Василий Головнин - Путешествие шлюпа Диана из Кронштадта в Камчатку
Будучи человеком высокогуманным, с широким кругозором, пламенным патриотом своей Родины, Головнин не мог не чувствовать царского гнета и за пределами сферы своей деятельности. Отсюда становится понятным близкое знакомство его с декабристами, тесная дружба с одним из них — Завалишиным. Головнин не мог не разделять чаяний этих передовых людей того времени, их мечты о политическом переустройстве России на благо народа.
Русские географы увековечили память о знаменитом русском мореплавателе и исследователе, писателе и воине Василии Михайловиче Головнине. Его именем назван залив, расположенный на американском берегу Берингова пролива, мыс, который находится недалеко от Лиебурн, пролив между двумя островами Курильской гряды. На Новой Земле, к востоку от Маточкина Шара высится гора Головнина.
Публикуемые в этой книге литературные произведения В. М. Головнина являются лучшим памятником деятельности этого выдающегося русского мореплавателя. Они не утратили своего значения и в наше время и, несомненно, будут интересны и полезны широкому кругу советских читателей, бережно относящихся к великому культурному наследству прошлого нашей Родины.
Сочинения Головнина в особенности поучительны для нашей молодежи, воспитанной гениальным учителем Иосифом Виссарионовичем Сталиным, большевистской партией, ленинским комсомолом.
Сочинения, вошедшие в однотомник, печатаются с некоторыми сокращениями. Опущены места, утратившие интерес для современного читателя. Редакционные пояснения отмечены внутри текста цифрами и даны в конце каждого раздела книги. Подстрочные примечания, отмеченные звездочками, принадлежат В. М. Головнину.
Книга иллюстрирована рисунками, взятыми главным образом из Альбома путешествий первой половины XIX века. Впервые в книге публикуются оригинальные рисунки художника Тихонова, сопровождавшего Головнина в этом плавании. Рисунки эти были предоставлены издательству Музеем Академии художеств.
---
Василий Михайлович Головнин
Завидую тебе, питомец смелый,
Под сенью парусов и в бурях поседелый!
Пушкин1
В Эрмитаже давали пьесу «Горе–богатырь». Ее сочинила Екатерина II. Главным героем пьесы был шведский король Густав III. Петербург смеялся над остроносым скандинавским монархом. Но за весельем крылось беспокойство.
Тревожен был 1788 год. На юге началась турецкая кампания; на севере со дня на день ждали столкновения Швеции с Россией.
Рассказывали, что Густав грозит опрокинуть медного всадника — памятник Петру I, что дамам двора своего сулит он блистательный бал в Петергофе и готовит торжественный молебен в Петропавловском соборе. Стремительным натиском предполагал король овладеть русской столицей и в Зимнем дворце продиктовать Екатерине II позорный мир.
Летом 1788 года шведы, не объявляя войны, открыли огонь по русской крепости Нейшлот. После бомбардировки они предложили гарнизону капитулировать. Однорукий комендант, старый вояка майор Кузьмин, ответил неприятелю:
— Я без руки — не могу открыть ворота. Пусть его величество сам потрудится!
И война началась. К границам Финляндии шли русские войска; флот спешно готовился к боям.
В эти дни в Морском корпусе состоялся очередной выпуск. На Балтийском военном флоте нехватало офицеров, и гардемарины отправлялись служить, не закончив курса. Их выпускали «за мичмана». Кадеты толпою ходили провожать своих старших товарищей. Они тащили мичманские сундучки и долго глядели на шлюпку, отвозившую мичманов на корабли. Вздохнув и позавидовав тем, кто шел в бой навстречу славе и чинам, кадеты возвращались в «сень наук» — в свой запушенный и полуразрушенный дом, носивший звучное имя — Итальянский дворец.
Кадет Василий Головнин был в корпусе новичком. Двенадцатилетнему мальчугану трудно было привыкнуть к суровым корпусным порядкам.
Из поколения в поколение жили Головнины в своем родовом Гулынском имении. 8 апреля 1776 года родился здесь Василий Головнин. Кто бы мог думать тогда, что доведется ему на своем веку побывать в таких краях, о которых никогда и не слыхали жители глухого Пронского уезда Рязанской губернии. Мальчику едва минуло девять лет, когда он остался сиротою. С детства он был записан в Преображенский полк и со временем должен был надеть мундир армейского офицера. Но родственники решили почему–то иначе: мальчик был отдан в Морской кадетский корпус.
Корпус в те времена выглядел жалко. После пожара, случившегося на Васильевском острове в 1771 году, его перевели в Кронштадт. Профессора и столичные преподаватели ездить туда не желали. Директор корпуса, просвещенный и гуманный Иван Логинович Голенищев — Кутузов, назначенный членом Адмиралтейств–коллегий, в Кронштадте бывал редко. Корпус оказался в руках невежественных «фрунтовиков». Офицеры чаще и охотнее посещали кронштадтские трактиры, нежели классы и кадетские комнаты.
Ученье в корпусе все же шло. Арифметике учил высокий, широкоплечий, с грубоватыми ухватками Николай Курганов. Преподавал он прекрасно и, ежели б не страсть к горькой, пошел бы в науках далеко. Магистры Эдинбургского университета Никитин и Суворов читали курс тригонометрии. Навигацию учили по Бугеру, морские эволюции — по Госту.
Изучали артиллерию, корабельную архитектуру, механику и фортификацию, чистописание и правописание, рисование, фехтование, иностранные языки, закон божий и прочее.
Василий Головнин учился старательно и успешно. Не по летам серьезный, он казался хмурым и неприветливым. Он привык полагаться только на себя; у него не было ни защитников, ни советников. Когда по праздникам возбужденные и веселые кадеты уезжали к родным в Петербург, он оставался в корпусе, и книги были единственным его утешением. Читал он много, любил рассказы о путешествиях, обстоятельные, длинные и подчас немного скучные.
А на Балтийском море продолжали греметь пушки. Флот доблестно отстаивал столицу. После Гогландского сражения в июле восемьдесят восьмого года петербуржцы стали называть русских моряков «спасителями столицы». «Стремительный» шведский удар не удался.
Однако шведы не унимались…
Незадолго перед выходом в море эскадры вице–адмирала Круза на борт корабля «Не тронь меня» поднялся кадет Василий Головнин.
На рассвете 23 мая 1790 года корабли Круза завязали сражение с шведской эскадрой. Гул орудийной канонады прокатился над Финским заливом и был услышан в Петербурге. В городе заговорили о близости шведов, о неприятельском десанте. В Кронштадте у крепостных пушек появились мещане, адмиралтейские мастеровые, рекруты.
