Сесил Форестер - Хорнблауэр и «Отчаянный»
— Сэр?
— Я не с тобой говорю, черт побери, — сказал Хорнблауэр, теряя выдержку.
Он любил варенье, но черносмородинное — меньше всего. Ладно, придется довольствоваться этим. Он откусил каменный сухарь.
— Не стучите в дверь, когда подаете еду, — сказал он Гримсу.
— Да, сэр. Не буду, сэр. Больше не буду, сэр. Кувшин с кофе дрожал у Гримса в руках. Хорнблауэр, подняв голову, увидел, что губы у слуги тоже трясутся. Он чуть не спросил резко, в чем дело, но тут же догадался сам. Гримс боится. По слову Хорнблауэра его могут привязать к решетчатому люку на шкафуте, и спустить ему кожу кошками. На флоте есть капитаны, которые именно так и поступили бы, подай им такой завтрак. Это надо ухитриться все сделать наоборот.
В дверь постучали.
— Войдите.
Гримс прижался к переборке, чтоб не упасть в открывшуюся дверь.
— Мистер Янг передает, сэр, — сказал Оррок. — Ветер опять заходит.
— Я иду.
Гримс совсем вжался в переборку, пропуская Хорнблауэра. Тот вышел на шканцы. Шесть дюжин яиц, половина из них тухлые. Два фунта кофе — меньше, чем на месяц, если пить каждый день. Черносмородинное варенье, и того мало. Эти мысли роились у него в голове, пока он шел мимо часового, и мгновенно улетучились на свежем морском ветру, стоило Хорнблауэру вернуться к делу.
Провс пристально смотрел в подзорную трубу. Было светло, дождь разогнал туман.
— Черные скалы на левом траверзе, сэр, — доложил Провс. — Иногда виден бурун.
— Отлично, — сказал Хорнблауэр. По крайней мере, неприятности с завтраком отвлекли его от беспокойства перед принятием решения. Ему даже пришлось остановиться на несколько секунд, чтоб собраться с мыслями, прежде чем отдать приказы, которые облекут в плоть давно созревший план.
— У вас хорошее зрение, мистер Оррок?
— Ну, сэр…
— Да или нет?
— Ну… да, сэр.
— Тогда берите подзорную трубу и лезьте наверх. Сейчас мы будем проходить мимо рейда. Примечайте все корабли, какие сможете разглядеть. Посоветуйтесь с впередсмотрящим.
— Есть, сэр.
— Доброе утро, мистер Буш. Свистать всех наверх.
— Есть, сэр.
Не в первый раз Хорнблауэр вспомнил евангельского сотника, который описал свою власть такими словами: «говорю одному „пойди“ и идет; и другому „приди“ и приходит». Королевский Флот и римская армия держались на одинаковой дисциплине.
— Ну, мистер Провс. Как далеко сейчас горизонт?
— Две мили, сэр. Может, три, — ответил Провс, оглядываясь по сторонам. Вопрос застал его врасплох.
— Я бы сказал, четыре мили, — заметил Хорнблауэр.
— Может быть, сэр, — согласился Провс.
— Солнце встает. Проясняется. Скоро будет десять миль. Ветер северо-западный. Мы подойдем к Паркэ.
— Есть, сэр.
— Мистер Буш, уберите брамсели, пожалуйста. И нижние прямые паруса. Нам понадобятся только марсели и кливер.
Так они будут привлекать меньше внимания, а, кроме того, двигаясь медленнее, дольше смогут наблюдать за Брестским рейдом.
— Рассвет ясного дня, — сказал Хорнблауэр, — наиболее благоприятное для нас время. Солнце будет светить с нашей стороны.
— Да, сэр. Вы правы, сэр, — ответил Провс. На его меланхолическом лице мелькнуло одобрение. Он знал, конечно, что Гуль протянулся почти точно с запада на восток, но не сделал из этого никаких выводов.
— Сейчас у нас есть такая возможность. Ветер и погода нам благоприятствуют. Может пройти несколько дней, пока такая возможность повторится.
— Да, сэр, — сказал Провс.
— Курс ост-тень-зюйд, мистер Провс.
— Есть, сэр.
«Отчаянный» медленно двигался вперед. День был облачный, но ясный, и горизонт с каждой минутой отделялся.
Отчетливо виден был мыс Сан-Матье. Дальше земля опять терялась из виду.
— Земля по курсу с подветренной стороны! — закричал Оррок с фор-марса.
— Это должен быть следующий мыс, сэр, — заметил Провс.
— Тулинг, — согласился Хорнблауэр, потом произнес по буквам «Тулингуэт». В ближайшие месяцы или даже годы им предстоит курсировать вдоль этих берегов, и он хотел, чтоб офицеры правильно понимали его приказы.
Между двумя мысами Атлантика далеко вдавалась в дикое бретонское побережье, образуя Брестский рейд.
— Вы видите пролив, мистер Оррок? — прокричал Хорнблауэр.
— Нет еще, сэр. По крайней мере, не очень хорошо. Военный корабль — британский корабль — приближающийся в мирное время к чужим берегам, сталкивался с целым рядом трудностей. Он не может войти в чужие территориальные воды (если его не принуждает к этому шторм), не запросив предварительно разрешения. И, конечно, он не может подойти к иностранной военной базе, не вызвав этим целую серию сердитых правительственных нот.
— Мы должны держаться на расстоянии дальнего пушечного выстрела от берега, — сказал Хорнблауэр.
— Да, сэр. Ах да, конечно, сэр, — согласился Провс. Второе, более сердечное одобрение было вызвано тем, что Провс осознал смысл сказанного. Нации устанавливают суверенитет над всеми водами, которые они могут перекрыть артиллерией, даже если в этой конкретной точке пушки и не установлены. Международное право проводит эту границу на расстоянии трех миль от берега.
— На палубе! — закричал Оррок. — Вижу мачты! Пока еле-еле.
— Считайте все, что увидите, очень тщательно, мистер Оррок!
Оррок продолжал докладывать. Рядом с ним на марсе стоял бывалый моряк, но Хорнблауэр не собирался полностью на них полагаться. Буш кипел нетерпением.
— Мистер Буш, — сказал Хорнблауэр. — Через пятнадцать минут я поверну судно через фордевинд. Не будете ли вы так любезны подняться с подзорной трубой на крюйс-салинг? У вас будет возможность увидеть все, что видит Оррок. Пожалуйста, записывайте.
— Есть, сэр, — сказал Буш.
Через минуту он был уже на бизань-винтах. Вскоре он бежал по выбленкам с быстротой, сделавшей бы честь любому молодому матросу.
— Двенадцать линейных кораблей, сэр, — кричал Оррок. — Стеньги не поставлены. Реи не подняты. Впередсмотрящий прервал его донесение.
— Буруны с подветренного борта!
— Это Паркэ, — сказал Хорнблауэр.
Черные Скалы с одной стороны, Паркэ с другой и Девочки в середине отмечали вход на Брестский рейд. В такой ясный день, при легком ветре, они не представляли опасности, но в шторм они унесли многие сотни жизней. Провс без устали шагал между кормой и нактоузом, беря азимуты. Хорнблауэр тщательно прикинул направление ветра. Если у французов нет линейных кораблей, готовых к выходу в море, незачем рисковать. Перемена ветра может застать «Отчаянного» слишком близко к подветренному берегу. Хорнблауэр оглядел в подзорную трубу побережье, выросшее на горизонте.
