Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Понедельник, 8 января. Лагерь 60. Полдень. Температура ‑19,8° [‑29 °C], минимальная ночью‑25,0° [‑32 °C]. Первая пурга, встреченная нами на плато. Утром мы побоялись выступить, потому что ветер с каждой минутой усиливался. Солнце не было затемнено, а между тем снег не только развевается ветром, но, очевидно, и падает с неба. Солнце сияет ярче по мере того, как усиливается ветер. Все это очень похоже на те пурги, которые мы натерпелись на Барьере. Только здесь гораздо меньше снега, чем можно бы ожидать, да и ветер меньше, что тоже является неожиданностью.
Руку Эвансу перевязали. Отдых должен быть для нее полезен. Пожалуй, что и всем нам не мешает отдохнуть. В спальных мешках и в нашей двойной палатке уютно и тепло. Все же такая задержка никак не должна продолжаться больше одного дня ввиду не только потери времени, но и наличия ограниченного количества провианта. Ночная температура воздуха ‑13,5° [‑25 °C]. В течение дня снег усилился и в первый раз затмил солнце. Температура ниже, нежели бывает обыкновенно во время пурги, но нам очень хорошо в нашей двойной палатке. Снег не липнет и не заносится в палатку, так что спальные мешки остаются в хорошем состоянии. Температура ‑3° [‑19 °C]. Барометр слегка поднимается. Надеюсь, можно будет завтра утром отправиться дальше, но боюсь, что такой атмосферный переполох может продлиться дольше местных бурь.
Я не нахвалюсь своими товарищами. Каждый исполняет свой долг по отношению к другим. Уилсон, прежде всего как врач, постоянно настороже, чтобы облегчить и исцелять небольшие недомогания и боли, неизбежные при нашей работе; затем как повар, искусный, заботливый, вечно придумывает что‑нибудь, что может скрасить лагерную жизнь, и, наконец, крепкий, как сталь, в работе. Он не слабеет от начала до конца каждого перехода.
Э. Эванс — работник‑богатырь, одаренный поистине замечательной головой. Теперь только я уясняю себе, как много мы обязаны ему. Лыжи и обувь на шипах были для нас положительной необходимостью, и если первоначальная мысль принадлежала не ему, то ему и только ему мы обязаны разработкой подробностей и прекрасной отделкой.
Каждые сани и каждое к ним приспособление, палатки, спальные мешки, сбруя — все это дело его рук. И когда при этом нельзя припомнить ни единого слова, выдающего неудовольствие или нетерпение, то станет ясно, какой он ценный помощник. В настоящее время Э. Эванс наблюдает не только за установкой палатки, но и упаковкой. Удивительно, как ловко все у него укладывается на санях таким образом, что все нужное всегда под рукой, как заботливо оберегается поворотливость и легкость движений саней. На Барьере, до того как были убиты лошади, Э. Эванс беспрестанно вертелся около саней, исправляя ошибки в погрузке.
Маленький Боуэрс — чудо природы. Он всегда в хорошем настроении. Всю продовольственную часть я предоставил ему, и он в любую минуту знает в точности, сколько у нас чего и что следует выдавать каждой возвращающейся партии. Перераспределение припасов, происходившее в разное время в связи с изменениями в общей организации, — сложная задача, но Боуэрс не допустил ни одной ошибки. Сверх заведования припасами он ведет обстоятельнейший и добросовестнейший метеорологический журнал. Теперь ко всему этому он еще взял на себя обязанности фотографа и ведение астрономических наблюдений. Ничем он не тяготится, никакой работой. Трудно заманить его в палатку. О холоде он как будто забывает и, лежа в своем мешке, пишет или разрабатывает свои наблюдения, когда другие давным‑давно спят.
Приятно думать, что из этих трех человек каждый не только особенно хорошо может справляться со своей работой, но он мог бы выполнять работу других так же хорошо. Каждый в своей области неоценим. Отс был незаменим при лошадях. Теперь он неутомим на ногах, исполняет свою долю лагерной работы и не хуже всех нас переносит труды и лишения. Я не хотел бы остаться без него. Таким образом, лучшего подбора людей не придумать.
Вторник, 9 января. Лагерь 61. Южн. шир. 88°25. Высота 10 270 футов. Барометр, кажется, поднялся. Температура ‑4° [‑20 °C]. Утром, до завтрака, ветер все еще дул и развевал снег, но потом как будто ослабел и постепенно перешел с S на ESE. После второго завтрака нам удалось выступить при плохом освещении, но по хорошей дороге. Остальной день мы шли безостановочно и прошли 6,5 географической мили. Мы достигли 88°25 южной широты. Это дальше, чем дошел Шеклтон. Отныне все ново для нас. После пурги барометр поднялся. Мы, кажется, находимся на ровном плоскогорье и больше подниматься не должны бы.
Вост. долг. 159°17 45 '. Магнитное слонение 179°55′W. Минимальная температура ‑7,2° [‑22 °C]. Любопытно, что после шторма температура продолжала подниматься, и теперь совсем тепло: ‑4° [‑20 °C]. Солнце весь день было мутное, но теперь засияло ярче. Облака все еще несутся с востока. Идти ужасно однообразно, но роптать не приходится, если только удастся пройти положенное расстояние. И я думаю, что удастся, если мы устроим еще склад.
Случилась очень досадная вещь: часы Боуэрса вдруг отстали на 26 минут. Может быть, они остановились от мороза, когда он вынимал их из кармана, или же Боуэрс нечаянно коснулся стрелок. Во всяком случае, после этого задумаешься оставлять припасы на этой необозримой равнине, тем более что пурга отчасти замела наши следы. Когда мы выступили, мы едва могли рассмотреть вчерашние следы. Впрочем, это произошло и потому, что освещение было очень плохое.
Среда, 10 января. Лагерь 62. Температура ‑11° [‑25 °C]. Широта склада 88°29′S; магнитное склонение 180°. Утром было ужасно тяжело идти; прошли всего 5,1 географической мили. Решил заложить склад на привале, где завтракали. [102] Воздвигли ледяной гурий, оставили провианта на неделю и кое‑какую одежду. Себе взяли только самое необходимое. Берем с собой провианта всего на 18 дней. Вчера я еще сказал бы, что мы, наверно, дойдем, но теперь дорога из рук вон плоха. Если так продолжится, нам будет очень трудно выдержать нужное число дней.
Путь весь покрыт снегом, сыпучим, как песок, и, когда солнце на него бьет, получается нечто ужасное.
Вскоре после полудня стало пасмурно. Мы бойко повезли свои облегченные сани, но в течение последних двух часов солнце снова начало бросать тени и стало донельзя утомительно. Прошли всего 10,8 географической мили.
Всего 85 миль до полюса, но, как видно, чтобы дойти туда и оттуда, потребуется отчаянное напряжение сил. Все же мы подвигаемся. Это уже хорошо. Сегодня к вечеру небо заволокло. Температура ‑11° [‑24 °C] — много выше, чем я ожидал. Трудно представить себе, что творится с погодой.
