Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Сегодня мы подобрали лыжи Боуэрса, оставленные 31 декабря, — последнюю вещь, которую мы могли найти на вершине. Слава богу! Теперь наш путь прямо в северном направлении. Были бы только посильнее ветры.
Четверг, 1 февраля. Лагерь 15. Высота 9778 футов. За завтраком температура ‑20° [‑29 °C]. За ужином ‑19,8° [‑29 °C]. Почти весь день приходилось тащить сани, налегая грудью на лямку. Прошли 8 миль за 4,75 ч. После полудня дело сначала пошло живо, тем более что мы спускались по крутому склону, потом дорога испортилась. Встретились сыпучие снежные заносы, тащить сани было очень тяжело. Трудились мы до 8 ч вечера, пока не пришли к гурию, поставленному 29 декабря. Чтобы дойти до следующего, Верхнего глетчерного склада, недели должно хватить с избытком. Имеем на руках провизии полными рационами на 8 дней. Мы увеличили их на одну седьмую долю, и получается ощутимая разница. Ноге Уилсона гораздо лучше, но у Эванса рука в ужасном виде: сходят два ногтя, полопались пузыри.
Пятница, 2 февраля. Лагерь 16. Высота 9340 футов. За завтраком температура ‑19° [‑28 °C], за ужином ‑17° [‑27 °C]. Выступили благополучно, при сильном южном ветре. Скоро подошли к крутому спуску. Сани мы не смогли удержать, и они перевернулись, опрокинув и нас всех, одного за другим. Мы сбросили лыжи и отмахали без них 9 миль до завтрака, т. е. до 1 ч 30 м. После завтрака пошли опять без лыж, быстрым шагом. К полудню заметили любопытное явление. Следы были занесены, но таким образом, что образовалось нечто вроде возвышающегося насыпного пути, по которому мы и тащили сани.
Вскоре после полудня подошли к крутому склону, тому самому, на котором 28 декабря мы поменялись санями. Все шло хорошо до тех пор, пока я, стараясь на очень скользком месте удержаться на ногах и в то же время не терять следов, не свалился, сильно ударившись плечом. Теперь, вечером, оно жестоко болит. Таким образом, в нашей палатке прибавился еще один инвалид. Из пятерых — трое пострадавших, а самая скверная дорога еще впереди! Счастливы мы будем, если выберемся без серьезных бед. У Уилсона с ногой получше, но она легко может опять ухудшиться, так же как у Эванса пальцы.
Спустившись со склона, мы напали на целое море перепутанных заструг и потеряли свой след, но несколько позже случайно нашли след возвращавшегося лейтенанта Тедди Эванса. По этому следу мы теперь идем. Ухитрились отсчитать 17 миль. Лишняя пища, несомненно, идет нам впрок, и все же мы опять порядком голодны. Становится понемногу теплее, возвышенность понижается. До горы Дарвина осталось не больше 80 миль. Пора нам сойти с этих возвышенностей. Дня через четыре мы с ними распростимся. Мешки наши все больше мокнут, и нам нужно бы побольше сна.
Суббота, 3 февраля. Лагерь 17. Температура за завтраком ‑20° [‑29 °C]. Высота 9040 футов. Шли недурно, без лыж; пришли опять к крутому скату с трещинами, впрочем немногочисленными. Во избежание нового падения я надел лыжи. Спускались мы осторожно, с помощью паруса, беспрестанно теряя след, но увидели вправо от нас сильно обветренный гурий. Из‑за разных задержек, поисков следа и т. п. мы в это утро сделали всего 8,1 мили. После завтрака дело пошло было лучше, но на твердом откосе опять потеряли следы. Ночуем сегодня близ лагеря 20‑го декабря, но гурия не видно. Решил, что поиски следов и гуриев— одна потеря времени, поэтому мы как можно быстрее пойдем в северном направлении.
Поверхность пути сильно изменилась с тех пор, когда мы шли на юг. Сейчас она большей частью гладко отполирована, но кучи новых зубчатых заструг представляют неприятные препятствия. Пальцы у Эванса понемногу поправляются, но пройдет много времени, прежде чем он будет в состоянии помогать как следует при работе. У Уилсона с ногой дела много лучше. У меня с плечом тоже, хотя порой все еще подергивает. Лишняя пища всем нам на пользу, но сна нужно бы побольше. Надеюсь, до глетчера осталось немного дней пути.
Воскресенье, 4 февраля. Лагерь 18. Высота 8620 футов. Температура за завтраком ‑20° [‑29 °C] и за ужином ‑23° [‑30 °C]. Утром сани тащили без лыж по хорошей, твердой поверхности. Сделали 7,9 мили. Перед самым завтраком Эванс и я одновременно неожиданно угодили в трещины. Для Эванса это было вторым падением, пришлось сделать привал. После завтрака мы спускались на лыжах по твердой блестящей поверхности и весьма удачно, особенно к концу перехода. Всего прошли 18,1 мили, спустились на несколько сот футов.
На полпути с большой ясностью выдвинулась земля. Я решил направиться прямо к горе Дарвина, которую мы обходим. По всему заметно, что покидаем плоскогорье. Сейчас температура воздуха на 20° ниже, чем когда мы впервые здесь проходили. Наше физическое состояние не улучшается. Особенное опасение вызывает состояние Эванса. Он как‑то тупеет и вследствие сотрясения, полученного утром при падении, ни к чему неспособен. Слава богу, что у нас три раза в день хорошая пища. И несмотря на это, мы становимся все голоднее. Боуэрс великолепен. Он все время исполнен энергии и деятельности. Надеюсь, что больше мы не будем падать на льду.
Понедельник, 5 февраля. Лагерь 19. За завтраком — высота 8320 футов, температура ‑17° [‑27 °C]; за ужином — высота 8120 футов, температура ‑17,2° [‑27,5 °C]. Утро хорошее, трещин немного; прошли 10,2 мили. Вскоре после завтрака начались разные затруднения. Мы ясно видели землю, но как добраться до нее! Через час пути мы подошли к огромным ледяным грядам и большим широким трещинам, местами открытым. Нам пришлось все более и более сворачивать к западу, так что сбились с курса. Позже мы снова повернули к северу, и опять поперек дороги встретились открытые трещины. Лавировать между ними очень трудно, без лыж я бы за это дело не взялся.
Ночевку пришлось устроить на очень неровном, но защищенном от ветра месте, и впервые за несколько последних недель нам было в лагере хорошо. До склада должно быть 25–30 миль, но нельзя предвидеть, какие препятствия встретятся впереди. От постоянных ветров наши лица сильно потрескались — мое меньше других. Товарищи говорят, что при попутном ветре носы сильнее болят, нежели при встречном. Нос Эванса почти в таком же состоянии, как и его пальцы. Он вообще сильно разбит.
Вторник, 6 февраля. Лагерь 20. Высота за завтраком 7900, за ужином 7210 футов. Температура ‑15° [‑26 °C]. Отвратительный день. Пройдено не очень много миль. Когда мы утром поднялись, было пасмурно, а всюду вокруг трещины. К счастью, перед тем как нам выступать, прояснилось. Мы направились прямо к горе Дарвина. Спустя полчаса очутились посреди огромных провалов. Ничего, могущего бы служить мостами, не было. Впрочем, глубина провалов, кажется, незначительная. Между двух таких провалов мы свернули к северу, но, к нашему огорчению, встретили целый хаос всевозможных препятствий. Пришлось возвращаться назад около мили и затем свернуть к западу. Здесь попалось целое море беспорядочно разбросанных застругов, среди которых было очень трудно тащить сани. Подняли парус. У Эванса разболелся нос, Уилсон сильно прозяб. Вообще — скверно. Привал для завтрака сделали среди застругов. Одно утешение: небо на западе прояснилось, и местность заметно понижалась.
