Жюль Верн - Южная звезда
Обзор книги Жюль Верн - Южная звезда
Жюль Верн
Южная звезда
Глава первая
ОХ УЖ ЭТИ ФРАНЦУЗЫ!
— Говорите, сэр, я вас слушаю.
— Сэр, я имею честь просить у вас руки мисс Уоткинс — вашей дочери!
— Руки Алисы?
— Да, сэр. Кажется, мое предложение удивляет вас? Но, простите меня, я не совсем понимаю, чем именно оно могло показаться вам странным? Мне двадцать шесть лет; зовут меня Сиприеном Мере; я — горный инженер и кончил вторым курс политехнической школы. Я принадлежу к хорошей, всеми уважаемой, хотя и небогатой семье. Французский консул в Кейптауне может это подтвердить, если вы того пожелаете, кроме того, и мой друг, неустрашимый охотник Фарамон Берте, которого вы знаете, как его знают все в Грикаланде, может подтвердить, что я говорю правду. Меня командировали сюда Академия наук и французское правительство. В прошлом году я получил премию Гудара за свои работы о химическом составе Овернских вулканических скал. Мои заметки, уже почти законченные, о Ваальском алмазном бассейне будут, без сомнения, приняты благосклонно ученым миром. По возвращении из моей командировки я получу звание адъюнкта Парижского горного института… Я даже оставил за собой свою квартиру на Университетской улице, сто четыре, на третьем этаже. В январе будущего года я буду получать жалованье четыре тысячи восемьсот франков в год. Это, конечно, не Перу, я это знаю, но если прибавить к этому то, что я получу за свои частные работы, за экспертизы, академические премии и гонорар за статьи в научных журналах, — мой годичный заработок почти удвоится. Добавлю еще, что я очень скромен в моих привычках и вкусах и мне немного нужно, чтобы чувствовать себя счастливым. Милостивый государь, я имею честь просить у вас руки мисс Уоткинс — вашей дочери.
Уже по одному решительному тону Сиприена Мере можно было заключить, что человек этот имел привычку идти без колебания к заранее намеченной цели и говорить смело то, что он думает.
Лицо молодого человека не противоречило этой характеристике. По наружности Сиприен Мере походил на тех людей, которые всегда заняты учеными соображениями и посвящают требованиям моды ровно столько времени, сколько это является для них необходимым. Его темные волосы, так же как и борода, были коротко подстрижены. Простой дорожный костюм, сшитый из серого тика, дешевая соломенная шляпа, которую он вежливо положил у входа, несмотря на то, что собеседник его с обычной английской бесцеремонностью спокойно оставался в шляпе, одним словом — все в Сиприене Мере обличало человека серьезного, совершенно не занятого собой, а светлый, прямой взгляд свидетельствовал, что сердце его чисто и совесть спокойна.
Надо прибавить к этому, что молодой француз говорил в совершенстве по-английски, точно ему приходилось жить очень долгое время в британских графствах Соединенного королевства.
Мистер Уоткинс слушал его, покуривая длинную трубку и сидя в деревянном кресле, протянув левую ногу на соломенный табурет и опершись локтем о край стола грубой работы, на котором стоял стакан с чем-то спиртным, до половины уже отпитый.
На этом господине были надеты белые панталоны, куртка из грубого синего полотна и рубашка из желтой фланели; жилетка и галстук отсутствовали. Из-под широкой касторовой шляпы виднелись седые волосы и круглое одутловатое лицо, как бы налитое соком красного крыжовника; на этом несимпатичном лице, поросшем местами желтоватыми клочками волос, блестели маленькие серенькие глазки, всего менее выражавшие доброту и кротость. Но надо сейчас же сказать в оправдание мистера Уоткинса, что он ужаснейшим образом страдал подагрой, вследствие чего у него была забинтована левая нога, а подагра, как известно, и в Африке и в других странах отнюдь не способствует смягчению характера людей, суставы которых она разъедает.
Вышеприведенный разговор происходил в нижнем этаже фермы мистера Уоткинса, находившейся на западной границе свободного Оранжевого штата, на севере британской Капской колонии, в центре Южной и англо-голландской Африки. Этот край, лежащий на правом берегу Оранжевой реки, граничит с великой пустыней Калахари и носил на старинных картах название земли Гриква, а в настоящее время, вот уже десять лет, назван Алмазным Полем. Комната, в которой велись эти дипломатические переговоры, отличалась своеобразным убранством, в котором поражала смесь вещей очень большой стоимости с предметами самыми дешевыми. Так, например, пол был простой глиняный, но его местами покрывали дорогие ковры и меха. На стенах, лишенных обоев, висели великолепные бронзовые часы, дорогое оружие и гравюры в роскошных рамках; бархатный диван стоял возле простого деревянного некрашеного стола, годного разве только для кухни. Кресла, выписанные из Европы, напрасно простирали свои ручки к мистеру Уоткинсу, который предпочитал им старый стул, сделанный когда-то его собственными руками. В общем, вся эта обстановка вместе с дорогими вещами и множеством шкур пантер, леопардов и жирафов, разбросанных по всей мебели, производила впечатление беспорядочной и дикой роскоши.
При взгляде на устройство потолка комнаты каждому становилось ясно, что дом этот состоял только из одного этажа и принадлежал к обычному типу домов той местности: он был выстроен частью из дерева, частью из камня, а крыша его была из листового цинка. Кроме того, по всему было заметно, что дом этот только что отстроен.
Высунувшись из окна, можно было видеть направо и налево от него пять или шесть пустых строений; все они были похожи одно на другое, но постройка их, по-видимому, относилась к различному времени, так как ветхость их была неодинакова. Дома эти были действительно построены мистером Уоткинсом в разное время и покидались им по мере того, как увеличивалось его стояние; таким образом, здания эти как бы наглядно отмечали ступени обогащения мистера Уоткинса. Первый дом, самый крайний, был выстроен просто из земли и дерна и мог быть назван только лачужкой-землянкой; второй был уже из глины, третий — из глины пополам с досками, четвертый — из глины и цинка: тут была целая гамма промышленных успехов владельца этих домов.
Все эти строения, более или менее разрушенные, расположились на пригорке, на близком расстоянии от места слияния Вааля и Моддера, двух главных притоков Оранжевой реки.
Кругом, насколько глаз мог видеть, простиралась к югу, западу и к северу безотрадная степь. Вельд, как называют здесь жители эту степь, состоял из сухой, красноватой и бесплодной почвы, едва лишь усеянной там и сям редкой травой и жалкими кустарниками. Полное отсутствие деревьев — характерная черта этой местности. А так как там нет и каменного угля, сообщение же с морем очень затруднительно, то нельзя удивляться тому, что жители, за недостатком топлива, топят навозом.
