Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла
Должен честно признаться, никогда еще мне не доводилось видеть столь маленькой и убогой церквушки. Это единственная православная церковь на моей памяти, в которой отсутствовал иконостас. По воскресеньям отец Иоанн проводит здесь службу — в полном одиночестве, ибо у него нет прихожан. Увы, на наших глазах христианство угасает в этом древнем краю, в городе, где некогда блистали Павел, Ориген и Евсевий.
Отец Иоанн распахнул затянутые паутиной ставни, чтобы впустить больше света и дать нам возможность насладиться деталями, невидимыми в полумраке. И в этот миг я понял, что был несправедлив к нему. Увидев его верхом на лошади и с дробовиком за спиной, я посчитал, что он интересуется в первую очередь охотой на зайцев и выращиванием бобов, а духовные интересы отошли для него на второй план. Однако здесь, в этой жалкой часовенке, отец Иоанн двигался с уверенностью и грацией человека, хорошо знакомого со своими владениями. В нем появилась какая-то значительность, он даже ростом стал выше. Короче, передо мной был совершенно другой человек.
— Я всего-навсего бедный священник, — вздохнул он. — У меня нет ничего, но если бы я владел какими-то средствами, то, не задумываясь, отдал бы все, чтобы спасти от осквернения склеп — святой склеп, — который находится под этой церковью.
Я не нашелся, что ответить — столь велико было мое удивление при виде изменений, происшедших в этом человеке. Глаза его сверкали. Внезапно он превратился в воина христианской церкви.
— Под зданием церкви, — рассказывал он, — находится темница святого Павла. Вы сами увидите, во что она превратилась. Сейчас там конюшня для лошадей и осликов. Разве такое допустимо? Я называю это осквернением, причем, самым худшим из всех возможных. В 1925 году здание продали еврейской общине, которая занималась фермерством в здешних краях. И вот как они распорядились священным зданием. Пойдемте, вы все сами увидите!
Сердито нахмурясь, он зашагал вперед, указывая на пустые места, где некогда возвышались колонны храма. Отец Иоанн привел нас к длинному, прекрасно спроектированному склепу, в котором стояла фермерская повозка. Склеп был сложен из огромных камней, которые я бы датировал византийской или даже более ранней эпохой. Было заметно, что раньше помещение являлось частью крипты разрушенного собора. Согласно традиции греческой православной церкви, здесь располагалась темница, в которой содержался святой Павел. Я был настолько тронут глубиной чувств отца Иоанна, что пообещал написать от его имени прошение палестинскому правительству с просьбой прислать компетентного специалиста для обследования здания. Я сдержал свое обещание и от знакомых из правительственных кругов узнал, что дело движется в нужном направлении. Пока греческая православная церковь собирает средства для того, чтобы выкупить здание, предприняты некоторые шаги по его сохранению. В частности, «нынешним арендаторам предписано удалить из помещения животных и содержать склеп в надлежащем состоянии».
Посещение склепа настолько расстроило отца Иоанна, что прошло некоторое время, прежде чем он снова обрел свое обычное — веселое и уравновешенное — расположение духа. Вначале он молча шагал по прилегающему участку. Так же молча, угрюмо раздвинул заросли олеандра и пояснил:
— Здесь располагался ипподром.
Я с любопытством рассматривал остатки большой арены, ныне густо заросшей травой. В центре площадки валялся перевернутый обелиск из красного гранита — очевидно, одна из трех мет, от которых стартовали колесницы. Подобно большинству амфитеатров (включая знаменитый стадион в Олмпии), Кесарийский просто вырезан в холме и не облицован мрамором. Этим, очевидно, и объясняется его замечательная сохранность. Здесь просто не было ничего ценного для жителей окружающих сел. Я не сомневался, что передо мною тот самый амфитеатр, который был построен по приказу Ирода Великого. «В южной части города, позади порта, — писал Иосиф Флавий, — он построил амфитеатр, способный вместить огромное количество народа и позволявший наслаждаться морским видом».
На самом деле амфитеатр вмещал свыше двадцати тысяч человек. Он пребывает в отличном состоянии: если удалить заросли кустарника, то можно хоть завтра устраивать здесь бега. Время и дикая природа, конечно, внесли коррективы. На трибунах, где раньше располагалась публика, поднялись невысокие деревца диких лимонов, а на песчаном участке дорожки — там, где некогда стояла императорская трибуна — выросло огромное фиговое дерево. Оно словно намеренно отмечает место, откуда сначала Ирод, а затем римские прокураторы вели наблюдение за спортивными состязаниями…
С некоторой грустью мы распрощались с отцом Иоанном. Поскольку уже начинало темнеть, мой польско-еврейский возница безжалостно нахлестывал мулов — так что они бежали довольно резво. Позже, уже сидя в вагоне ночного поезда на Хайфу, я все возвращался мыслями к одинокому священнику, который живет на руинах Кесарии и раз в неделю спускается в склеп, чтобы зажечь свечу во славу Господа нашего Иисуса Христа.
8В то время, когда святого Павла подвергли аресту, прокуратором Иудеи был Антоний Феликс. Он был назначен в 52 году, следовательно, ко времени описываемых событий уже несколько лет занимал свой пост.
Антония Феликса трудно было назвать приятной личностью. Тацит характеризовал его как человека, «запятнавшего свое правление жестокостью и грабежом и соединявшего в себе почти безусловную царскую власть с душою раба». Приговор этот полон едких намеков, ибо Феликс — человек плебейского происхождения — стал мужем трех цариц. Он был братом другого печально знаменитого раба — Палласа, высокомерного вольноотпущенника Клавдия, чье баснословное богатство привело в конце концов к его безвременной смерти. Благодаря протекции брата Феликс получил звание прокуратора Иудеи и стал первым вольноотпущенником на таком высоком посту.
Личность его первой жены не установлена, но полагают, что она принадлежала к царскому роду. Вторично Феликс женился на внучке Антония и Клеопатры, а третьей его женой стала еврейка, сестра Агриппы I, царевна по имени Друзилла. Феликс повстречался с ней вскоре после того, как стал прокуратором Иудеи. На тот момент Друзилла была замужем за Асизом, царем Емисийским, однако это не остановило Антония Феликса: он увел Друзиллу у мужа и сделал своей третьей женой. Ей было около девятнадцати лет, когда Павла доставили в Кесарию на допрос к прокуратору. Хотя все изложенное выше не нашло отражения в Деяниях, характер Феликса и обстоятельства его правления явственно читаются в тексте святого Луки.
