Луи Буссенар - Необыкновенные приключения Синего человека
В комнате воцарилась гробовая тишина. Супруги не в силах были рта раскрыть. Инженер, приняв молчание за согласие, огляделся, увидел на столе цветочную вазу, ссыпал в нее горсть песка и камней и, сделав знак своему спутнику, направился к двери. Месье Леви-Браун последовал за ним. Уходя, инженер пообещал, что завтра точный анализ будет готов.
— Но, — заключил он, — еще раз прошу не питать никаких иллюзий. Мое мнение окончательное — этот песок не имеет ценности.
Как только посетители ушли, мадам Обертен, потрясенная случившимся, обессиленная, вскочила с места, словно в ней сработала пружина. Ее светло-голубые глаза лихорадочно горели, губы до крови искусаны. Она едва могла говорить.
Аглая бросилась к мужу, словно разъяренная кошка, выпустившая когти.
— Дурак!.. О! Какой же ты дурак!
— Дорогая моя, уверяю тебя, я сам поражен услышанным… Верь мне…
— Замолчи! Замолчи, идиот, кретин, простофиля, чудовище!.. Двести франков за ящик… Какого черта я слушала ваши байки! Поехать в Бразилию, чтобы привезти оттуда четыре сундука слюды! Вернуться еще глупее, чем прежде, да к тому же еще и синим! Синим! Вы слышите меня — синим!
— Что? Ну, хватит! Всему есть предел, и моему терпению — тоже!
— Конечно! Ударь меня! Ты ведь уже разорил нас, чудовище! Чудовище! Монстр! Но так дело не пойдет. Я не желаю больше оставаться мадам Синий человек! Никогда! Сию же минуту нотариуса! Все равно какого! Бумагу, документ завтра, да нет — сегодня, сегодня же вечером, немедленно… Жестокое обращение… Неспособность распоряжаться состоянием… Бегство из супружеского гнезда… Ужасная болезнь… Развод!
Рыдая, крича, вздыхая и вытирая глаза платочком, мадам Обертен открыла дверь, молнией сбежала вниз по старой скрипучей лестнице и сломя голову понеслась в нотариальную контору.
ГЛАВА 16
Дуэль. — Встреча у отеля «Мерис». — Синий человек узнает вешателя. — Порт-Майо. — Ранен. — Синий человек больше не синий. — Все счастливы. — Желтая земля ничего не стоит. — Из огня да в полымя. — Горный инженер и торговец золотом приходят вновь. — Алмазы.
— Как ты полагаешь, эта дуэль серьезна?
— Дорогой мой! Дуэль — это всегда серьезно.
— Ба! Обычно довольно бывает царапины, первой крови, чтобы соперники посчитали себя удовлетворенными.
— Ты уже дрался когда-нибудь?
— Никогда.
— Так я и думал. Видишь ли, друг мой, нельзя предугадать, куда попадет пуля, ранит или убьет наповал. Невозможно точно определить, смертелен ли укол шпаги. Она может пройти в миллиметре от жизненно важного органа, а может и задеть его. Тут уж пан или пропал. Поэтому я и говорю тебе: когда двое мужчин собираются стреляться или биться на шпагах, это всегда серьезно. Ведь никто не знает, чем все это кончится.
— Ты, безусловно, прав…
— И что же?
— Я только хотел сказать, что меня бы устроила классическая дуэль на шпагах, после которой дуэлянты пожимают друг другу руки.
— А что, собственно, сделал тебе этот англичанин?
— Вчера я рассказывал свою историю тебе и Обри.
— Должен признать, она поистине поразительна.
— Однако я не закончил.
— Так будь добр, говори.
— Хорошо, друг мой! Проклятый англичанин, с которым я дерусь, человек, некогда повесивший меня.
— Боже правый!
— Он не обращал ни малейшего внимания на мои объяснения. Юридически я мертв. А то, что я стою перед тобой, не его заслуга. Это еще не все. Именно ему я обязан страшным, кошмарным недугом, превратившим меня в чудище… в монстра. В Синего человека. Один знающий врач в Буэнос-Айресе подтвердил, что я посинел из-за того, что был повешен. А что вы об этом думаете, доктор?
— С научной точки зрения, цианоз может объясняться именно этим. Вполне разделяю мнение моего коллеги.
— Попробуй встать на мое место, суди обо всем с моей колокольни. Представь себя монстром, таким, каков я есть. И вдруг случай свел тебя с тем, кто стал причиной всех твоих несчастий. Станешь ли ты раздумывать?
— Конечно нет! Схватка будет долгой и жестокой. Но дело того стоит. Стреляешь-то ты, по крайней мере, хорошо?
— Как все.
— Значит: более или менее. Вообще-то, англичане по большей части дрянные фехтовальщики[436]… Если выпадет поединок на шпагах, у тебя есть надежда.
По Елисейским полям[437] в сторону Триумфальной арки[438] катилось ландо[439]. В нем, друг против друга, сидели четверо.
На заднем сиденье — двое, по виду — военные. Красные галуны[440], одеты по форме. На переднем сиденье Синий человек, а рядом четвертый — врач.
Ехали, очевидно, к месту поединка.
Двое держали в руках пару шпаг и коробку с пистолетами.
Эта утренняя поездка в экипаже, который можно было бы назвать классическим, эти орудия смерти, да и содержание беседы, думается, все сказали читателю.
Синий человек собирался драться на дуэли!
Последствия этого события могли быть исключительно серьезными и, возможно, положат конец всем необыкновенным приключениям Феликса Обертена…
Дуэль! Но каким образом дуэлянты встретились?
После категоричного, не оставляющего никаких надежд заявления горного инженера, после бешеной выходки жены, бакалейщик почувствовал, что ему необходим свежий воздух.
Он послал за экипажем и вместе с Ивоном поехал куда глаза глядят. Беника и Жана-Мари оставили дома. Им парижанин не решился пока сообщить о катастрофе.
Экипаж все ехал и ехал. Кончилась улица Риволи. Вот и площадь Согласия. Немного не доезжая до отеля «Мерис», пришлось задержаться. Шла рекламная процессия, зазывные тележки, множество людей. Экипаж, в котором ехали Синий человек и Ивон, остановился.
Машинально, забыв о своей синеве, Обертен выглянул на улицу и вдруг заметил джентльмена с продолговатым лицом, несшего какой-то яркий плакат.
Англичанин!
При виде этого человека лицо Феликса выразило ненависть. Он вдруг истошно закричал и распахнул переднюю дверцу.
— Стойте!.. Стойте!
— Эй! Месье! — испуганно воскликнул Ивон. — Что с вами? Посмотрите, вы опять почернели! Вы стали похожи на негра!
— Все в порядке, сынок! Оставь меня… Оставайся на месте! Мне необходимо поговорить с этим человеком.
Сказав это, парижанин с шумом захлопнул за собой дверцу и, тяжело дыша, направился к прохожему, который принял его за сумасшедшего.
Подойдя ближе, Феликс крикнул:
— А! Ну теперь-то вы от меня не уйдете!
Можно себе представить, как испугался неизвестный. Однако не показал виду, смерил негра с ног до головы презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
