Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря
Гренландские саги много рассказывают о выдающихся открытиях, сделанных в раннем средневековье. Конечно, норманны не отдавали себе отчета в том, что они нашли новый континент, однако понимали, что морские плавания их предков — героические деяния, поэтому легенды о них передавались из поколения к поколению.
Но не только любовь к новым открытиям влекла норманнов с берегов Гренландии на запад, к новым землям. Скорее основной причиной была арктическая неприветливость их родины. Поэтому понятно, почему их меньше всего интересовали географические подробности, а больше — те экономические перспективы, которые сулили им новые земли.
Переселенцы искали лес, фрукты, полезные растения, которых так не хватало у них на родине. Поэтому в сообщениях о путешествиях так мало интересных для нас географических подробностей — не больше и не меньше того, чтобы мореплаватель смог попасть туда, куда ему нужно. Отсюда перед исследователями-географами встала трудная задача. Где, собственно, искать Винланд, Маркланд, Хеллуланд? Где, например, построил свой дом Лейф? Вопросы за вопросами. Чтобы дать удовлетворительный ответ, географ должен был объединить свои усилия с историком, лингвистом, ботаником. Только их совместными исследованиями можно было решить загадку норманнов.
Возьмем в руки карту, только не ту старую карту 1500 года, которую нарисовал исландец Сигурд Стефанссон, епископ из Скальхольта. На той карте Норвегия имела общую береговую линию с северо-западом России, с Гренландией и Америкой; она интересна нам как свидетельство географических представлений скандинавов и показывает, что путешествия викингов, как это ни странно, не были забыты еще и в век Великих географических открытий.
Первое побережье, которое увидел Лейф и которое он назвал Хеллуландом из-за больших плоских камней на берегу, было, очевидно, побережьем Лабрадора. Относительно расположения Маркланда (Лесной страны) мнения несколько расходятся. Речь может идти о Ньюфаундленде или о Новой Шотландии. Но где же искать Винланд с Лейфбудиром, первым поселением европейцев на Американском континенте? Ученые исследовали этот вопрос с точностью, доступной разве что только криминалистам. Каждое малозначительное упоминание о Винланде в гренландских сагах и других источниках служило поводом для кропотливых изысканий; их дополняли тщательные обследования тех мест, к которым могли относиться вновь найденные координаты.
Так, Тюркир нашел дикорастущий виноград, который произвел на норманнов такое впечатление, что они назвали страну Винландом. Северная граница дикорастущего винограда проходит сейчас в Америке по 47-му градусу северной широты. В сообщении Карлсефни упоминаются поля дикой пшеницы. Пшеница произрастает здесь только до 44-го градуса северной широты. Далее, в стране водились лососи. Эти рыбы живут только в холодной воде, не южнее 41-го градуса северной широты. Зимой на почву выпадала роса, снега не было. Руководствуясь этими и подобными соображениями, исследователи пришли к выводу, что Винланд мог находиться между 41-м и 44-м градусами северной широты.
Для более точного определения места были привлечены те скудные географические указания, которые давались в источниках. Теперь можно считать почти точной теорию американского географа Ф. Грея, согласно которой Винланд следует искать на побережье Массачусетса, точнее в районе полуострова Кейп-Код, что к югу от Бостона. Один остров в этой местности еще и по сей день носит странное название Мартас-Вайнъярд. Виноградник Марты[123]. Здесь можно найти и реку и озеро, куда вошло (?) судно Лейфа. А к югу лежит маленький остров, который во времена Лейфа, очевидно, соединялся с Мартас-Вайнъярдом. Его позднейший открыватель, англичанин Госнолд, в начале XVII века назвал его землей, не принадлежащей никому, — Ноуменслендом. Однако на карте 1780 года он уже превратился в Норманнсленд.
Было ли причиной этого изменения названия открытие рунической надписи, которой ученые всерьез занялись лишь через 150 лет и которую некоторые считают подделкой, изготовленной в наше время? Ясно одно: если вырезанные на камне руны были открыты уже к 1780 году, о чем позволяет судить смена имени острова, то скорее всего правы те ученые, которые датируют возникновение надписи примерно 1400 годом. В результате было бы доказано, что Ноуменсленд посещался норманнами еще и много столетий спустя после Лейфа. На маленьком острове мог стоять и его дом; именно здесь Карлсефни мог сражаться с превосходящими силами скрелингов.
Не приходится сомневаться, что упомянутые в гренландской саге путешествия к Винланду неоднократно повторялись[124]. Они стали столь обычными, что о них уже не стоило и упоминать. В старых архивах Северной Европы хранится много документальных доказательств этому, и все они подтверждены прежде всего раскопками в Массачусетсе. Регулярные поездки гренландских норманнов в Америку сейчас уже не вызывают сомнений у исследователей, даже если считать северные саги художественным вымыслом, как это в свое время пытались сделать,
В результате своего отважного путешествия по морю Лейф Эйриксон за пятьсот лет до Колумба стал первым европейцем, ступившим на землю Американского материка. Поэтому он заслуживает того, чтобы быть названным в одном ряду с самыми выдающимися открывателями.
В 1887 году в Бостоне был воздвигнут памятник великому норманну, и этот памятник расположен недалеко от тех мест, которым Лейф дал название Винланд.
350 зим пролетело над Гренландией со времен Лейфа, зим, которые становились все более и более жестокими[125]. Все труднее становилось жить поселенцам. В Гардаре давно уже не имели сведений из этих мест, и тогда глава восточного поселения решил в 1342 году[126] послать священника Ивара Бардсена в Веегербюгд, чтобы он разузнал, как обстоят дела. Священник пишет в своем сообщении о том, что он увидел:
«От Эстербюгда до Вестербюгда тоже 12 дней плавания, и кругом безлюдье. А в Вестербюгде стоит большая церковь, которая называется Стейнеснес; эта церковь некогда была кафедральной, и здесь жил епископ. Ныне скрелинги разграбили весь Вестербюгд. Там есть еще лошади, козы, рогатый скот и овцы, но все они одичали; однако людей там нет — ни христиан, ни язычников».
Это тревожное сообщение попало в руки короля Швеции и Норвегии Магнуса Эйриксона лишь через несколько лет, что достаточно ярко свидетельствует о том, сколь слабы были связи Гренландии с метрополией. Король Магнус велел послать спасательную экспедицию. Наверное, для того, чтобы облегчить свою совесть, ведь он так мало заботился о Гренландии.
