Луи Жаколио - Пожиратели огня
Молодыми, младенческими народами можно управлять только посредством религии; вот почему Англия и в Африке, и в Австралии, и всюду, где она решила водвориться, прежде чем отправлять туда свои тюки с товарами, предварительно посылает распространителей Библии.
Хотя и пришедшие в себя после первого момента неописуемого волнения и смущения, нагарнукские воины все же продолжали недоверчиво посматривать на бедного мистера Джильпинга, который и не подозревал о впечатлении, какое он произвел на своих слушателей. Видя, что туземцы при первых звуках его инструмента кинулись лицом на землю, досточтимый член Лондонского евангелического общества принял это за признак их религиозной растроганности, что разом изменило его мнение о них, и он собирался уже приступить к раздаче миссионерских брошюр, как вдруг издали послышались крики: «Ага! Ага!» (Тревога! Тревога!). Почти вслед за тем на опушке появился канадец и объявил, что за ним гонятся по пятам человек тридцать дундарупов.
Вдали по равнине бежали татуированные дикари, преследуя убегавшего от них Виллиго.
Европейцы, с Диком во главе, выдвинулись вперед и втроем открыли по дундарупам губительный огонь из своих магазинных винтовок Кольта. Дикари остановились, потеряв человек пятнадцать убитыми и ранеными, а ружья-револьверы продолжали свое смертоносное действие. Тогда дундарупы, подхватив своих убитых и раненых, ударились в бегство, преследуемые громкими криками нагарнуков.
Все это произошло в несколько минут. Дик и Виллиго нарочно заманили дундарупов в засаду притворным бегством, чтобы подвести их под выстрелы винтовок. Во время этого бегства над Виллиго и Диком летали тучи стрел, но ни одна, по счастью, не задела их.
Урок дикарям был дан хороший, и пионеры решили воспользоваться временем их замешательства, чтобы поскорее улизнуть от опасности. Весь небольшой отряд немедленно снялся с привала и двинулся к берегу Рэд-Ривер (Красной реки), протекавшей неподалеку.
Реку без труда перешли вброд и вышли на широкую, местами холмистую и усеянную рощицами долину. Отсюда было уже недалеко до нагарнукских поселков.
Не успели, однако, пройти они и двухсот сажен, как их вдруг окружили несколько сот дикарей, которые, держась на почтительном расстоянии, вдруг закружились в диком воинственном танце.
Канадец немедленно приложился и выстрелил. Один из дикарей подскочил и упал мертвый. Дундарупы подались немного назад, думая, что их уже не достанут выстрелы из винтовок, и снова принялись за прерванный танец. Европейцы продолжали идти вперед, невзирая на то, что они были окружены кольцом, которое двигалось вместе с ними, не расширяясь, но и не суживаясь. Несмотря на свою многочисленность, дундарупы боялись усовершенствованных винтовок.
— Уж не задумали ли они извести нас голодом? — заметил Оливье, следивший за врагами с некоторым любопытством. — Они, право, смотрят на нас, как на осажденный город.
— Нет, они, наверное, не станут-таки долго дожидаться для того, чтобы сыграть с нами какую-нибудь скверную штуку, — ответил Дик, — и в эту же ночь, если нам не удастся уйти от них, ползком подкрадутся, чтобы напасть врасплох, во мраке ночи; я должен вам сказать, как ни хочется мне не нагонять на вас преждевременно страха, что, право, не знаю, как нам удастся избавиться от них!
— Что ж, мы, во всяком случае, дорого продадим им наши шкуры! — заметил Оливье.
— О, до этого, пожалуй, не дойдет! — проговорил Дик. — Я хотел только сказать, что нам грозит серьезная опасность в случае ночного нападения. Но, в сущности, это ловушка слишком простая, чтобы Виллиго не нашел средств обойти ее. Ну, что ты скажешь, вождь? Каково наше положение?
— Дундарупы более трусливы, чем жалкий опоссум, который прячется в дуплах деревьев. Они держатся на значительном расстоянии, потому что боятся ружей белых людей. Это несомненно! — сказал австралиец с самодовольной усмешкой.
— Да, но тем не менее они окружили нас сплошным кольцом копий и стрел!
— С каких это пор жалкий ночной хоко, который только и знает, что выть жалобы среди ночи, может рассчитывать заманить в западню воинов? Перед закатом солнца мы будем уже на пути к земле моего племени, и тогда я вернусь во главе моих воинов, и кровь дундарупов окрасит листья деревьев леса и траву лугов!
Маленькая горсточка друзей стала двигаться вперед, невзирая на то, что она была окружена со всех сторон кольцом врагов, двигавшихся вместе с ними, держась на расстоянии 3–4 сажен, которое они считали, очевидно, достаточным, чтобы обезопасить их от ружей европейцев.
Вдруг Виллиго, который предводительствовал своими друзьями, тщательно исследовав местность, приказал остановиться в нескольких шагах от густой заросли кустов австралийской сирени, заросли столь густой, что человек не мог бы пробраться сквозь нее, не пустив в ход топора. Такие заросли довольно обычны на этой равнине, где они несколько нарушают однообразие местности. Но все-таки здесь едва шесть-семь человек могло укрыться; никто не думал, что Виллиго найдет нужным временно раскинуть лагерь в этом месте.
Необходимо, однако, было принять какое-нибудь решение; нельзя было продолжать подвигаться вперед посреди кольца неприятелей, которые каждую минуту могли накинуться на маленький отряд и уничтожить его благодаря своей превышающей численности.
Такой печальный исход казался до того неизбежным, что Оливье мысленно решил проститься с жизнью.
— Кажется, мой бедный Лоран, мы не увидим с тобой больше Франции!
— Что же, на все Божья воля, граф! Во всяком случае, мы перебьем немало этих черномазых чертей раньше, чем простимся с жизнью! — отвечал бравый слуга.
Прежде чем отдать распоряжение остановиться, Виллиго трижды огласил воздух своим вызывающим и грозным боевым криком «Вагх! Вагх! Вагх!», который тотчас же был подхвачен и его молодыми воинами. Дундарупы отвечали на него своим воинственным криком, и в течение нескольких минут только и слышались эти своеобразные возгласы и завывания дикарей, столь грозные и страшные, что могли бы нагнать страх и на самых смелых. Затем дундарупы принялись плясать и петь, сопровождая все это самыми вызывающими жестами и гримасами, но не отваживаясь подойти ближе.
Выведенный из терпения канадец не выдержал и воскликнул: «Пусть же не говорят, что я позволил этим ребятам смеяться над нами и не проучил их за это!» И, пробравшись позади своих товарищей, он незаметно присел и пополз, крадучись в высокой траве, по направлению к дундарупам.
Сначала можно было без труда проследить за его направлением по колыханию трав на его пути, но по мере того, как он удалялся, движение трав становилось сходным с их колыханием от ветра, подувшего с востока, так что его товарищи полагали, что он остается неподвижно на месте, между тем как он продолжал подвигаться вперед.
