Жюль Верн - Дети капитана Гранта
Элен не настаивала более на своём первоначальном решении посетить город. Погрузка угля представляла здесь большие затруднения.
Пассажиры «Дункана» были обречены на сидение взаперти до тех пор, пока море и небо не примут своего нормального вида.
Вопрос о погоде, естественно, стал постоянным предметом разговора на борту яхты. Каждый высказывал своё мнение, за исключением майора, который, вероятно, с таким же равнодушием взирал бы и на всемирный потоп.
Паганель расхаживал взад и вперёд по кают-компании, качая головой.
— Какая неудача!.. Словно нарочно! — говорил он.
— Действительно, — отвечал Гленарван, — силы природы вооружились против вас.
— Я постараюсь урезонить их!
— Нельзя же вам высаживаться на берег при таком ливне! — сказала Элен.
— Я-то отлично могу, но мои вещи и мои инструменты! Они погибнут!
— Неприятен лишь самый момент высадки, — сказал Гленарван, — но, очутившись в Вилла-Прайа, вы устроитесь — неплохо, хотя, быть может, и не вполне комфортабельно. Общество свиней и обезьян не всегда приятно и не может, конечно, заменить человеческого, но путешественник не должен быть особенно взыскателен. Да, кроме того, можно надеяться, что через семь-восемь месяцев вам удастся отплыть в Европу.
— Семь-восемь месяцев! — вскричал Паганель.
— По меньшей мере. Корабли — редкие гости на островах Зелёного мыса в период дождей. Но вы можете употребить это время с пользой. Этот архипелаг ещё очень мало изучен. В области топографии, климатологии, этнографии и гипсометрии[21] здесь есть над чем поработать…
— Вы можете исследовать реки, — сказала Элен.
— Здесь нет рек, — возразил Паганель.
— Ну, так речки.
— Их тоже нет.
— Быть может, ручьи?
— Ни одного!
— Ну что ж, — сказал майор, — вы поработаете в лесах.
— Для того чтобы был лес, необходимы деревья, а деревьев здесь тоже нет.
— Живописная страна, нечего сказать! — заметил майор.
— Утешьтесь же, милый Паганель, — сказал Гленарван, — горы-то, во всяком случае, тут имеются.
— О, они совсем невысокие и неинтересные. К тому же они давно исследованы.
— Это правда! — сказал Гленарван.
— По обыкновению, меня преследуют неудачи. Если на Канарских островах я должен был бы идти по следам Гумбольдта, то здесь меня опередил геолог Шарль Сен-Клэр Дэвиль.
— Неужели?
— Увы, это так, — ответил Паганель плаксиво. — Этот учёный находился на борту французского корвета «Решительный» во время его стоянки у островов Зелёного мыса. Он побывал на вершине наиболее замечательной из гор архипелага, на вулкане острова Фого. Что мне остаётся делать здесь после него?
— Это действительно очень досадно, — сказала Элен. — Как же вы всё-таки думаете поступить, господин Паганель?
Паганель молчал.
— Что ни говорите, — промолвил Гленарван, — а вам следовало высадиться у берегов Мадеры, хотя там и нет больше вина.
Учёный секретарь Географического общества продолжал хранить молчание.
— На вашем месте, Паганель, я бы подождал с высадкой, — произнёс майор таким же тоном, каким он сказал бы: «я не стал бы ждать».
— Дорогой Гленарван, — спросил, наконец, Паганель, — в каких ещё портах вы намеревались остановиться?
— О, не раньше, чем в Консепсионе…
— Проклятие! Это совсем удалит меня от Индии!
— Нисколько. С того момента, как «Дункан» пройдёт мыс Горн, вы начнёте приближаться к ней.
— Сомневаюсь.
— Впрочем, — продолжал очень серьёзно Гленарван, — не всё ли равно, попадёте ли вы в Ост- или Вест-Индию?
— Чёрт возьми, сэр! — вскричал Паганель. — Вот довод, который совсем выскочил у меня из головы!
— И потом, мой милый Паганель, золотую медаль можно заслужить где угодно. Везде можно найти, что искать, что открывать, — на хребтах Кордильеров так же, как и в Тибетских горах.
— А исследование течения реки Яру-Дзангбо-Чу?
— Вздор! Вы замените его исследованием течения Колорадо. Вот это действительно интересная река! Её путь никому в точности не известен, и карты…
— Я знаю это, дорогой сэр. Карты бесконечно врут. О, я не сомневаюсь, что по моей просьбе Географическое общество так же охотно отправило бы меня в Патагонию, как и в Индию, но я не подумал об этом.
— Это ваша обычная рассеянность!
— Итак, Паганель, вы будете сопровождать нас? — сказала Элен самым приветливым тоном.
— Сударыня, а моя миссия?..
— Предупреждаю вас, что мы пройдём через Магелланов пролив, — добавил Гленарван.
— Сэр, вы искуситель!
— Я добавлю ещё, что мы посетим порт Голода, — сказал Джон Мангльс.
— Порт Голода? — вскричал француз, осаждаемый со всех сторон. — Этот знаменитый в летописях географии порт?
— Географ будет очень полезен для целей нашей экспедиции, а что может быть лучше, чем заставить науку служить на пользу человечеству? — подхватила Элен.
— Это прекрасно сказано, сударыня!..
— Франция и Шотландия примут таким образом участие в этом предприятии, — продолжал Гленарван.
— Останьтесь с нами, господин Паганель! — воскликнул Роберт Грант.
— Знаете, что я вам скажу, мои дорогие друзья, — произнёс, наконец, Паганель, — я вижу, вам очень хочется, чтобы я остался!
— А вы, Паганель, ведь вы сами умираете от желания остаться, — весело сказал Гленарван.
— Конечно! — воскликнул Паганель. — Но я так боялся быть навязчивым!
Глава девятая
Магелланов пролив
Все обитатели «Дункана» пришли в восторг, узнав о решении Паганеля. Роберт бросился к нему на шею с такой живостью, что достойный секретарь Географического общества едва не упал навзничь.
— Здоровый мальчуган! — сказал он. — Я обучу его географии!
Очевидно, Роберту предстояло стать незаурядным человеком. Все собирались передать ему свои качества: Джон Мангльс хотел сделать из него моряка, Гленарван — человека с мужественным сердцем, Элен — великодушного и доброго человека, майор — хладнокровного и невозмутимого воина и наконец, Мэри — человека, умеющего ценить благодеяния. «Дункан» быстро закончил погрузку угля и, покинув угрюмые острова Зелёного мыса, поплыл на запад. 7 сентября при свежем северном ветре он пересёк экватор и вступил в южное полушарие.
Плавание пока что совершалось благополучно. Все считали это хорошим предзнаменованием. Казалось, что шансы на успешный исход экспедиции возрастают с каждым днём. Джон Мангльс был твёрдо уверен, что экспедиция разыщет капитана Гранта. Правда, эта уверенность проистекала главным образом из горячего желания видеть Мэри Грант счастливой и спокойной: капитана Джона не на шутку заинтересовала молодая девушка, и он так удачно скрывал своё зарождающееся чувство к ней, что о нём знали на яхте все, исключая Мэри и его самого.
