KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Приключения » Путешествия и география » Николай Шпанов - Полет в лесные дебри

Николай Шпанов - Полет в лесные дебри

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Николай Шпанов, "Полет в лесные дебри" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В самое сердце Красной столицы врезались своими четкими щупальцами железные дороги. Пересекаем одну за другой несколько линий.

Меньше домов, больше деревьев; тусклой желтоватой листвы, спаленной дымным дыханием заводов, буро-красными коробками обступивших город. Но кончаются и они. Свежеют деревья, свободней тянутся к небу их зеленые шапки и расплывчатые пригороды Москвы тонут в буйной зелени садов.


Рис. 3. Взлет аэростата „Союз Авиахим. СССР".


Как браслетом отрезает „пределы города" Окружная дорога, и мы за границами столицы.

Канищев не отрываясь следит за приборами, время от времени посылая за борт совок балласта. Над Окружной дорогой он коротко бросает мне:

— Гайдроп![1]

— Есть гайдроп.

Вытравить за борт пятипудовый корабельный канат не штука, а штука сделать это так, чтобы сам Канищев не заметил толчка, когда гайдроп повиснет на обруче. Фут за футом уходит гайдроп к земле. На руках кровавые пузыри. Но сделано чисто.

— Гайдроп вытравлен!

— И свидетельствую вытравлен прекрасно. Однако, разговоры в сторону. Дела достаточно.

Берусь за бортовой журнал. Надо заносить данные каждые 15 минут.

„18 часов 12 минут, высота 200 метров. Курс 29 Норд-Норд-Ост." Температура 14 с половиной выше нуля".

Из зеленой гущи деревьев, с желтых прогалин несутся задорные крики:

— Ей, дядя, садись! Са-а-ди-ись к нам…

Внимательно гляжу вниз на конец гайдропа; сверяюсь с компасом — курс 32 и ветер как-будто много быстрее, чем предсказанный нам метеорологами. Идем с вполне приличной скоростью в 40–45 километров, вместо предопределенных жрецами погоды десяти.

Проплыли над Пушкиным. В стороне осталось Софрино. В сумерках маячат редкие дачники.

Массивная фигура Канищева все так же молча торчит в своем углу у приборов. Нет-нет, да, постучит он ногтем по стеклам, отгоняя раздумье от стрелок.

Беспредельно далеко и как-то совсем точно рядом на западе пылают последние лучи заката. Вернее, даже не лучи, а просто темнорозовое зарево, какого никогда никто не видит с грешной земли. Пыль, дым навсегда закрыли от людей чистоту вечного светила и люди никогда не видят его в истинной красе. А оно бесподобно красиво в эти минуты, когда шлет свой последний, прощальный привет, застилая розовым золотом лиловые дали. И провожает его тишина. Такая тишина, какой не бывает на земле.

Быстро тускнеет запад. Из розового он превратился уже в лиловый. Потом темносерая мгла затянула все небо. И вот уже почти совершенно-темно. Без помощи карманного фонаря нельзя разобраться в приборах. Только его белый луч выхватывает из мрака темные коробки альтиметра и барографа[2]. Мелькнет в серебре электричества циферблат часов, и снова все погружается в полную чернильного мрака ночь.

— Закурим?!

Вынимаю из сумки банку с монпасье — „наши папиросы". Принимаемся дружно жевать его.

В десятке километров на Норд остаются огни Сергиева. Небольшая группа довольно ярких, мигающих желтых глазков, вкрапленных в черный бархат лесистых далей.

Курс склоняется все больше на Ост. Вместо черного бархата лесов под аэростат подбегает тускло-серая гладь огромного озера.

Вправо совсем невдалеке бисерным венцом горит Переяславль-Залесский.

Полет уже вполне установился. Можно закусить… Идем все той же скоростью под курсом 33–34 Норд-Норд-Ост. Внизу непросветная тьма. Только изредка промерцает мимо одинокий глазок в какой-нибудь сонной деревушке, и снова точно внизу нет ничего.

Под резким глазом фонаря карта, лежащая у меня на коленях, кажется светлозеленым ковром. Леса, леса без конца. Твердой черной стрелой вонзается в них моя курсовая черта и упирается прямо в Ростов. И действительно через несколько минут впереди на Норд-Осте ярким пятном вырисовываются его огни. Подходим к городу. Царит полная тишина.

— Алло, алло, город Ростов!.. Алло, алло, город Ростов!.. но зычный рупорный зов не имеет ответа, Ростов спит. Только из самого центра, с пятна затененных деревьями ярких фонарей доносятся звуки оркестра — бравурным маршем запоздалые ростовцы стараются отогнать охватывающий их спозаранку провинциальный сон. Мирно плещется в сонную набережную огромное озеро. И на нем никакого движения.


Рис. 4. Пилот аэростата „Мосавиахим" — Константинов (1). Пилот аэростата „Авиалим Сев. — Зап. Области” (2). Пилот аэростата „ОСО Военно-Воздушной Академии" (X) и его помощник — Ланкман (XX) (3).


Теперь уже, судя по карте, рукой подать до Ярославля. Через каких-нибудь полчаса убеждаемся в том, что это так и есть. Прямо на нас идет светлоголубое зарево мерцающих тысячью глазок ярославских огней.

Но в чем же дело? Почему вся масса огней не, приближается к нам, а как-будто уходит куда-то влево? Справляюсь с компасом и вижу, что ветер резко меняется здесь и курс круто склоняется на Ост. Приближаемся к Волге, но" вместо того, чтобы ее пересечь, идем вдоль ее левого берега и даже уклоняемся на Згод.

Курс быстро переходит на 50, 60, 70 и продолжает склоняться на Ост.

— В чем там дело, Николай Николаевич? Что за прелестная улица тут влево от нас?

— Волга, Михаил Николаевич.

И действительно, как улица хорошего города, сверкает под нами огнями фарватера Волга. И между ними от огонька к огоньку, шлепая колесами, ползет пароход. Два ряда горящих огнями палуб отражаются в темной воде и блики бегут в стороны по зыбящейся от парохода воде. Но вот все это остается на Норд. Мы опять в темноте. Только далеко на Норд-Ост горит теперь Кострома.

Склоняюсь над дрожащей фосфорной линейкой компасной стрелки — курс уже 95. Снова из-под гайдропа показывается улица волжских огней. На этот раз мы идем ей вразрез и, оставив вправо тусклые огоньки набережной городка Плесса, уходим снова на Норд-Ост. Где-то очень далеко на Зюд-Зюд-Ост остается утонувшая едва заметными бликами в черной бездне Кинешма. Погружаемся в совершенно непроглядную темень.

Какою-то странною нереальностью веет от доносящихся с земли, из непроглядной темени, двенадцати длинных ударов колокола. Полночь.

А кругом тишина. Слабо доносится с черной земли шорох гонимых ветром по лесу лиственных волн.

— Хорошо, Михаил Николаевич.

— Да, хорошо, кто раз полетел, захочет лететь во второй.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*