Жюль Верн - Два года каникул
Но по мере того, как суживалась полоска суши между прибрежными скалами и рифами, где плескались волны, Бриан продвигался вперед все медленнее. Вместо сухой и упругой земли, какая была между лесом и морем близ реки, Бриан был вынужден пробираться по скользким, шатающимся камням и липким водорослям, обходить лужи. Идти было очень тяжело, и вскоре он убедился, что запаздывает, по крайней мере, на два часа по сравнению с первоначальным расчетом.
«Прилив закрывает берег до самого подножия скал,— размышлял он.— Если придется идти в обход или дожидаться спада воды, то я поднимусь наверх слишком поздно. Нужно добраться до мыса, пока тут все не залило!»
Смелый мальчик, несмотря на усталость, прибавил шагу и двинулся напрямик. Разувшись, он побрел почти по колено в воде через большие лужи.
В этой части бухты оказалась уйма пернатой дичи — голубей и уток. А у рифов плескалось несколько тюленей, ничуть не испугавшихся Бриана. Очевидно, сюда, во всяком случае уже много лет, не заходило ни одно промысловое судно.
Кроме того, судя по присутствию тюленей, земля находилась южнее, чем они думали, то есть яхта во время своего скитания в Тихом океане значительно уклонилась к юго-востоку от Новой Зеландии. Предположение Бриана подтвердилось, когда он, добравшись наконец до подножия мыса, увидел стаю пингвинов — обитателей антарктического побережья. Сотня этих забавных птиц вперевалочку расхаживала тут, неуклюже помахивая крыльями, которые служат им не для полета, а помогают при плавании.
Было уже десять часов утра — так много времени понадобилось ему, чтобы преодолеть последние мили пути. Измученный и голодный, он решил хорошенько отдохнуть и подкрепиться перед тем, как начать подъем на вершину утеса, возвышавшегося на 300 футов над уровнем моря. Бриан присел на скале, куда не доходили волны прилива. Запоздай он на час, ему безусловно не удалось бы пробраться между бурунами и подножием скал. Но теперь мальчик был спокоен: во второй половине дня, когда море отступит, он легко найдет свободный проход для возвращения назад.
Хороший кусок мяса с сухарем, несколько глотков из фляжки — большего не понадобилось, чтобы утолить голод и жажду. Оставалось отдохнуть. И подумать. Здесь, вдали от товарищей, в одиночестве, он попытался спокойно оценить положение, полный решимости сделать все от него зависящее для общего спасения. Бриана не могло не беспокоить отношение к нему Донифана и некоторых других ребят, поскольку это могло привести к пагубным раздорам. Тем не менее он собирался противиться любым действиям, опасным для их маленького сообщества.
Потом он задумался о Жаке, душевное состояние которого его огорчало. Ему казалось, что мальчик скрывает какой-то проступок, совершенный, вероятно, еще перед отъездом, и он решил настойчиво добиваться от брата признания.
Бриан отдыхал целый час, пока к нему не вернулись силы. Тогда он закинул за спину сумку и стал взбираться на первые отроги[91].
Возвышенность, завершавшаяся на оконечности мыса обрывистым утесом, представляла собой довольно необычное геологическое образование явно вулканического происхождения. То были не меловые отложения (вроде тех скал, что окаймляют в Европе Ла-Манш), а гранитные утесы. Эта гряда не примыкала к полосе прибрежных скал, как казалось издали, их разделял узкий проход, а далее, к северу, берег тянулся до горизонта насколько хватало глаз с того места, где стоял Бриан. Но гранитная вершина господствовала над всеми окружающими возвышенностями примерно на сотню футов, а значит, оттуда видно будет гораздо дальше. А это главное.
Восхождение оказалось трудным. Нужно было взбираться с одного утеса на другой, причем они были так высоки, что Бриану с большим трудом удавалось влезть на верхний выступ. Но он недаром принадлежал к тому разряду мальчуганов, которые от природы наделены способностью лазить, и уже с детства это было его любимым занятием, так что у Бриана выработались и цепкость, и проворство, и бесстрашие. Много раз, избежав падения, которое могло оказаться даже смертельным, он наконец достиг вершины.
Приставив к глазам подзорную трубу, Бриан стал вглядываться прежде всего в сторону востока.
Местность представляла собой равнину. Единственной возвышенностью была скальная гряда близ побережья, постепенно понижавшаяся в глубь территории. Далее простирались густые леса с пожелтевшей по-осеннему листвой; там, очевидно, брали начало и речушки, текущие к побережью. Плоское пространство тянулось до самого горизонта, примерно на десять миль видимости, и невозможно было рассмотреть, есть ли там дальше море. Значит, чтобы узнать, остров это или континент, надо будет совершить более дальнюю экспедицию на восток.
Глядя на север, Бриан также не увидел края побережья, тянувшегося по прямой линии на семь-восемь миль. Далее виднелась еще одна выступающая в море полоска земли, а за ней изгибался песчаный и пустынный берег.
На юге же, за другим мысом, замыкающим бухту, проступало довольно обширное болото.
Бриан внимательно осмотрел всю открывшуюся перед ним панораму. Все-таки оставалось неясным, материк это или часть земли в океане. Во всяком случае, если это и остров, то довольно большой — вот все, что он пока мог сказать.
Затем он повернулся лицом на запад, в сторону моря, которое блистало под косыми лучами солнца, медленно садившегося на горизонте…
И вдруг, снова схватив подзорную трубу, Бриан стал напряженно вглядываться в морскую даль.
— Корабли! — вскричал он.— Корабли идут!
Действительно, на сверкающей водной глади на расстоянии не более пятнадцати миль показались три черные точки.
Какое волнение охватило мальчика! Что это — обман зрения? Или там действительно плывут три корабля?
Бриан тщательно протер стекла, запотевшие от дыхания, и снова навел трубу на море.
В самом деле, эти три точки вполне могли оказаться кораблями. Правда, не было видно ни мачт, ни дыма.
Бриан быстро сообразил, что если это корабли, то они проходят слишком далеко и заметить его сигналов не смогут. Вполне возможно, что его товарищи не видят этих кораблей, а поэтому надо поскорее вернуться к яхте, чтобы разжечь на берегу большой костер. И тогда, после захода солнца…
Раздумывая об этом, Бриан не сводил глаз с трех черных точек в море. Каково же было его разочарование, когда он понял, что они не двигаются с места!
Бриан снова навел трубу и несколько минут, не отрываясь, держал их в поле видимости объектива. И окончательно убедился, что это были всего лишь три маленьких островка к западу от берега. Во время бури яхту, очевидно, пронесло мимо них, но тогда, во мраке, они остались незамеченными.
