Льюис Котлоу - Занзабуку
Банту охотно берут в жены пигмеек, особенно теперь, когда банту близко познакомились с первыми плодами западной цивилизации — венерическими болезнями и все больше женщин банту становятся бесплодными. Но пигмеи не женятся на банту. Вероятно, женщины банту не могут выдержать трудностей бродячей жизни охотников, а ни один пигмей не променяет свой лес на жизнь в деревне.
Иногда пигмейки, жены банту, возвращаются к своим семьям в Итури. Однажды, когда я жил в лесу с пигмеями, двое юношей из деревни пришли навестить свою мать-пигмейку, ушедшую от мужа банту. Они были настоящими сельскими жителями, тогда как их мать, хотя она и провела вне леса много лет, была настоящей лесной пигмейкой. Муж не особенно горевал по ней: у него остались сыновья — главное, ради чего он женился.
Чтобы познакомиться с бамбути, путешественник должен прибегнуть к помощи их «покровителей» — банту. Обычно при появлении в лесу «посторонних» пигмеи просто «растворяются» в чаще, куда не отваживались проникать даже работорговцы. Они могут враждебно встретить того, кто без спросу вторгнется на их территорию. Стэнли считал пигмеев самыми опасными врагами из всех африканских племен, оказавших ему сопротивление. Даже сейчас банту относятся с должным чувством уважения к пигмейским лукам и стрелам.
Из полуметровых луков, кажущихся на первый взгляд игрушечными, бамбути без промаха стреляют отравленными стрелами. До сих пор точно неизвестно, из чего пигмеи приготовляют яд для стрел. Одни считают, что это стрихнин из древесины евфорбии, другие говорят о высушенном змеином яде, третьи — соке болотных орхидей или жидкости из разлагающихся насекомых. Вероятно, пигмеи пользуются всеми этими и, возможно, другими «источниками», в зависимости от того, что окажется «под рукой». Во всяком случае, яд действует безотказно.
Впервые я встретил пигмеев в 1937 году. Мне помог Калуме, вождь деревни банту, расположенной между Бени и Ируму у восточного края Итури. В языковую группу банту входят различные племена и народы, говорящие на родственных языках. Банту того района, где был я, назывались банданде. Главным вождем их был Калуме, которому подчинялись старейшины, или младшие вожди.
Калуме, высокий, мускулистый мужчина в длинном одеянии, принял меня дружески и любезно. Он широко улыбался во время моей речи на языке кингвана, которую для меня записал латинскими буквами Аттилио Гатти, уже несколько лет знавший Калуме. Звуки, которые я запинаясь произносил, к моему великому удивлению, оказались понятными Калуме. Я мог прибегнуть к помощи Цезаря, но мне хотелось хоть раз за время первой экспедиции поговорить на кингвана.
Я быстро договорился с Калуме, сделав небольшие подарки ему и другим вождям и показав соль и пальмовое масло, захваченные мною для пигмеев. Вождь спросил, предпочитаем ли мы увидеться с пигмеями здесь, в деревне, или отправимся к ним в лес. Недалеко есть лагерь пигмеев, и к нему ведет неплохая для Итури тропа.
Я, конечно, хотел видеть пигмеев в их собственных хижинах, в естественной обстановке. Пигмей, пришедший для «показа» в деревню банту, будет моргать от непривычно яркого света, и, вероятно, у него быстро заболит голова. Ведь бамбути не любят выходить из леса, потому что плохо переносят тропическое солнце. Я дам пигмею соль, он отправит ее в рот и довольно улыбнется. Потом мы обменяемся бестолковыми вопросами и ответами через переводчика, и больше ничего.
Поэтому мы и углубились на несколько миль в Итури, после того как Калуме послал вперед гонца, чтобы дать знать пигмеям о прибытии белого человека с подарками. Я думал, вождь банданде оповестит пигмеев барабанным боем, как обычно делается в Итури. Но лагерь пигмеев был всего в нескольких милях от деревни, и тропа, ведущая к нему, оказалась достаточно заметной, чтобы деревенский житель мог ходить по ней без провожатых.
Впоследствии я не раз слышал барабанный бой в глубине леса, сзывавший бамбути. Этот звук всегда переносил меня на несколько веков назад. Должно быть, у каждого из нас где-то глубоко хранятся воспоминания о первобытной жизни, и барабаны пробуждают их.
Пройти три-четыре мили нетрудно, если только вы находитесь не в чаще Итури. Кажется, джунгли возмущены вашим вторжением и всячески стараются задержать вас. Позднее, когда я побывал с бамбути в лесу, мне стало ясно, что моя первая прогулка в Итури была нетрудная. Но в то время эта тропа казалась мне местами непроходимой. Сопровождавшие нас банту быстро шли по ней, и, хотя им было далеко до настоящих лесных людей, по сравнению с ловкими движениями африканцев мои казались неуклюжими.
Эту первую «экскурсию» в глубь тропического леса я никогда не забуду. Ветви колючих кустов тянулись ко мне, вцеплялись в одежду и крепко держали ее, пока я, разрывая прочную ткань, не вырывался из их объятий; крапива обжигала руки, мокрые листья гигантских папоротников хлестали по лицу, петли лиан, как щупальца осьминога, обвивались вокруг тела. Особенно трудно было идти, когда пришлось сделать крюк в несколько сот ярдов в обход огромного махагониевого дерева, которое свалилось на тропу, сожженное молнией.
Но зато над упавшим деревом (девяти футов диаметром) в сплошном пологе леса образовался просвет, и мы минут двадцать видели небо и даже сделали несколько кадров. Потом над головой опять нависла темно-зеленая крыша, превращавшая солнечный свет в зеленоватую дымку. Я знал, что всего через два-три года этот ослепительно сверкающий клочок солнечного неба закроют ветви деревьев, которые тянутся ввысь, к свету. Но к тому времени другие деревья, иные высотой до двухсот футов, рухнут, подточенные термитами или просто под бременем лет, и в лесу появятся новые «окна».
Мы видели большую колонию термитов, способных подточить любое дерево. Высота термитника была более десяти футов, и в нем, должно быть, жили миллиарды этих крошечных созданий. Там, в глубине, копошатся болезненно белого цвета насекомые, заботящиеся о своей королеве, неимоверно раздувшейся машине для изготовления яиц, во много раз более крупной, чем королевские гвардейцы. «Рабочие», которые не выносят дневного света и никогда не покидают термитник, без устали трудятся круглые сутки. Они выращивают грибки — пищу для всех обитателей термитника. Когда я проткнул эту кучу земли длинной палкой, оттуда высыпала целая армия «солдат». Они яростно бросились на поиски врага, «стреляя» из головных желез струями липкой жидкости. Если какое-либо другое насекомое оказывается облитым этой жидкостью, оно не может выбраться из нее и становится легкой добычей термитов.
Дальше тропа пролегала через поляну. Но едва вступив на нее, мы поняли, что это грязная топь, и в ней, как в клею, увязали ноги. И здесь не было лиан, подтягиваясь за которые легче было бы двигаться. Оставалось хвататься только за воздух: он был так насыщен влагой, что казался осязаемым.
