Жюль Верн - Дорога во Францию
Марта встала, подошла к Жану, стоявшему в углу комнаты, и взволнованным голосом спросила:
– Что случилось?
– Марта! – воскликнул Жан, – с отчаянием, проникшим мне прямо в сердце.
– Говорите, Жан, говорите, – продолжала Марта, – как бы тяжело ни было слушать то, что вы скажете, – говорите.
Жан поднял голову. Он чувствовал, что его уже поняли.
Сто лет проживу, никогда не забуду подробностей этой сцены!
Жан стоял перед невестой, держа ее руку в своей и, сделав над собой усилие, проговорил:
– Марта, пока между Германией и Францией не была объявлена война, я мог мечтать сделаться вашим мужем. Теперь же мое отечество готово вступить в борьбу с вашим, и отрывать вас от вашей родины, от вашей национальности… я не смею… не имею права!.. Потом пришлось бы всю жизнь каяться в этом!.. Вы понимаете меня… Я не могу…
Как не понять! Бедный Жан не находил слов… Но его и без слов понимали!
– Марта, – продолжал он, – нас будет разделять пролитая кровь, ваша родная, французская кровь!..
Госпожа Келлер выпрямилась в своем кресле и, опустив глаза, не смела взглянуть на сына. Легкое дрожание губ, судорожно сжатые пальцы-все указывало, как сильно она страдала.
Господин де Лоране опустил голову на руки. На глазах сестры моей блеснули слезы.
– Мои соотечественники, – снова заговорил Жан, – идут против Франции, против страны, которую я так люблю!.. И, кто знает, может быть, и я вскоре должен буду присоединиться…
Он не закончил. Его душили рыдания, сдерживаемые нечеловеческой силой воли, так как мужчине плакать не годится.
– Говорите, Жан, – сказала Марта, – говорите, пока я еще в состоянии вас слушать!
– Марта, – отвечал он, – вы знаете, как я люблю вас!.. Но вы француженка, и я не вправе требовать, чтобы вы изменили своей национальности, своему отечеству…
– Жан, – промолвила Марта, – я тоже люблю вас! И что бы ни случилось в будущем, чувства мои не изменятся! Я вас люблю и всегда буду любить!
– Марта, – воскликнул Жан, упав к ее ногам, – дорогая Марта! Слышать все это и не быть в состоянии сказать вам: «Да, завтра мы идем в церковь! Завтра вы будете моей женой, и ничто уже не может разлучить нас!» Нет! Это невозможно!..
– Жан, – обратился к нему господин де Лоране, – что кажется невозможным теперь…
– …станет возможным впоследствии! – воскликнул Жан. – Да, господин де Лоране! Эта отвратительная война кончится! Тогда я снова вернусь к вам, Марта, и могу с чистой совестью стать вашим мужем!.. Боже, как мне тяжело!..
И несчастный, поднявшись с колен, шатался так, что едва стоял на ногах.
Марта подошла к нему и голосом, исполненным нежности, произнесла:
– Жан, мне остается вам сказать одно: когда бы мы ни встретились, вы найдете меня такой же, как сегодня. Я понимаю чувство, заставляющее вас поступать таким образом. Да, я вижу: между нами в данную минуту – пропасть! Но, клянусь Богом, если я и не буду вашей женой, то никогда не выйду за другого. Никогда!
Госпожа Келлер в неудержимом порыве привлекла Марту в свои объятия.
– Марта, – сказала она, – поступок моего сына делает его еще более достойным тебя! Да… потом… не в этой стране, где я не хочу оставаться, а во Франции, мы увидимся! Ты воистину будешь моей дочерью, и если сын мой немец, то ты заставишь его простить мне это!
Госпожа Келлер произнесла эти слова с таким отчаянием в голосе, что Жан бросился к ней, перебивая ее.
– Мама, мама! – воскликнул он. – Разве я могу упрекать тебя!
– Жан! – сказала Марта. – Ваша мать – моя мать!
Госпожа Келлер соединила их в своем объятии.
Обстоятельства мешали браку совершиться в глазах людей, но перед Богом он был заключен. Теперь нам оставалось только сделать последние распоряжения и двинуться в путь.
В тот же вечер решено было окончательно, что мы покидаем Бельцинген, Пруссию и эту Германию, где после объявления войны положение французов будет невыносимо. Процесс уже не мог задерживать семью Келлер, да, впрочем, было очевидно, что разрешение его затянется до бесконечности, а ждать было нельзя.
Вот что еще решили: господин де Лоране, Марта, сестра и я возвратимся на родину, а госпоже Келлер с сыном неудобно было бы во Франции до окончания этой ужасной войны, так как в случае нашествия союзных войск мать и сын могут встретиться там с пруссаками, ввиду чего они решила искать убежища в Нидерландах и там ожидать исхода событий. Но, само собой разумеется, что выехать мы должны были все вместе и расстаться только на границе Франции…
Порешив все это и оставив несколько дней на необходимые приготовления, мы назначали отъезд на 2 июля.
Глава одиннадцатая
С этой минуты обе семьи почувствовали некоторое облегчение.
Жан и Марта находились в положении молодых супругов, принужденных временно расстаться. Самую опасную часть путешествия, то есть переезд через Германию, переполненную войсками, они совершат вместе, а затем расстанутся до окончания войны. Тогда никто еще не предвидел, что война эта была началом долгой борьбы со всей Европой, борьбы, которую потом в течение нескольких лет со славою продолжала Империя и которая должна была окончиться победою соединившихся против Франции держав!
Что касается меня, то я наконец получил возможность вскоре присоединиться к своему полку и надеялся поспеть вовремя, чтобы старший вахмистр На-талис Дельпьер был на своем месте при сражении с солдатами Пруссии и Австрии.
Приготовления к отъезду должны были, насколько возможно, производиться втайне. Очень важно было не привлекать на себя внимания, особенно со стороны полицейских агентов, и покинуть Бельцинген так, чтобы никто не знал об этом.
Я полагал, что уже никакие препятствия не могут задержать нас, но ошибся.
Как уже было сказано, несмотря на все предосторожности, слух о свадьбе господина Келлера и Марты распространился по городу; но о том, что свадьба эта теперь отложена на неопределенное время, никому еще не было известно.
Стало быть, лейтенант Франц мог думать, что свадьба вскоре состоится, и нам следовало опасаться, как бы он не привел в исполнение своих угроз.
В сущности, у Франца фон Граверта было только одно средство задержать венчание или помешать ему, а именно: вызвав Жана на дуэль, ранить или убить его.
Но так ли сильна была его ненависть, чтобы заставить, забыв свое положение и знатность рода, унизиться до дуэли с каким-то Жаном Келлером?
Об этом последнем пусть читатель не беспокоится: если дело зайдет так далеко, Жан сумеет как следует ответить лейтенанту; но при тех условиях, в которых мы находились, готовясь покинуть прусскую территорию, следовало очень опасаться последствий дуэли. Я не переставал волноваться по этому поводу. Мне передавали о лейтенанте, что он вне себя от гнева, и я боялся как бы он не употребил какого-нибудь насилия.
