Николай Пржевальский - Путешествия к Лобнору и на Тибет
Голос животное издает очень редко – глухой, вроде мычания; так ревут чаще самки, у которых есть дети. Самцы же, даже в период течки, не ревут, но отыскивают самок чутьем по следу.
Сколько лет живет дикий верблюд, нам сказать не могли; иные достигают глубокой старости. Нашему проводнику-охотнику однажды случилось убить самца с совершенно стертыми зубами; несмотря на это, животное было довольно жирно.
Лобнорцы охотятся за дикими верблюдами летом и осенью. Специально за [этими] животными не ездят, а бьют их, когда попадутся. Вообще, эта охота считается самой трудной, и ею занимаются лишь три, четыре охотника на всем Лоб-норе. Убивают верблюдов всего чаще, подкарауливая на водопоях; реже ищут по свежим следам.
Охотники, отправленные мною на поиски дикого верблюда, вернулись на Лоб-нор только 10 марта, но зато с добычей. В окраине Кум-тага они убили самца-верблюда и самку; притом, совершенно неожиданно, приобрели молодого из утробы убитой матери. Этот молодой должен был родиться на следующий день.
Шкуры всех трех экземпляров были превосходные; сняты и препарированы как следует. Этому искусству мы сами обучили посланных охотников. Черепа также были доставлены в исправности.
Через несколько дней я получил еще шкуру дикого верблюда (самца), убитого на нижнем Тариме. Этот экземпляр был немного хуже первых, так как, живя в более теплой местности, уже начал линять; притом его и обдирали неумеючи.
Нечего и говорить, насколько я был рад приобрести, наконец, шкуры того животного, о котором сообщал еще Марко Поло, но которого до сих пор не видал ни один европеец.
Впрочем, зоологические признаки, отличающие дикого верблюда от домашнего, невелики и, сколько можно было бегло заметить, заключаются в следующем: а) на коленях передних ног у дикого экземпляра нет мозолей; б) горбы вдвое меньше, чем у домашнего,[74] удлиненные же волосы на их вершинах короче; в) чуба у самца нет или он очень небольшой; г) цвет шерсти у всех диких верблюдов один и тот же – красновато-песчаный; у домашних такой цвет встречается лишь изредка; д) морда у дикого серее и, сколько кажется, короче; е) уши также короче. Кроме того, дикие верблюды, в общем, отличаются лишь средним ростом; таких гигантов, как между домашними экземплярами, на воле не встречается.
Теперь является вопрос: верблюды, нами найденные, есть ли прямые потомки диких родичей, или домашние, ушедшие в степь, одичавшие и размножившиеся на воле?
Каждый из этих вопросов имеет «за» и «против» своего утвердительного решения. Пример одичания и размножения домашних животных мы видим в Южной Америке, где от немногих экземпляров, ушедших из испанских колоний, расплодились на привольных пастбищах огромные стада рогатого скота и лошадей. Подобное же явление, в миниатюре, я встретил во время своей прошлой экспедиции в Ордосе, где после дунганского восстания, всего в течение двух-трех лет, коровы и быки до того одичали, что охотиться за ними было не легче, чем за антилопами. Но относительно размножения ушедших на волю верблюдов является препятствие в том отношении, что между этими животными, в прирученном состоянии, весьма мало способных к оплодотворению самцов; наконец, само совокупление и роды производятся большей частью с помощью человека. Положим, последнее препятствие на свободной жизни может исчезнуть, но первое, т. е. порча человеком детородной части у самцов, остается неисправимым и в пустыне. Таким образом, мало является шансов на то, чтобы довольно часто могли уходить экземпляры, способные оставить потомство; исключение составят только самки, которые предложат свои услуги диким самцам.
С другой стороны, в бассейне Лоб-нора местности, возможные здесь для обитания человека, крайне непригодны для верблюдов, вследствие обилия воды, насекомых и дурного корма. Поэтому здешнее население едва ли когда разводило много верблюдов, а теперь их лобнорцы и вовсе не держат.[75]
Обращаясь к другому положению, т. е. к тому, что нынешние дикие верблюды – прямые потомки также диких родичей, можно, мне кажется, иметь более веские доказательства в эту сторону Действительно, кроме вышеперечисленных зоологических различий, описываемое животное в диком состоянии представляет в высокой степени развитыми те качества, которые «в борьбе за существование» оставляют за индивидуумом шансы на сохранение как себя лично, так и своего потомства. Превосходно развитые внешние чувства спасают животное от врагов, которых притом и весьма немного в тех местностях, где обитает дикий верблюд. Человек-охотник, да еще разве волк – вот с кем приходится бороться описываемому животному. Но волков немного в пустыне, и притом они едва ли опасны взрослому верблюду. От человека же это животное укрывается в самых недоступных местностях. И, по всему вероятию, сыпучие пески к востоку от Лоб-нора составляют с незапамятных времен коренное местожительство диких верблюдов. Конечно, в древности район их распространения мог быть гораздо шире, но теперь за описываемыми животными остался лишь самый недоступный уголок среднеазиатской пустыни.
Сопоставляя вышеизложенные данные, мне кажется, можно вывести то заключение, что нынешние дикие верблюды – прямые потомки диких родичей, но что по временам к ним, вероятно, примешивались и ушедшие домашние экземпляры. Последние, если только были способны к размножению, оставляли потомство, которое в последующие генерации уже не отличалось от дикого типа. Впрочем, для окончательного решения видовой самостоятельности диких верблюдов важно будет специальное сравнение их черепов с черепами домашних экземпляров.
Климат января. Этот месяц, сколько кажется, самый холодный на Лоб-норе, был для нас еще холоднее потому, что мы провели его в горах Алтын-тага на абсолютной высоте от 7000 до 11 000 футов. Понятно, что здесь и климатические условия были иные, нежели в низких равнинах Лоб-нора.
В высоких долинах Алтын-тага, в течение всего января, в полдень ни разу не было выше нуля; а на восходе солнца морозы доходили до -27,6 °C. В течение месяца 7 раз падал снег, всегда сухой и мелкий, как песок. Обыкновенно снег этот выпадал не более как на один дюйм, иногда же того менее. В следующие же дни его сдувало в долинах ветром в небольшие кучки, а на южных склонах гор уничтожало солнцем. Только в конце описываемого месяца снег выпал более сплошной, хотя также неглубокой (1–2 дюйма) массой и спустился в подножия Алтын-тага до 5000 футов, быть может, даже и ниже. На самом же Лоб-норе, по словам местных жителей, в течение всей зимы снег не падал ни разу. По словам лобнорцев, летом в Алтын-таге часто идут дожди (все тучи разрешаются там) и дуют сильные ветры. Несмотря на изредка падавший снег, сухость воздуха в Алтын-таге была очень велика. Хотя мы и не делали психрометрических наблюдений, но сильную сухость можно было заметить по быстрому высыханию всякой намоченной вещи, как, например, чашки с остатками чая, мокрой тряпки и пр. Ветры в январе дули почти каждодневно: днем с запада и с северо-запада, ночью и утром с востока. Впрочем, ночные ветры случались гораздо реже. Дни облачные также бывали довольно часто. По вечерам, после заката солнца, в ясную погоду весьма ясно был виден зодиакальный свет, и он являлся более ярким, нежели Млечный Путь.
В первых числах февраля вернулись мы на Лоб-нор. Расскажем теперь об этом озере, равно как и о самом нижнем Тариме.
Соединившись, возле переправы Айрылган, со своим рукавом Кюк-ала-дарья, Тарим, как упомянуто выше, течет около 70 верст почти прямо на юг, а затем впадает, или, лучше сказать, образует, своим разливом мелководное озеро Кара-буран. Имя это означает «черная буря» и дано местными жителями описываемому озеру потому, что во время бури здесь разводится сильное волнение. Притом, если ветер дует с востока или северо-востока (что чаще всего случается весной), то вода Кара-бурана далеко заливает солончак на юго-западе описываемого озера, так что сообщение между Таримом и деревней Чархалык на время прекращается.
Русла в дельте Тарима и Кум-дарьи (по Н. Гернеру и П. Чену)Само озеро Кара-буран имеет в длину от 30 до 35 верст при ширине верст в 10 или 12. Впрочем, объем озера много зависит от состояния воды в Тариме: при высоком уровне вода Кара-бурана далеко затопляет отлогие берега, при низком – здесь являются солончаки. Глубина Кара-бурана не более 3–4 футов, часто и того менее; изредка попадаются небольшие омуты в сажень и более глубиной. Чистой, не поросшей кустарником воды гораздо больше, чем на самом Лоб-норе, в особенности если принять во внимание гораздо меньшую величину описываемого озера. Тарим теряется в нем лишь на небольшое пространство; затем русло его вновь резко обозначается. При самом впадении Тарима в Кара-буран в это озеро входит с запада другая речка – Черчен-дарья, о которой уже говорилось выше.
