Иоганн Висс - Новый швейцарский Робинзон
— А почему бы не подвязать им плавательных поясов, таких же, какие мы приготовили для себя? Ведь будет недурно, когда весь скот поплывет при помощи этого средства.
— Браво, Фриц; предложение твое, как оно ни забавно, кажется мне исполнимым. За дело, друг мой, за дело! Испытаем наш способ на одном из животных.
— Привязав оба наши пояса к овце, по одному с каждой стороны, мы толкнули животное в море.
Сначала испуганное животное исчезло под водой, но вскоре выбилось на поверхность, и наконец, ощутив опору, которую представляла ему пробка, неподвижно держалось на воде.
Опыт доказал нам приложимость придуманного способа, и он был принят для переправы нашего скота.
Вся найденная пробка была потрачена на малых животных. Что же касается осла и коровы, которые были слишком тяжелы, то мы приготовили им особые пояса, из двух пустых бочонков, привязанных к телу веревками и полосами холста.
Когда весь скот был снабжен такой сбруей, я привязал к рогам или шее каждого животного по веревке, конец которой мы должны были держать, сидя на плоту из чанов.
Скот наш скоро был в воде, и притом без больших затруднений. Только осел, по своему природному нраву, упрямился, и мы вынуждены были столкнуть его задом. Сначала он сильно бился, но потом покорился своей участи и поплыл так хорошо, что действительно порадовал нас.
Как только мы сошли на песок, я отвязал его; скоро мы подставили парус под ветер и увидели, что нас несет к берегу.
Фриц, в восторге от успеха нашего предприятия, играл со своей обезьянкой и с гордостью посматривал на мерцавший на верху мачты красный огонек. Я, при помощи подзорной трубы, следил за дорогими нам существами на берегу, которые покинули палатку и бежали к берегу.
Вдруг Фриц закричал:
— Папа, к нам плывет огромная рыба.
— Бери ружье, — сказал я, — и замечай.
Ружья наши были заряжены. Указанное Фрицем животное было ничто иное, как большая акула.
— Выстрелим вместе, — сказал я Фрицу, и в ту минуту, когда морское чудовище, державшееся на поверхности воды, приблизилось к одной овце и уже раскрыло пасть, чтобы схватить добычу, оба выстрела раздались в одно время, и акула исчезла.
Минуту спустя, мы увидели на поверхности воды блестящую чешую брюха акулы, и кровяная полоса на воде убедила нас в том, что счастливо избавились от страшного хищника.
Я посоветовал Фрицу снова зарядить ружье: могло статься, что акула была не одна. Но, к счастью, опасения мои оказались напрасными.
Через несколько минут плавания мы, без новых приключений, пристали к берегу.
Жена и трое детей ожидали нас. Они схватили кинутую им мной веревку, чтобы привязать плот. Животные сами вышли на берег, и мы сняли с них пояса. Осел стал радостно валяться по песку и потом, став на ноги, огласил воздух звонким криком и-а! Вероятно, выражая им все свое удовольствие, что опять чувствует под ногами твердую землю.
Обнявшись и поздравив друг друга с тем, что после долгой и опасной разлуки мы опять все вместе, здоровые и довольные, мы уселись на траве на берегу ручья, и я рассказал все наши приключения. При этом я, конечно, не отказал себе в удовольствии похвалить Фрица за оказанную мне помощь.
V. Что происходило на суше во время нашего отсутствия
Придуманный Фрицем способ переправы скота возбудил общее удивление. А маленький Франсуа еще больше восторгался парусом и флагом.
— Это красивее всего! — говорил он. — По мне, флаг этот лучше кастрюль, скота, даже лучше коровы и, особенно, лучше свиньи.
— Глупенький, — сказала мать, — ты скажешь другое, когда я каждое утро буду давать тебе полную кокосовую чашку молока с сахаром.
Пришлось повторить всем малейшие подробности поездки.
— Удовлетворив общему любопытству, мы принялись выгружать чаны. Жак, оставив это занятие, направился к скоту и, вскарабкавшись на спину осла, гордо подъехал к нам. Мы едва удерживались от смеха; при этом я заметил, что наш забавный всадник стянут меховым поясом, за который заткнута пара пистолетов.
— Где добыл ты этот наряд контрабандиста? — спросил я его.
— Все это мы сами изготовили, — ответил он, указывая на свой пояс и на ошейники собак, унизанные гвоздями, способными защитить наших сторожей от нападения шакалов.
— Молодец же ты, если это твое изобретение, — сказал я.
— Там, где нужно было что зашить, мне помогала мама, — возразил он.
— Но откуда же добыли вы кожу, ниток и иглу? — спросил я жену.
— Кожа снята с Фрицева шакала; что же касается иголки и ниток, прибавила она, улыбаясь, — то у какой же порядочной хозяйки нет их.
Мне показалось, что Фриц не был доволен тем, что шкурой шакала распорядились без дозволения хозяина, но он, насколько мог, скрыл свою досаду. Однако, приблизившись к Жаку, он, заткнув нос, воскликнул:
— Пфа! Что за страшная вонь!
— Это от моего пояса, — спокойно ответил Жак, — когда шкура высохнет, она перестанет вонять.
— Если Жак будет держаться от нас под ветром, — сказал я, — он нас не обеспокоит.
— Правда, — сказали, смеясь, дети. — Жак, держись под ветром!
Что касается маленького проказника, то он не заботился о распространяемом им скверном запахе, а с гордым видом расхаживал, поглаживая свои пистолеты.
Братья его поспешили бросить в море труп шакала.
Заметив, что приближается время ужина, я попросил Фрица принести один из вестфальских окороков, находившихся в чанах.
Фриц не замедлил возвратиться.
— Окорок! окорок, совсем готовый! — воскликнули дети, хлопая в ладоши.
— Успокойтесь, — сказала мать, — если б к ужину не было ничего, кроме сырого окорока, то вам пришлось бы еще долго голодать; но у меня есть черепашьи яйца и при помощи сковороды, которую вы догадались привезти, я приготовлю вам хорошую яичницу, для которой не будет недостатка и в масле.
— Черепашьи яйца, — заметил Эрнест, всегда склонный показывать свое знание, — легко узнать по их круглой форме, кожистой оболочке, покрытой мелкими бугорками и влажной. Кроме того, только черепахи кладут свои яйца в береговой песок.
— Как вы нашли их? — спросил я.
— Это относится к истории нашего дня, — заметила хозяйка, — а я думаю, что раньше рассказа нам нужно подумать об ужине.
— Ты права, — сказал я, — готовь же свою яичницу, а рассказ прибережем к тому времени, когда будем есть; он послужит нам приятной приправой. Между тем мы, дети и я, перенесем в безопасное место груз нашего плота и позаботимся о ночлеге для скота.
Услыша эти слова, дети поднялись и последовали за мной на берег. Мы заканчивали наш труд, когда жена позвала нас к ужину. Тут были разнообразные явства: яичница, сыр, сухари; все оказалось очень вкусным, и удачно подобранный столовый прибор не мало способствовал нашему удовольствию. Только Франсуа, верный своему тыквенному прибору, не захотел предпочесть ему серебряную посуду.
