Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника
В Певучей долине Иван Фомич вернулся к своим незаконченным изысканиям и в упорном труде постепенно залечивал раны тяжелого горя, нанесенного смертью Ольги Петровны. Целые недели он проводил в тайге, где продолжал составлять геологическую карту и делать описания месторождений различных минералов.
Орлов часто его спрашивал, какой смысл во всей его работе, если о ней никто не знает и никто по заслугам ее не оценит.
— Эх, Родион, Родион, а кто оценит твой труд? Кто скажет тебе спасибо за то, что добываешь пушнину? Купцы, которые, где только могут, стараются тебя обмануть? Если бы я сейчас опубликовал свои открытия, русский народ от этого никакой пользы бы не имел. Но поверь, наступит время… лучше почитай Пушкина.
Он поспешно вышел и скоро вернулся с книжкой и вдохновенно прочитал:
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
— Что ты скажешь на это? Совершенно понятно, что такое стихотворение считается запретным. Это пророчество, основанное на совершенно реальной силе — на народе. И вот когда это пророчество сбудется, только тогда я передам общественности результаты своей работы, чтобы она служила всем.
Летом к старому геологу приехала чета Феклистовых с сынишкой Олегом. Дедушка полюбил маленького внука, и тот к нему быстро привязался.
Андрей иногда сопутствовал отцу в его изысканиях, а больше увлекался охотой.
— Андрей, — упрекал отец сына, — то, что ходит, бегает и летает по тайге, найдешь в любом месте. Но то, что скрыто от людских взоров под землей, в пещерах, среди скал и в горах, намного ценнее, и сразу его не найдешь. Я бы хотел, чтобы ты был продолжателем моего дела или хотя бы надежным хранителем подземных сокровищ тайги. Сейчас я владею ими сам только потому, что не хочу отдавать их в жадные руки богатеев. Но знаю, что скоро народ станет свободным. Я, может быть, не доживу до этого дня, а тебя я бы хотел ознакомить с этими месторождениями.
Андрей задумался. Затем спросил отца.
— Ты, вероятно, нашел золото, папа?
— Золото… Разве на свете нет ничего более дорогого? Тайга скрывает и другие сокровища, которые полезнее и важнее золота. Жаль, что ты не пошел по моим стопам и не стал геологом… Маленький Олег должен им быть… Если будет необходимо, я поручу тебе важное задание, хотя оно касается геологии.
Больше этого вопроса они не затрагивали, и спустя несколько дней после разговора молодые супруги уехали.
Иван Фомич проводил их до железнодорожной станции и на обратном пути остановился у Боброва. Фельдшер был не один. В удобном кресле развалился полный мужчина с холеной бородой, большим ртом и усами. Черные волосы, пронизанные серебряными нитями, были старательно зачесаны. Это был время от времени навещавший Боброва крупный торговец пушниной Пуговкин.
— Вы пришли очень кстати, многоуважаемый господин Феклистов, — начал он важно. — Я приехал сюда именно ради вас. Я как раз собирался посетить вас в вашей таежной «резиденции» и уговаривал Николая Никитича съездить вместе со мной. Не правда ли?
Бобров кивнул и слабо улыбнулся, из чего Феклистов заключил, что тот не очень-то был доволен визитом купца.
Пуговкин продолжал:
— Я угадываю ваши мысли. Вы не знаете меня и удивляетесь, почему я так говорю с вами. Наверное, вы не читали нашей губернской газеты, в которой часто пишут о моей коммерческой и общественной деятельности. Однако это не имеет никакого отношения к данному вопросу. У меня к вам очень важное дело… В Петербурге интересуются вашими геологическими изысканиями. Поскольку же в течение ряда лет не поступало никаких крупных работ, то меня просили взять на себя труд посетить господина Феклистова и сообщить о достигнутых им успехах.
Иван Фомич посмотрел на купца и пожал плечами.
— Весьма удивлен, недавно я выслал в Петербург объемистый материал.
— Может быть. Это весьма похвально. Но они, по-видимому, ожидали нечто иное.
— К сожалению, иными результатами своих исследований служить не могу.
— Ну что ж, пусть будет по вашему. Я, конечно, ожидал большего…
— Работа геолога нелегка и зачастую приносит разочарование, — вмешался в разговор Бобров. — Сколько раз я поражался Иваном Фомичом, как у него хватает терпения.
— Охотно верю и остаюсь вашим покорным слугой. Значит, жду, пока вы меня не удивите.
После ухода Пуговкина Бобров раздраженно бросил:
— Видел его? Пришел разведать, хочет выслужиться. Из пота охотников сколачивает целое состояние, платит за пушнину жалкие гроши, а теперь хотел бы и здесь найти легкую наживу, да еще и путь к славе!
Феклистов задумался. Затем лицо прояснилось…
Иван Фомич разработал длинный и подробный отчет, богато иллюстрированный картами и сопровождаемый описаниями геологических формаций, в котором перечислял такие породы и минералы, которые с точки зрения возможности их использования совершенно не заслуживали внимания.
Когда же этот материал был вручен Пуговкину, тот был в восторге от обилия карт, чертежей и таблиц. Само собой разумеется, он не имел понятия о «пустоте» доклада.
Феклистов добился своего: в Петербурге сразу потеряли интерес к области, которая не сулила им никакой пользы.
* * *Однажды летним вечером перед избой Орлова остановилась повозка. Выглянув из окна, Майиул увидела Боброва.
— Николай Никитич приехал, дети, идите встречать!
Мальчик и девочка выбежали навстречу гостю, они знали, когда бы он ни приехал, у него всегда найдется для них какой-нибудь сюрприз. На этот раз он привез «сюрприз» и для взрослых. Едва войдя в дом и поздоровавшись со всеми, он нахмурился и сказал:
— Сейчас прочту вам кое-что из газет… правительство Его Императорского Величества объявило 16 июля всеобщую мобилизацию… Начинается война с Германией и Австрией. Радоваться нечего. Мы связаны договорами с Англией и Францией, которые тоже объявили мобилизацию. У нас в городе председатель Союза русского народа раскричался вовсю, что мы должны защищать родину от прусских варваров, и призывал к походу к православному Царьграду. Не может дождаться, когда начнет наживаться на военных поставках. Я бы хотел поговорить с Иваном Фомичом, что он об этом думает… Его, видно, нет? Наверное, опять на изысканиях?
— Уже десятый день, как уехал с Хатангином к Сурунганским горам.
— Фомич нашел там что-то интересное. Работает больше месяца, даже похудел. Ведь он уже не молодой человек, давно за шестьдесят, трудно ему, а слушать никого не хочет. Ты бы хоть вразумил его, так сказать, по-врачебному.
