Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали
Азиаты тут же подняли тревогу, однако второпях не сразу нашли оружие. Лев прыгнул внутрь загородки, широко с ревом раскрыл пасть и, поворачивая голову вправо-влево, хлеща хвостом по бокам, высматривал добычу. Прямо перед зверем стояли два человека, вооруженные только ножами. И тут стоящий по другую сторону костра Петье поднял за один конец бревно, приготовленное на дрова, словно тростинку, и обрушил эту дубину на спину хищника. Только тому она тростинкой не показалась. Стоящие перед львом азиаты в сочном шлепке расслышали треск — это сломался позвоночник зверя. От страшного рева ближайшие ко льву люди даже попадали на землю; хищник принялся судорожно извиваться вокруг неподвижной нижней части своего туловища. И тут же Вальтиа, подхватив топор, буквально перелетел через костер на спину парализованного противника и в два счета разделался с ним.
Похоже, все азиаты родились под счастливой звездой — ни у кого не осталось даже царапины. Некоторые, интереса ради, пробовали повторить фокус Петье, но для этого потребовались усилия сразу троих человек. Шкуру убитого красавца единогласно присудили богатырю, спасшему всех. Разделка туш продлилась до середины ночи, после чего улеглись спать под усиленным караулом. Из темноты доносились чьи-то шаги, глухое рычание, но запах убитого льва являлся лучшим предостережением.
За завтраком обсуждение дороги возобновилось, но вяло. Большинство азиатов уже смирились с решением вожака. Возражали только трое или четверо, ссылаясь на сохраненный охранный указ владыки юга. Паладиг неумолимо отвечал, что вольному — воля, указ заберут путники, выбравшие север. Наконец, согласились все. И тогда ассириец, движимый внутренним зовом воинственных предков, заявил:
— Спорить можно только пока. В пути я возражений и сожалений уже не потерплю. Трусам от меня пощады не будет!
Показалось ли Лери, или действительно вожак метнул на него уничтожающий взгляд, осталось непонятным. Кстати, Лери уговаривал товарищей на обходной путь с севера как раз в надежде отделиться от Паладига. Вожак с той страшной сцены после перехода через пустыню ничем не напоминал о малодушии товарища и относился к сирийцу, как к остальным, но интуиция не давала тому успокоиться.
Тут же началось обсуждение подготовки к походу. По горам нельзя шествовать так же, как по равнине. Вальтиа подробно перечислил, в чем будут нуждаться люди при длительном и тяжелом переходе. И в тот же день закипела работа. Из звериных шкур выкраивались грубые плащи с капюшонами и заплечные мешки. Так как шкур на всех не хватило, охоту было решено повторить. Вновь изготовлялись толстые деревянные подошвы для обуви. Главную проблему представляли веревки: лианы для этого не годились, а плести из волокон — слишком долго. Поэтому было решено пожертвовать несколькими шкурами на изготовление длинных ремней. А мастер на все руки Гато сплел из камыша несколько больших циновок, которые можно было складывать и сворачивать в свитки для переноски. Теперь не придется спать на голых камнях, а на одной циновке умещались сразу четверо. Заготовлено было вяленое мясо впрок. Кстати, переходы теперь предстояли с рассвета до полудня, а затем, после отдыха — до вечера, а ночи следовало целиком посвящать сну.
И вот наступил желанный день. Сразу после завтрака выступили, в двух стадиях впереди шел горец, опытным глазом определяя и путь, и сюрпризы на дороге. Здесь, так далеко от центра Нубии, можно было не опасаться связей местных жителей с Та-Кемтом, но особенности жизни в горах — натуральное хозяйство — не предрасполагали людей к гостеприимству. Горы встретили азиатов своей дикой красотой: округлые или остроконечные вершины, поросшие до самого верха густым лесом склоны, сбегающие сверху ручьи. Среди деревьев встречались уже знакомые гиганты со стволами в десятки обхватов,[15] а также другие огромные деревья с широкими листьями и вкусными плодами.[16] Трудно было поверить, что так недавно приходилось пересекать бесплодную пустыню. На склонах лепились хижины из глины и дикого камня, паслись многочисленные стада коз, овец, лошадей. Вблизи самой реки жители старались не строиться из-за частых бурных потоков в сезон дождей. Местные темнокожие жители посматривали на путников с любопытством, без страха, но и без желания общения. Бросалось в глаза, что они малорослые по сравнению с жителями долины, а основная часть скудной одежды была изготовлена из кожи и шерсти. Что касается оружия, то преобладали изделия из шлифованного камня и кости, металлические наконечники были редкостью. Луки были легкие, охотничьи, посылающие стрелу всего на пятьдесят-шестьдесят локтей. Впрочем, в распоряжении негров было куда более грозное оружие — камнепад, который легко было обрушить на головы стоящих внизу врагов. Поэтому Паладиг предпочитал соблюдать дружественный нейтралитет. Только раз, во время сильного дождя, азиаты попросили убежища в селении.
Нарастала высота гор довольно быстро, хотя особенных гигантов среди них пока не было, стали преобладать острые вершины. Ущелье становилось все уже, а река делалась быстрой и бурной, по временам шум воды уже мешал разговаривать. Несколько раз берега настолько сдавливали русло, что приходилось идти по пояс в холодной воде, держась за руки. А в последний раз поток оказался таким бурным, что пришлось обходить узкое место по крутому склону. Поднялись настолько, что река внизу казалась ручейком. Было ясно, что азиаты скоро подойдут к истоку и утратят эту путеводную нить. Действительно, уже на пятый день ущелье уперлось в крутой склон, с которого сбегало несколько бурных потоков ледяной воды, дававших начало реке. Вальтиа посчитал бы это препятствие детской игрой, он мог бы взбежать на гребень, ни разу не остановившись, но его товарищи только вздыхали, предвкушая длительный и трудный подъем.
Опытным глазом горец наметил наименее чреватый препятствиями маршрут и уверенно повел азиатов наверх. Почва поначалу была сыпучей, и идти приходилось медленно, с большими предосторожностями. Вальтиа предупредил товарищей о существовании «живых» камней: наступишь на него, а он зашевелится и вывернется из-под ноги, тогда доверчивому путнику придется катиться по склону. Немудрено, что подъем занял немало времени.
По совету Нафо, из родника, рождающего самый высокий исток реки, набрали во все кувшины воду — ведь до сих пор о питье заботиться не приходилось. Наконец, уже перед закатом азиаты смогли бросить прощальный взгляд на ущелье с рекой с гребня, на который еще днем смотрели снизу.
За гребнем открылся лабиринт незнакомых гор, от которого у многих защемило сердце. Деревья здесь уже отступили, стали ниже и реже, сменившись яркими лугами и кустарником. Изредка встречались заросли бамбука и деревья, похожие на маслину, но с горькими ягодами. На мягкой земле были видны следы раздвоенных копыт и отпечатки мягких лап хищников.
