум. Летчик — лауреат? Странно звучит. Радости не было, я ощущал только усталость. Впереди меня еще ждала работа и не самая легкая в конце сезона... Мы и так уже здесь задержались.
Во власти врачей
Но полеты на Ил-14 закончились только в первой декаде апреля. Свалился огромный груз с плеч, который пришлось нести весь очень длинный сезон. После завершающего полета 6 апреля пришел в свою комнату и вдруг почувствовал, что проваливаюсь в терпкую, теплую темноту. Успел услышать, как Володя Плешков крикнул: «Мужики, командиру плохо! Врачей сюда, срочно». Сумел ответить: «Да не надо никаких врачей. Дай, отдохну...» И все. Очнулся в медсанчасти, под капельницей. Лежу раздетый, укрытый простыней. Оглядел себя и самому стало страшно — в гроб краше кладут. Видимо, накопившаяся усталость и резкий спад напряжения сделали свое дело. Диагноз врачей был предельно прост: «Полное физическое и нервное истощение». Но это уже приговор, конец моим экспедициям. Как ни странно, меня это не испугало. К такому исходу я был готов. Все когда-то кончается. Несколько дней пролежал, пока появились хоть какие-то силы, чтобы можно было вставать и самому подливать физраствор в капельницы, когда врачи уходили на обед. Приходили товарищи, рассказывали о последних новостях, но я с трудом улавливал смысл их рассказов. Никаких мыслей в голове, только опустошенность во всем теле... Вышел из медсанчасти лишь тогда, когда началась погрузка на морское судно. Меня качало, как былинку на ветру.
16 апреля закончила свою работу в «Мирном» группа командира звена Александра Егорова, и 22-го они убыли на Родину.
Обстановка в экспедиции сложилась так, что наш корабль вынужден был пойти в «Мирный», чтобы забрать оставшихся людей. 5-8 мая вертолетные экипажи выполнили завершающие полеты с борта судна, так как оно ввиду сложной ледовой обстановки смогло подойти только на расстояние 80-100 километров от берега. Я хотел слетать с ними в «Мирный», чтобы посетить место, где лежали мои товарищи, погибшие в огне, и попрощаться. Но наблюдавшие за моим состоянием врачи категорически воспрепятствовали этому желанию. 8 мая мы ушли от берегов Антарктиды. Административная и организационная работа еще продолжалась до самого прибытия в Ленинград 24 июня. Дальше все просто — отчет, разборы, списание с летной работы подчистую — с полным «букетом» болячек.
Работа авиации в 34-й САЭ отражена в монографии известного полярного исследователя, много лет отдавшего Антарктиде, Льва Михайловича Саватюгина, в третьем томе книги «Российские исследования в Антарктике». Привожу всего лишь несколько выдержек из монографии:
«Проводились региональные исследования с целью изучения крупнейших геологических структур Антарктической платформы и прилегающей зоны континент-океан. Эти работы проводились с борта самолетов Ил-14 и Ил-18ГАЛ в западной части Земли Королевы Мод в глубинных районах континента (горы Гамбурцева, Серлапова, Жигалова, район станций «Полюс Недоступности» и «Советская»).
Обеспечение геолого-геофизических исследований осуществлялось с борта и/э «Витус Беринг», самолетом Ил-18, двумя Ил-14, двумя Ан-2, четырьмя Ми-8 и наземной гусеничной техникой.
Аэрогеофизическую съемку в восточной части моря Уэдэлла и прилегающей части антарктического континента на площади 230 тысяч кв.км вели с самолета Ил-14 номер 61650, на борту которого установлен аппаратурный комплекс «Гравитон» в составе: гравиметрический комплекс, магнитный канал, канал ледовой локации, навигационный канал. Монтаж аппаратурного комплекса производился на базе «Дружная-3» с 18 декабря по 26 декабря. Работы проводил аэрогеофизический отряд из 15 человек под руководством А. С. Щеринова.
Геологические исследования в северной части гор Принс Чарльз проводились с использованием вертолета Ми-8.
С самолета Ил-18ГАЛ была зафиксирована максимальная мощность ледовой толщины — 3800 м. На глубине 3500 м было обнаружено подледное озеро диаметром 7 км.
В результате исследований получены новые геолого-геофизические материалы, имеющие научное и практическое значение; завершена аэрогеофизическая съемка в море Уэдэлла; проведены аэромагнитные и аэрогеофизические работы в ранее не исследованных районах материка; получены данные для составления геологических карт и карт полезных ископаемых...»
Загадка Голованова
Поздней осенью 1989 года готовилась к уходу в Антарктиду 35-я САЭ. Ее начальником — и сезонным и зимовочным — назначили опытнейшего полярника, который много лет отработал в высоких широтах, — Владислава Михайловича Пигузова. «Перестройка», проводимая Горбачевым в СССР, самым негативным образом сказалась на подготовке этой экспедиции, впрочем, как и на всей жизни все еще великого СССР.
