Викторин Попов - Люди Большой Земли
8
О тех, которые ищут камень
Ледокол «Сибиряков» тревожно гудел, входя в мало изученную бухту Варнека. Это было первое судно, посетившее Вайгач в навигацию 1930 г. Вайгач — остров, лежащий между Баренцевым и Карским морями, под Новой Землей. Ледокол привез в бухту Варнека экспедицию для промышленной разведки и добычи свинца. В трюмах и на палубе громоздились снаряжение, штабеля обтесанных и занумерованных бревен: экспедиция собиралась на острове зимовать, она имела с собою все, чтобы устраивать жизнь на голом месте.
Вслед за «Сибиряковым» пришел «Малыгин» с геологической партией Кузнецова и дополнительными грузами.
К «Малыгину», огибая льды, сложными зигзагами подошла лодка с ненцами из становища Хабарова. Они просили капитана ледокола тов. Черткова сказать по радио в Архангельск о срочной высылке ижевских дробовиков, ста штук жилеток, дров и соли.
Несколько дней спустя ледоколы покидали бухту.
— Даешь Союзу свинец! — кричали, прощаясь, кочегары-комсомольцы, рупором приставляя ко рту черные от угля ладони.
Летом 1925 г. экспедиция Академии наук, во время случайной стоянки в бухте Варнека, обнаружила в береговых пластах свинцовый блеск. Химическим анализом было установлено 20 % свинца и смитсонит — цинковый шпат.
В 1927 г. в этих пластах произвел разведку А. Н. Шенкман, работник Комитета Севера. Три года он бурил потом пласты учреждений в Архангельске, в Москве, доказывая, что на Вайгаче возможна добыча свинца.
И вот, наконец, в 1930 г. прибыла экспедиция. Шенкман единственным глазом, — второй потерян на войне, — следит с берега за дымкой уходящих ледоколов. Впереди — целый год упорных трудов, длинные месяцы полярной зимовки. К лету нужно дать первый транспорт свинца…
Измученные морской качкой, усталые от бессонницы люди свозили на карбасах грузы к правому берегу, где рубахами из сурового полотна белели походные палатки. Люди с трудом ворочали веслами, сваливали бревна, выкладывали кирпич, скатывали железные бочки с бензином, керосином, маслами. Под навесы, сколоченные наспех, стаскивались мешки. На холме укрепился шпиль радиомачты.
На южном склоне, защищенном от нордовых ветров, зеленела клочьями трава, а чуть к северу — лысые холмы. В ложбинах тяжелыми пластами залегал снег, у крутых берегов массою застывшего стекла держался лед.
— Вот вам и конец июля! — удивлялись «южане» — москвичи и новгородцы. — У нас теперь жнут!
Земля отмерзла на две четверти, вода от туманов и снегов скопилась в оттаявшем слое. В стоячие болота нога погрязала до колена. В палатках — вода. Спали на досках, но сырость пробиралась даже сквозь меховые спальные мешки.
У ручья уцелел обросший мохом, свернувшийся на бок домишко. Сдавленный косогорами, он издали походил на брошенный улей. Его привез в 1889 г. гидрограф Морозов. Людей, пришедших бороться за свинец для пятилетки, удивляло «классовое» устройство домика: он состоял из кухни с русской печью, здесь жили матросы, и «чистой» комнаты; две уборных — для офицера и для матросов! И ныне можно разобрать на позеленевших стенах вырезанные ножом фамилии — норвежские, английские, русские — с датами прошлого столетия. Среди других — фамилия гидрографа Варнека, чьим именем названа бухта.
Члены экспедиции долго совещались: где ставить постройки? Если ставить жилье на мерзлой земле, оно неминуемо поползет. Ясно одно: строить надо у ручья, ибо искони человеческие поселения возникали у воды. Первый индустриальный поселок в полярной пустыне тоже должен расположиться у пресной воды, вблизи будущих разработок. Берущий начало в недалеких снегах хрустальный ручей, стекая по ущелью, обмывал говорливые камешки. В ручье люди смывали усталость, пили кристальнейшую воду. Шутники прозвали источник «вайзаном».
На дальнем холме за болотами одиноко торчали конусами два ненецких чума. Случалось и раньше, что в бухту заглядывали «пловучие» жилища, — в этот раз пароходы ушли, оставив на берегу множество людей.
— Зачем вы сюда, люди? — с тревогой спросил подъехавший на нартах ненец.
Ему объяснили о свинце, показали самородок с синеватометаллическим блеском. Ненец знал эти камешки: от прадедов он умел плавить их на кострах! И понеслась по тундре весть о том, что пришло на Вайгач большое стадо русаков, которые ищут камень…
Две справки о «камне».
Первая — из словаря Брокгауза: «Свинец, как предмет международной торговли, и по своему количеству и по своей стоимости представляет весьма важную статью: производство его сосредоточено в немногих государствах, спрос же существует повсеместно».
И вторая справка — из советских газет: «Более 90 % свинца, употребляемого нашей страной, ввозится из-за границы».
Об этом не знали ненцы, но эти справки определили судьбу отважных людей, которые пошли в Арктику отыскивать камень.
Когда солнце, побагровев, спустилось к горизонту и, не окунувшись в фиолетовую гладь океана, вновь поднялось, шесть геологов и десять прорабов на веслах пересекли бухту Варнека. С кирками и ломами они высадились у мыса Раздельного, вытащили карбас на шуршавшую гальку, взобрались на крутой берег и по пружинившим кочкам пошли на юго-запад. Болотные их сапоги хлюпали по воде. Пасшиеся вдали олени вскинули рога, готовясь к бегству.
Люди пришли на то место, где три года назад Шенкман нашел жилы свинца, и кирками, ломами начали скалывать лед. Каждый удар отдавался эхом в пещерных провалах ущелий.
Ненецкое предание говорит, что в этих ущельях живут безголовые люди, которые ездят на собаках глубоко под землей и промышляют морским зверем (Шенкман находил в пещерах каменные орудия от стоянки древнего обитателя тундры. Наука приписывает орудия народу Чудь, якобы населявшему эти места в те отдаленные века, когда остяки, самоеды, финны представляли собою единый народ, образовавший впоследствии эти племена). Но сегодня геологов и прорабов интересовали не предания, а свинец. Их глаза загорались всякий раз, когда лом или молоток обнажал свинцовый блеск и цинковую «обманку».
Обнаруженные до сего местонахождения проходили в верхнем силлуре, в частности у реки Ыоыч-Кальва на Урале. Потому геологи напряженно отыскивали контакт верхнего силлура со средним девоном.
Мысли геологов вслед за молотками и ломами углублялись в напластования миллионов лет. Подобно тому, как мы разделяем историю человечества на века и эпохи, геологи делили пласты пород, эти массивнейшие страницы истории земли, на эры и периоды, и каждый геологический период во много раз превышал тот срок, что оставляет библейское предание для всей истории земли.
