Александр Юрченко - Путешествие по Ливану. В поисках загадочной Финикии
Мы едем крутыми зигзагами. Дорога становится все уже и опаснее. После каждого поворота груда камней осыпается из-под колес прямо в пропасть. Останавливаемся на небольшой площадке: здесь расположена телевышка одного из ливанских телеканалов. Дальше дороги нет. Карабкаемся по крутому склону и останавливаемся в изумлении… Перед нами потрясающее, ни с чем несравнимое зрелище: на фоне свинцовых туч возвышаются четыре огромных колонны – это остатки древнеримского храма, посвященного богу Меркурию. Я не могу скрыть своего восторга. Это – воистину исполинское сооружение, по размерам сравнимое с афинским Акрополем, – находится на самой вершине. Вокруг, сколько хватает глаз, горы. Позже выяснилось, что храм Меркурия, второе по монументальности после храмового комплекса в Баальбеке гигантское сооружение Ливана. Забираюсь на постамент с колоннами и окидываю взглядом окрестности. Оказывается, гора Хардин находится в центре высокогорной долины. Вокруг, словно очерченные огромным циркулем, на равном удалении от вершины и ровно по окружности, огромным амфитеатром раскинулись горы. Часть из них, расположенных к востоку, еще не сняло снежные шапки. Вершины, обращенные к северу – чернеют в седой дымке. С западной стороны – в лучах заходящего солнца они подернуты розовой пеленой, а к юго-востоку едва заметной полоской у горизонта соприкасаются с морем. – Вон там, – указывает Ильяс, – самый большой в Ливане участок кедрового леса. За ним находится Таннурин [39], очень интересный город. С ним связано много исторических и духовных ценностей Ливана. Недалеко, на скале, могила первого маронитского патриарха Йоханы Маруна.
Я провожаю взглядом зеленую полоску, которая дугой охватывает большую часть гор на востоке, подбираясь к их заснеженным шапкам, уходя куда-то по склону через седловину горного перевала. Таннурин мне не видно, его маленькие домики слились с темным фоном гор.
– Там, севернее, – продолжает рассказ Ильяс, – долина Кадиша с многочисленными монастырями и храмами, родина нашего знаменитого художника Джубрана [40]. Южнее, позади нас, большая деревня Дума с женским православным монастырем.
– Римляне не зря выбрали Хардин местом поклонения Меркурию, – делаю предположение я. – Сюда, в центр огромного горного региона, наверное, приходили поклониться Богу многочисленные ремесленники со своим товаром. Крестьяне несли сюда виноград и оливки, чтобы задобрить его. И еще, я думаю, большую роль сыграло то, что здесь издавна был финикийский храм, люди просто привыкли к этому месту.
В горах темнеет рано, поэтому мы с Ильясом недолго оставались возле развалин античного храма. Нам предстояло найти доказательства древнего финикийского влияния на предков местных жителей.
Продираясь сквозь заросли, перепрыгивая через коряги, мы бежали по едва заметным тропинкам: то поднимались вверх по крутому склону, то опускались в покрытые кустарником ложбины. Так продолжалось с полчаса. И вот Ильяс замедляет бег. Кажется, нашли… Мы стоим в центре фундамента в форме почти правильного квадрата, частично заполненного битым камнем древнего происхождения. На одной стороне фундамента покоится плита. По-видимому, это часть алтаря. Мне кажется, что эти развалины не уступают в древности храму Баалат Губал, Библосской Астарты. Видно, что ни нога, ни рука археолога не касалась этих мест. Так что, если порыться в середине этого квадрата, можно будет найти много интересного. Возможно, будет найдена разгадка имени храма. А пока будем считать, что посвящен он неизвестному божеству.
В гостях у отца Юниса
Сгущаются сумерки. Мы возвращаемся к дому Юниса. Нам сообщают, что священник в церкви Святого Фомы. Ночь в горах наступает раньше, чем на равнине. Лунная дорожка ведет от дома Юниса к церкви Святого Фомы (по-ливански – Св. Томаса), только сойдешь с нее, попадаешь в объятия кустарника, а если идешь не сворачивая, обязательно споткнешься о древние камни, которые лежат здесь, наверное, со дня строительства храма. Церковь Св. Томаса растворяется в ночи, ориентир – громадная тень старого дерева, перечеркивающая лунную дорожку. Маленькая дверь, за ней вход в зал. Одиноко горящая свеча у алтаря. Нам подсказывают, что нужно пройти дальше. Останавливаемся перед порогом с низкой дверью: такие конструкции я видел в Сирии, в древних храмах. Время тогда было неспокойное. Устроено так, чтобы легче защищать вход от неожиданного визита. Сгибаемся в три погибели – иначе не пройти, попадаем в продолговатую комнату, похоже, выдолбленную в скале. Тусклый свет лампадки скорее прячет, чем высвечивает спартанскую обстановку помещения: две длинные лавки вдоль стен, в углу круглый стол с какими-то бумагами, и, вроде бы, больше ничего из обстановки. Да, чуть не забыл, на полу цветастая домотканая дорожка. Такая же висит на стене, а под ней на длинной скамье – несколько семей прихожан. Напротив них на другой скамье отец Юнис. Ведут неспешную беседу. При нашем появлении разговор стихает. Отец Юнис сажает нас рядом с собой.
Я прошу его рассказать историю деревни Хардин и старинной церкви, в которой мы сейчас находимся.
Деревне более тысячи лет. На границе V и VI веков сюда пришли четыре отшельника с Евфрата: Эфраим, Исхак, Алоньюс и Самаан. Они построили монастырь и назвали его в честь Святого Фомы. Главной их целью была проповедовать среди язычников, коих немало было в этой местности – тогда еще многие верили в римских и финикийских богов. Люди потянулись к монастырю. Было их так много, что эту местность назвали Харт ед Дин, что означает район веры.
Отец Юнис немного рассказывает о себе. Он родился в Хардине. С детства тянулся к церкви, помогал бедным, любил заниматься с детьми. Организовал производство оливкового масла, деньги от выручки отдавал на нужды церкви. К двадцати восьми годам осознал, что хочет служить церкви, поступил учиться в епархиальную маронитскую семинарию в Карм Садде близ Триполи. В тридцать три года, в возрасте Христа, принял сан священника. – Отец Юнис, расскажите Александру, как мы отмечаем день Святой Троицы, – попросил Ильяс.
– Когда поднимались на вершину, заметили вдоль дороги огромные деревянные кресты? – отец Юнис перевел взгляд с Ильяса на меня. – Уже двенадцать лет мы совершаем крестный ход от деревни до горного молельного дома. Сначала в процессии участвовало пятьдесят человек, все жители деревни. С каждым годом число участников прибавлялось. Стали приезжать люди из других деревень, потом из других районов. В этом году с нами шло более двух тысяч человек, приехали даже паломники из Бейрута. – Количество крестов вдоль дороги соответствует числу апостолов и количеству поворотов горной дороги, которые нужно пройти, – добавляет Ильяс.
