Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Понедельник, 22 января. Высота 10 000 футов. Температура ‑21 ° [‑29 °C]. Переход был, кажется, самый утомительный из всех. Пришлось всю дорогу усиленно тащить сани, несмотря на их легкость и помощь ветра вначале. К концу перехода вышло солнце, и почти мгновенно вся поверхность покрылась мягким снегом.
Выступили ровно в 8 ч, шли целых 9 часов. Таким образом, прошли 14,5 географической мили, но, видит бог, было нелегко. Мы почти на 89‑й параллели. Боуэрс сегодня производил наблюдения. Боюсь, что вышли из области ветров. Отсюда остается 2,5 мили до гурия, поставленного нами у 64‑го лагеря, и 30 миль до склада Полуторного градуса, а провизии у нас при себе на 5 дней. Лыжные сапоги порядком обносились, а впереди миль еще много. Думал, что сегодня поплетемся, но барометр без изменений.
Вторник, 23 января. Утренняя температура ‑34° [‑36 °C]. Минимальная ночная ‑30° [‑35 °C]. За завтраком высота 10 100 футов. Температура при ветре силой в 6–7 баллов ‑19° [‑28 °C]. Выступили с небольшим ветром по трудной дороге. Потом ветер усилился, и до завтрака мы сделали 8,7 мили, когда разыгралась уже настоящая пурга. Старый след ясно виден. Мы без большого труда могли идти по нему. Это большая удача.
Днем пришлось изменить намеченный порядок. При хорошем попутном ветре мы распустили весь парус. Боуэрс уцепился за сани, Эванс и Отс удлинили постромки. Двигались мы очень быстро и могли бы оказаться в небольшом расстоянии от следующего склада, если б Уилсон вдруг не заметил, что у Эванса отморожен нос. Нос побелел и затвердел. Мы сочли за лучшее в 6 ч 45 м остановиться на ночь. Не без труда поставили палатку, но теперь, хорошо поужинав, чувствуем себя довольно сносно.
Сомнений нет, что Эванс сильно изнурен. Пальцы у него в пузырях, и нос серьезно поврежден частыми обмораживаниями. Он сам сильно хандрит, встревожен за себя, а это недобрый знак. Думаю, что Уилсон, Боуэрс и я здоровы и бодры, насколько это возможно при существующих обстоятельствах. У Отса очень зябнут ноги. Я буду рад, когда уберемся с этих возвышенностей. Мы всего в 13 милях от склада и должны бы завтра туда дойти. Погода как будто проясняется. Дай нам бог сносный след до склада Третьего градуса, а там уж будет не так страшно.
Среда, 24 января. За завтраком температура ‑8° [‑22 °C]. Дела не очень хороши. Утренний сильный ветер к завтраку расходился в здоровую пургу. Пришлось залезть в спальные мешки.
Идти было худо, однако мы сделали 7 миль. Сначала Эванс, потом Уилсон пошли вперед высматривать след. В течение первого часа Боуэрс один правил санями. Потом он и Отс шли рядом с ними. На мягких местах им очень трудно было поддерживать нужную скорость. В 12 ч 30 м вышло солнце. Стало невозможным разглядеть следы, и мы вынуждены были остановиться. К этому времени ветер достиг высшей силы. Черт знает, так трудно было онемевшими от холода пальцами ставить палатку! До склада всего 7 миль, я был уверен, что дойдем туда сегодня вечером. Это второй шторм с того дня, как мы ушли от полюса. Все это не нравится мне. Неужели погода портится уже для поворота к осени? Если так, да помилует нас бог! Впереди у нас ужасный переход по вершинам при скудном рационе. Одна опора моя — Уилсон и Боуэрс. Не нравится мне и то, что Отс и Эванс так легко поддаются обмораживанию.
Четверг, 25 января. За завтраком температура ‑11° [‑24 °C]; ночью ‑16° [‑27 °C]. Слава богу, нашли склад! Пролежав в мешках весь вчерашний день и всю ночь, мы решили завтракать попозже и обойтись без второго завтрака. Шторм, казалось, свирепствовал по‑прежнему, но за завтраком показалось солнце и дало достаточно света для того, чтобы разглядеть старые следы. Долгой и тяжелой работы на морозе стоило нам выкопать из‑под снега сани, снять лагерь, но мы, наконец, справились. Около 11 ч пошли без паруса, сани тащили на себе.
Около 2 ч 30 м, к общей радости, мы увидели красный флаг на складе. Здесь закусили и запаслись провизией на 9,5 дня, после чего пошли дальше по следу. Шли до 8 ч, сделали еще 5 миль сверх 12, которые прошли раньше. До следующего склада не больше 89 географических миль. Пора бы нам распроститься с этим плоскогорьем.
У нас не совсем благополучно. У Эванса в скверном состоянии пальцы и нос. У Отса жестоко зябнет одна нога, а Уилсон сегодня мучается с глазами. Один только Боуэрс да я пока еще держимся, ничем не хвораем. Погода все еще не установилась, и я боюсь, как бы в это время года не заладили пурги. С юга дует сильный ветер, что очень помогает нам под парусом.
Нужно ли говорить, что я буду спать гораздо лучше, зная, что мешок с провизией снова наполнен. Теперь одна серьезная забота: найти следующий склад Третьего градуса. Следы пока хорошо видны. Иногда шагов на 50–60 они теряются под снежными заносами, но до сих пор всегда снова ясно выходили на поверхность. Если освещение хорошее, можно идти по следу без малейшего труда. Наша беда — метели, пурги, потому что они не только задерживают, но и изводят нас сыростью и холодом. Боуэрсу сегодня опять удалось сделать наблюдения. Удивительно, как он ухитряется это делать при таком холодном ветре. Он сегодня надел лыжи, а Уилсон шел пешком рядом с санями или помогал тащить их.
Пятница, 26 января. Температура ‑17° [‑27 °C]. Высота 9700 футов. Выступили поздно, в 8 ч 50 м, хотя я всех разбудил довольно рано. Надо поменьше задержек. Дул довольно сильный ветер, снег сильно мело, но следы уцелели. Прошли 7 миль и благополучно пришли на место старого лагеря, на котором 7‑го числа задержала нас вьюга. Дальше за лагерем следы оказались совершенно занесенными. Мы долго искали их, наконец, пошли, но вскоре остановились для завтрака. Погода постепенно прояснилась, хотя ветер держался. Зная, что есть два гурия на расстоянии 4 миль один от другого, мы не очень беспокоились, пока Боуэрс своими зоркими глазами не увидел один из них далеко вправо. К счастью, Боуэрс держал прямой курс: немного погодя другой гурий показался далеко налево. Очевидно, по пути к полюсу здесь плохо держали курс. Между этими гуриями нет и признака наших следов. Последний гурий, отмечающий положение нашего лагеря 59 (6‑го числа), находится в полосе твердых заструг. Я утешился, обнаружив во время остановки слабый след. Только бы завтра можно было его держаться! Сегодня прошли 16 миль, но в счет идут только 15,4.
Суббота, 27 января. Лагерь 10. Температура за завтраком ‑16° [‑27 °C], вечером ‑14,3° [‑26 °C], минимальная ‑19° [‑28 °C]. Высота 9900. Разбудил всех на полчаса позже обыкновенного, однако выступили вовремя. Утренний переход был через полосу заструг, походившую на море бурных, замерзших волн. Уилсон и я шли на лыжах. Работа щекотливая, так как след беспрестанно пропадал, да и вообще были заметны лишь самые слабые признаки его: фут‑другой колеи от полозьев с едва возвышающимися краями, десяток метров следа от колеса счетчика или чуть‑чуть притоптанный снег, где ступала нога. Хотя иногда все это было крайне неясно, но все же создавалось некоторое впечатление, служившее путеводной нитью. Беда в том, что по пути на юг нам приходилось беспрестанно лавировать, обходить наибольшие возвышенности, поэтому делалось много зигзагов. От таких задержек мы потеряли много больше мили. И все же, так или иначе, след не потерян! Неожиданно напали на гурий, прошли мимо него и сделали еще 7 миль. После полудня заструги постепенно уменьшались. Сегодня идем по местам довольно ровным, препятствий почти нет, и, к радости нашей, след опять выступает гораздо яснее. За последние два часа мы находили его без малейшего труда.
