Евгений Ладик - Похождения иркутского бича
Как написал Миша Мезенцев, известный (в узких кругах) бард:
Прилетели планетяне,
Не видал я хуже пьяни.
Нет, конечно, читатель понял, что Хомич и Граф Люксембургский персонажи сугубо положительные. Но что не случается, когда друзья встретятся после долгой разлуки, а тем более после полевого сезона.
Впрочем, водки они привезли в меру — один ящик, а закуски — что у Графа в огороде успели нарвать, пока его жена не видела. Огурчиков, помидоров и репы. Репы, правда, очень много.
Читатель! Ты когда-нибудь ел репу в тайге после мясо-рыбно-макаронной диеты?
Это мед, это рахат-лукум, это… даже сравнить не с чем. Посиди на концентратах — сам поймешь.
Утром встали поздно. Можно и не объяснять. С похмелья только алкаши рано встают — опохмелиться не терпится.
Бригада сворачивала табор, Хомич и Граф сходили и набрали по мешку шишек — не для продажи, конечно — самим погрызть. Приехали они не за орехами, а на охоту. Лесничий сумел раздобыть две лицензии на лосей. На охоту взяли двух лаек: опытного Витима и малолетку Севера. Добыть сохатых осенью без собаки почти невозможно, а с опытным псом почти наверняка.
Кроме охоты решили и порыбачить. Осенью, когда вода в речках становится холоднее, наступает время лучить. Рыба в холодной воде двигается вяло и ее вполне можно бить острогой. На нос лодки цепляют козу, т. е. корзину из проволоки. В корзину укладывают сухие смолевые поленья и поджигают. Ночью вся речка видна до самого мелкого камешка, не говоря уж о рыбе. На носу стоит рыбак с острогой, на корме — пара человек с шестами. Рыбак высматривает рыбу, командует толкачам, те подталкивают лодку в нужном направлении: кроткий удар, и снимай хариуса с остроги. Иногда попадались налимы, ленки и таймени.
Днем просто плыли вверх по течению. Когда Витим начинал ерзать и резко вдыхать воздух, нюхтить, как говорят охотники, останавливались, спускали собак на берег и ждали. Натасканная собака по запаху находит зверя и выгоняет его на охотника.
Но, видно, сохатых было не густо, потому что за двое суток не увидели ни одного.
Впрочем, компания не унывала. На носу лодки, устроив себе ложе из мягкой рухляди, лежал Граф с гитарой. В ногах — собаки, чуть дальше — Марк со Студентом, а в самом конце 9-метровой лодки пристроились Хомич и Том Шин.
Хомич с ружьем — стрелять попутных уток, а Том Шин за мотором. Граф пел бардовские песни, т. е. Городницкого, Кукина, Высоцкого, Окуджаву, ну и еще с десяток никому неизвестных имен. Например, «Балладу о кедре» М. Мезенцева[9].
Зимовий на реке убавилось, и ночевали у костра. Одну ночь удалось поспать со всеми удобствами. Коопзверпромхоз, по ненавязчивой просьбе райкома партии, поставил в 300 км от ближайшей деревни базу. Охотничью. Охотников там никогда не видели, зато районное начальство частенько летало сюда на вертолете отдыхать. В этот раз прилетел прокурор. Граф с ним уже встречался на каких-то активах, так что общий язык нашли быстро. Пожаловались друг другу, что никак не могут отстрелять лицензии, попили чаю, выспались на чистых постелях и утром отправились дальше. Марк Парашкин держался все это время в сторонке. С прокурорами ему доводилось встречаться только в суде, и этой традиции он изменять не хотел.
В полдень Витим занюхтил. Спустили собак на берег, и где-то через час услышали лай. Том Шин завел мотор и поплыл вниз по речке, к собакам. За поворотом открылось радующее душу зрелище — собаки носились по берегу, а на мелководье злобствовал сохатый. Бил копытами по воде, угрожал рогами, фыркал, в общем, всем видом показывал псам: ребята, давайте разойдемся по хорошему, а то выйду на берег, вам мало не покажется.
Пока сохатый выпендривался перед собаками, Том Шин подвел лодку на выстрел — метров 30 до зверя, заглушил мотор и началась канонада. У Хомича «вертикалка», у Графа тоже двустволка, у Студента и Тома Шина безкурковки, один Парашкин с десятизарядным «томшинсоном», но он-то как раз и не стрелял, что толку плеваться пульками, которые даже шкуру не пробивают.
От канонады, однако, толку тоже не заметили. Лось, недовольный таким шумным интересом к своей особе, решил переплыть на другой берег. Том Шин повел лодку наперерез. Охотники перезарядили ружья и произвели залп уже метров с 10.
Марк размышлял: что лучше, выпрыгнуть из лодки или пальнуть из револьвера в наглую сохачью рожу, нависшую над ним в опасной близости? Спасло течение. Лодку отнесло на глубину, и лось посчитал недостойным своего высокого положения гнаться за горе-охотниками вплавь. Он оскорбительно повернулся к нашим снайперам задом и… Что тут нашло на Парашкина, тот и объяснить потом не мог: взял и пульнул. Прямо в задницу.
Сказать, что лось обиделся — это, значит, ничего не сказать.
Хорошо, что Том Шин, не успевший перезарядить ружье вместе с остальными и зарядивший, когда все уже смазали, сумел-таки с пяти метров влепить пулю зверю в затылок.
Разделывали зверя у берега, прямо в воде. Легче переворачивать. В огромных рогах обнаружилось пулевое отверстие, а прямо под шкурой — пулька от мелкашки. Других попаданий, как тщательно ни искали, не нашли. Граф Люксембургский по каким-то только ему понятным признакам определил, что в рога попал именно он.
— Как я ему дал по рогам, у сохатого сразу давление до 270 подскочило. А после того, как по заднице от Марка получил, вообще, апоплексический удар. Том Шин уже по дохлому стрелял. Контрольный выстрел в голову.
Эта версия большинством голосов, при одном против (Том Шин) и двух воздержавшихся (Студент и Хомич), и была принята за основу. Конечно, у Хомича и Студента были более приятные для их самолюбия варианты, но они их придержали для другой, более благосклонной к ним аудитории.
При разделке Марку пришла в голову идея, отразившаяся на лице мимолетной, но очень ехидной усмешкой. Незаметно для остальных он из груды требухи, оставленной на берегу, достал какой-то кусок и спрятал в лодке. Что он прятал, выяснилось скоро, когда компания приплыла к базе. Ночевать они не собирались. Пристали, чтобы похвастаться перед прокурором добычей. Но прокурор, видно, ушел на охоту, поэтому поплыли дальше. Перед самым отплытием Марк достал припрятанный им предмет:
— Вот тебе, прокурор, от обиженного бича и не обиженного лося! — И бросил на берег сохатиный член в комплекте с огромными яйцами.
Хомич Марка осудил. За расточительность:
— Зачем добром швыряешься? Знаешь, сколько в европах за жаркое из гениталий платят? — Хомич в европах не бывал, но человеком был начитанным. На предложение Марка забрать деликатес и вечером продемонстрировать компании, как он будет его есть, Хомич отказался, зато рассказал анекдот:
