Жюль Верн - Южная звезда
Пока шла работа, они беседовали. Частенько Якобус Вандергаарт, сдвинув очки на лоб, вдруг прерывал свое занятие, чтобы поведать какую-нибудь историю из прошлых времен. О своей Южной Африке, где он жил вот уже сорок лет, он знал поистине все. Его рассказы дышали стариной, в них жили традиции этого края, теперь на глазах исчезающие. Старый ювелир становился особенно неистощим, когда речь заходила о его патриотических пристрастиях и личных недовольствах. Англичане, на его взгляд, были самыми мерзкими грабителями, каких когда-либо носила земля. Однако пусть его мнение, несколько преувеличенное, останется на его совести и, пожалуй, простим ему это.
Нет ничего удивительного,— любил он повторять,— что Соединенные Штаты Америки объявили себя независимыми, чего не замедлят сделать и Индия с Австралией! Да и какой народ согласился бы терпеть подобную тиранию! Эх, месье Мэрэ, если бы мир знал обо всей той несправедливости, которую англичане, столь гордящиеся своими гениями и морской мощью, рассеяли по земному шару, в человеческом языке не хватило бы крепких слов, чтобы бросить им в лицо!
Сиприен слушал молча, не высказывая ни одобрения, ни возражений.
— Хотите, я расскажу вам, как они поступили со мной, человеком, сидящим перед вами? — со все большей горячностью продолжал Якобус Вандергаарт.— Выслушайте меня и после скажете, возможны ли на сей счет два мнения!
И когда Сиприен Мэрэ заверил старика, что ничто не доставило бы ему большего удовольствия, тот продолжал:
— Я родился в Амстердаме в тысяча восемьсот шестом году, во время путешествия, которое совершали мои родители. Позднее я вернулся туда, чтобы выучиться ремеслу, однако все мое детство прошло в Капе, куда наша семья эмигрировала лет пятьдесят назад. Мы были голландцами, но Великобритания завладела этой колонией,— временно! — как она утверждала. Только Джон Булль[41] никогда не отдаст того, что однажды захватил, и в тысяча восемьсот пятнадцатом году, на Европейском конгрессе нас торжественно объявили подданными Соединенного Королевства. И вот я спрашиваю вас, какое было дело Европе до африканских провинций?
Мы стали подданными Англии, хотя вовсе не желали ими быть, месье Мэрэ! Тогда, полагая, что в Африке достанет места и нам, чтобы обрести родину, которая стала бы действительно нашей — и только нашей!— мы оставили Капскую колонию и углубились в земли все еще дикие, которые окружали колонию с севера. Нас называли «бурами», то есть крестьянами, или еще «фоортреккерс», что значит первопроходцы.
И вот, едва мы подняли эти новые земли, едва успели ценой огромного труда наладить там приличную жизнь, как британское правительство объявило эти территории своими,— под предлогом, что мы — английские подданные!
Тогда-то и свершился наш великий исход. Это произошло в тысяча восемьсот тридцать третьем году. Мы вновь эмигрировали целыми поселениями. Погрузив в фургоны, запряженные быками, нашу мебель, орудия и зерно, мы еще дальше углубились в пустыню. В то время территория Наталь была почти полностью опустошена. Кровавый завоеватель, носивший имя Чака, настоящий чернокожий Атилла[42] зулусского племени[43], уничтожил там с тысяча восемьсот двенадцатого по тысяча восемьсот двадцать восьмой год более миллиона человек. Его преемник Дингаан тоже не отличался гуманностью. Именно этот король-дикарь и позволил нам поселиться в краю, где нынче высятся такие города, как Дурбан и Порт-Наталь. Однако Дингаан, давая нам разрешение, имел заднюю мысль — напасть на нас, как только мы обживемся. Вот почему каждый из нас вооружился и был готов к сопротивлению, и лишь благодаря чудесам доблести, проявленным в более чем ста сражениях, когда бок о бок с нами бились женщины и даже дети, нам удалось сохранить за собой земли, орошенные нашим потом и кровью.
Между тем, едва нам удалось окончательно восторжествовать над черным деспотом и сокрушить его могущество, как правитель Капской колонии направил колонну британских войск с заданием, во имя Ее Величества Королевы Англии, захватить территорию Наталь!… Как вы видите, мы по-прежнему оставались английскими подданными! Происходило это в тысяча восемьсот сорок втором году. Другие эмигранты из наших соотечественников точно так же завоевали Трансвааль и уничтожили на реке Оранжевой власть тирана Мозелекатце. У них тоже путем простого постановления была изъята их новая родина, оплаченная ценой тяжких страданий!
Я опускаю детали. Борьба эта длилась двадцать лет. Мы уходили все дальше, и все время Великобритания своей хищной рукой дотягивалась до нас, своих крепостных, закрепленных за ее землей, даже после того, как они ее покидали! Наконец, после бесконечных мучений и кровавых битв, нам удалось добиться признания нашей независимости в Свободном Оранжевом государстве. Указ, подписанный королевой Викторией восьмого апреля тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года, гарантировал нам свободное владение нашими землями и право управлять собой на свой лад. Мы объявили свое государство республикой. Основанное на строгом выполнении закона, свободном развитии частного предпринимательства и на широчайшем образовании для всех классов, оно могло бы и сейчас служить образцом для многих наций, которые небось считают себя куда как цивилизованнее маленькой страны Южной Африки!
Грикваленд составлял ее часть. Как раз тогда я, фермер, поселился в том самом доме, где мы сидим сейчас, вместе с моей бедняжкой-женой и двумя детьми! Тогда же я набросал чертеж своего крааля[44] — парка для скота на месте того самого рудника, где вы работаете! Через десять лет в страну приехал Джон Уоткинс и построил там свое первое жилье. Тогда еще не знали, что в этих землях находятся алмазы, а что до меня, то за последние тридцать лет мне так редко случалось заниматься своим прежним ремеслом, что я и забыл о существовании этих драгоценных камней! И вот около тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года вдруг разнесся слух, что наши земли алмазоносные. Один бур с берегов Харта находил алмазы чуть ли не в испражнениях своих страусов и в глинобитных стенах собственной хижины[45].
Английское правительство, верное своей системе присваивания, в нарушение всех договоров и всех прав объявило Грикваленд частью своих владений. Тщетны были все протесты нашей республики! Напрасно предлагала она передать тяжбу на рассмотрение главы одного из европейских государств! Англия отвергла арбитраж[46] и захватила нашу территорию. Оставалось надеяться, что наши бесчестные хозяева будут хотя бы уважать права частных лиц!
