Луи Жаколио - Месть каторжника
— Если, — продолжал размышлять Гертлю, — тождественность оружия во всех трех случаях и это проклятое слово vendetta, повторяющееся на каждом клинке, заставят понять прокурорский надзор, что удар нанесен одной и той же рукой, то могут передать все три дела в руки одного и того же судебного исполнителя. И это представляет собою обстоятельство исключительной важности. Не будь этой досадной подробности, каждое дело было бы передано отдельному следователю, что так запутало бы всю эту историю, что нам не стоило бы почти никакого труда сделать так, чтобы в ней совершенно невозможно было разобраться.
— Будем молиться Богу, чтобы дело не попало в руки судебного следователя Гильоме! У этого есть чутье, верный взгляд, расстраивающий все наши расчеты, часто, благодаря его гениальной способности все предугадывать, его ожидал успех там, где всякий другой бы несомненно проиграл дело.
— Нужно прежде всего, я думаю, найти твоего брата и заставить его покинуть Францию сейчас же, вместе с его шурином. Беглые каторжники, пришедшие с целью убить своих обвинителей и судей, — дело слишком ясное… Обеспечив себя с этой стороны, мы могли бы тогда действовать более свободно.
Во время этого разговора Люс, уже несколько минут перелистывающий машинально бумаги, которые Фроле собрал по делу Поля де Марсэ, вдруг неожиданно вскрикнул:
— Вне всяких сомнений, это он!
— О ком ты говоришь? — спросил Гертлю.
— Слушай, — ответил Люс и стал читать:
Копия записки, адресованной мной господину де Марсэ — отцу.
«Вы понимаете всю важность этого дела: подлог коммерческих документов пахнет судом для вашего сына. Вы видите, что я сжигаю свои корабли и не боюсь поставить точку над i. Влияние герцога де Жерси легко может доставить пост члена Государственного Совета. Сегодня вечером, ровно в полночь, жду вас в своем кабинете в префектуре, с готовым назначением… Готовым! »
Подпись: Фроле.
— Что бы это могло значить?
— Не перебивай, слушай конец! — и Люс продолжал читать:
«Милостивый Государь! Это называется прямо пристать с ножом к горлу… Сегодня вечером, ровно в полночь, я буду в вашем кабинете, в префектуре, благоволите удалить ваших людей, дабы никто не мог подозревать о той постыдной сделке, которую вы заставляете принять меня… Вы видите, что и я также не боюсь слов в своем ответе к вам, но не вздумайте дурачить меня и оставить ваше оружие при себе: чтобы все было готово, как вы сами сказали. Доведенный до крайности, я не остановлюсь ни перед каким скандалом».
Подпись: де Марсэ.
— Понимаешь теперь, — сказал Люс, окончив чтение, — как эти два письма освещают все положение? Поль де Марсэ стоит своему отцу от ста пятидесяти до двухсот тысяч франков в год, но и этого ему мало. И он очутился в тисках своих кредиторов. Можешь себе представить эффект, который произвел бы иск в суде, возбужденный против заместителя главного прокурора, и у него появляется мысль сделать маленький подлог. Жалоба была подана Фроле, как это часто делают люди, которые не знают, в какое судебное учреждение следует обратиться в подобном случае, а этот последний, обрадовавшись случаю, велел передать ему документы, чтобы заставить отца уплатить. Извещенный об этом отец отдал и на этот раз все, что у него было. Фроле, естественно, заявил де Марсэ, что тот получит документы только в обмен на приказ о назначении членом Государственного Совета, составленный в надлежащей форме на его имя. Вчера утром, при докладе, бедный Фроле, сказал мне, потирая руки: «На этот раз дело в шляпе, и, если у тебя есть протекция, чтобы ее пустить в ход и занять мое место, теперь самое время».
Так вот, надо думать, что или герцогу де Жерси надоело все это, или его могущество оказалось не настолько велико, чтобы предоставить полицейскому кресло члена Государственного Совета, во всяком случае, де Марсэ явился на свидание, не имея в кармане бумаги о назначении. Что затем произошло? Я вижу эту сцену, как будто там присутствовал. Старый советник, готовый отдать жизнь за своего беспутного сына, просил, умолял Фроле, но тот оставался непоколебим: он вбил себе в голову надеть расшитый фрак члена Совета и ни за что в мире не хотел упустить этого случая. Но вот, устав просить и кланяться полицейскому, старик встает. Он пришел к Фроле тоже с определенным решением: он стал в свою очередь грозить. «Хорошо, пусть подадут в суд на моего сына, но и у него есть письмо начальника полиции безопасности, и через пять минут он велит его арестовать за шантаж, для чего ему стоит только пойти к де Вержену, его зятю». Я легко представляю себе, как при-этих словах, Фроле заметил ему насмешливым тоном:
— Ну, что же, идите, мой дорогой, я вас не задерживаю более!
И это был смертный приговор самому себе.
Старик поднялся, мрачный, решительный и всадил кинжал. Он сделался убийцей, отстаивая честь, потом, завладев векселем, стал вором ради своего сына!
— Знаешь, Люс, — сказал Гертлю, с восторгом глядя на него, — ты мог бы быть хорошим адвокатом! Ты произнес всю эту тираду, как заправский адвокат.
— Спасибо за комплимент, старый приятель… Ты видишь, что настоящий убийца Фроле в наших руках, при этих письмах и показаниях относительно бриллианта самые упрямые присяжные не поколебались бы осудить его. Но тут еще одно обстоятельство, которое я не могу понять: это детальное сходство кинжала, которым он действовал с теми, которыми были в эту ночь убиты другие жертвы!
— Может быть, случай!
— Нет, при случае не может быть такого полного сходства: тот же клинок, та же ручка, то же выгравированное слово vendetta и особенно эта бороздка, в которой я нашел присутствие кураре, этого ужасного тропического яда. Если принимать во внимание только сходство оружия и обстоятельства, сопровождавшие совершенные преступления, то — здесь легко угадать месть со стороны некоторой группы лиц, а уж жертвы заставляют меня немедленно вспомнить о своем брате и Эрнесте Дютэйле. Но чего я не могу понять, так это того, что де Марсэ причастен к этой компании, что у него оказывается кинжал, который, несомненно, сделан во Франции. Может быть, когда мы узнаем, как говорят, тайну этого преступления, то увидим в этом обстоятельстве косвенное влияние Карла и его шурина, но в настоящее время никакие рассуждения не могут нам предугадать истину.
— Несомненно, что де Марсэ — убийца Фроле. В случае, если нам понадобится нанести решительный удар, чтобы выручить твоего брата, арестованного в один прекрасный день, несмотря на все мои усилия разогнать тучи, собирающиеся над его головой, мы можем воспользоваться этими документами, чтобы нам, в свою очередь, сказать господину де Марсэ: приготовьтесь…
