Мишель Пессель - Затерянный мир Кинтана-Роо
— Я буду в Белизе через неделю.
На этом мы расстались.
Взвалив на себя тяжелый хенекеновый мешок и голубую сумку, я пробирался по улицам Мериды к автобусной станции. Отсюда я должен был доехать на автобусе до Чичен-Ицы, а затем дальше — к Пуэрто-Хуаресу на побережье.
И вот я в пути.
3. Иш Чель, богиня любви
Автобус — довольно жалкое средство передвижения для того, кто отправляется в экспедицию. Должен признаться, я чувствовал себя немножко глупо, когда покупал билет. Волоча за собой мешок, я пробивался к своему месту сквозь толпу индейских женщин, одетых в уипили, и благодарил бога, что наметил в Чичен-Ице остановку на ночь, разбивая таким образом на две части путь в двести миль.
Особенное, прерывистое звучание низких голосов майя, гордые лица индейских женщин, пронзительный взгляд мужчин и красивые глаза детей заставили меня забыть о чувстве неловкости при отъезде. Что ожидает меня впереди? Этого я не знал. За три месяца подготовки к экспедиции мне не удалось собрать почти никаких конкретных сведений о побережье. Сумею ли я найти где-нибудь судно? У меня было лишь несколько названий, нацарапанных на клочке бумаги, карта и упорное стремление двигаться на юг. Я смотрел на свои вещи, сложенные на полке у меня над головой, и думал, что ножи, которые я взял с собой, мне ни к чему. В тот момент я просто не представлял, какой драгоценностью окажутся они для меня впоследствии.
Автобус наконец выехал за черту города, и передо мной в последний раз промелькнула калеча. Каменные дома остались позади, вместо них появились индейские хижины и поля хенекена. Потом их сменил лес, негустой, иссушенный зноем, но все же таинственный. Как только дорога слегка поднималась вверх, перед нами открывалась бесконечная плоская равнина. Впереди на многие мили тянулись сухие юкатанские леса с оранжевыми пятнами цветущих деревьев и мелькающими кое-где желтыми цветками ванили.
Индейцы выходили на каждой остановке — босоногие женщины с поклажей на голове и босоногие мужчины с ружьями за плечами. Они быстро исчезали в зарослях, уходя по тропинкам, как по туннелям, к своим далеким хижинам, крытым пальмовыми листьями.
Ограды вокруг хенекеновых полей и домишек в деревнях были сложены из округлых, ничем не скрепленных камней. Сквозь эти малонадежные стены пробивается солнечный свет. Ограды всюду побелены, что придает юкатанским деревням и пригородам еще более опрятный вид. После Центральной Мексики чистота городов и деревень Юкатана меня особенно поразила. Я слышал, а потом убедился и сам, что майя — один из чистоплотнейших народов на земле. Действительно, их женщины, какое бы они ни занимали социальное положение и какую бы грязную работу ни выполняли, всегда одеты в безукоризненно чистый уипиль, потому что переодеваются по два или по три раза в день. Когда видишь, что одежду меняют даже самые бедные женщины, начинаешь по-настоящему понимать, насколько же чистоплотны майя. Без сомнения эту черту они унаследовали от своих высокоцивилизованных далеких предков. Это еще одно интересное подтверждение этнографического правила, что народ, который одевается в белое, всегда чистоплотен, тогда как народ, предпочитающий темную одежду, чистоплотностью обычно не отличается.
К Чичен-Ице вела совершенно прямая дорога, проложенная совсем недавно. Раньше здесь были только пешеходные тропинки, так как майя до сих пор пренебрегают колесным транспортом. За исключением колясок Мериды, вы тут никогда не увидите лошади с повозкой, хотя лошадей и мулов в этом районе немало.
По колкому известняку Юкатана трудно ходить босиком, поэтому древние майя устраивали особые пешеходные дороги, несколько возвышавшиеся над землей. Многие из них сохранились до сих пор. Такая дорога соединяет, например, Ушмаль и Кабах. Говорят, что остатки сак-бе (дорог майя) можно отыскать в лесных зарослях по всему Юкатану.
В Чичен-Ицу автобус пришел в пять часов дня. Около развалин я увидел роскошный отель «Майя-Ленд», который великолепно обслуживал тысячи туристов, ежегодно приезжавших в знаменитый город. Благодаря доктору Альберто Русу я мог остановиться в Кампаменто, это было более подходящее место для моего гамака. Однако сначала я все же отправился в отель, чтобы в последний раз пообедать в нормальной обстановке.
Весь вечер я бродил вокруг гигантских развалин. Чичен-Ица — самый крупный город древних майя на Юкатане, он занимает несколько тысяч акров. Город начал строиться около небольшого сенота, откуда воду можно было доставать без особого труда, Но потом переместился на запад, к огромному круглому сеноту с водой на глубине шестьдесят пять футов. Отвесные стенки сенота производили очень внушительное впечатление. Это был знаменитый жертвенный колодец. Майя, боявшиеся засухи, в засушливое время оказывали особые почести Чакам — богам дождя, обитавшим, как думали жители Чичен-Ицы, на дне этого колодца. Верховные жрецы приносили здесь человеческие жертвы. По свидетельству первых испанских завоевателей, они красили тело жертвы в голубой цвет, увешивали ее драгоценными украшениями из золота и нефрита, торжественно вели к священному колодцу и на рассвете сбрасывали в воду. Чаще всего это были девушки. Если же в жертву приносили молодых мужчин, то, прежде чем бросить их в сенот, им вырезали сердце особым ритуальным ножом из кремня. Заглянув в темные глубины священного колодца, я невольно вздрогнул от ужаса.
Диего де Ланда, знавший об этих жертвоприношениях, писал: «Если на Юкатане есть золото, то его надо искать в священном колодце Чичен-Ицы». Как ни странно, жаждавшие золота испанцы не обратили внимания на эти слова. И только через три столетия, в 1907 году, американец Эдвард Томпсон решил обследовать священный колодец с помощью драги — дело по тем временам совсем нелегкое. Настоящих дорог к развалинам тогда не было, доставлять громоздкое оборудование оказалось очень сложно. Однако все усилия Томпсона были с лихвой вознаграждены. Вместе с костями мужчин и женщин он достал из колодца множество ценных предметов, украшавших некогда жертвы Чаков.
Все эти вещи, вытащенные со дна колодца, известны теперь как сокровища Чичен-Ицы. Там оказалось немало круглых пластинок (нагрудных украшений) из чеканного золота, иногда размером с блюдце, тысячи фигурных подвесок из нефрита и жертвенный кремневый нож с золотой рукояткой. Кроме того, из колодца извлекли целые груды бус, керамических черепков и куски копала — благовония, без которого не обходилась ни одна церемония майя. После Томпсона почему-то никто больше не пробовал исследовать колодец. Однако всего лишь через год после моей экспедиции его проверили еще раз и вытащили со дна новые сокровища[14].
