Андрей Чесноков - О людях, ветрах и плотах в океане. История путешествия от Южной Америки до острова Пасхи и обратно
А несколькими часами позже Девид выловил свою первую рыбину. Не кита, конечно, но размер нас полностью устраивал. Как раз на днях мы обсуждали, что нам нужно срочно начать ловить рыбу, иначе мы будем голодать. Клюнула большая жёлто-синяя дорада14. Наверное, подействовали волшебные призывные мотивы нашего дуэта. Когда рыба только попалась на крючок, она взметнулась над волнами, похожая на эмблему какого-нибудь рыболовного клуба. Девид водил её минут пятнадцать, подтягивая к корме, а она билась в волнах, играя чешуёй в лучах солнца. Рыба резко меняла направление, уходила на глубину, давала подтянуть себя поближе, а потом собирала все силы и рвалась назад в океан так, что катушка прокручивалась, несмотря на стопор. Но Девид оказался упорнее, и когда он подтянул её достаточно близко, Торгейр ловко подцепил её крюком и вытащил на палубу. В тот день нас ждал царский ужин. Рыба выглядела очень ярко: тропическая, ярко-жёлтая окраска с длинным синим спинным плавником и самой спиной. Странная, как будто квадратная форма головы, острые и тонкие грудные плавники и раздвоенный синий хвост. Невероятно, но когда эта рыба умирает, она теряет свой чудесный окрас и прямо на глазах становится какой-то бесцветной. Рыбину, конечно, было жалко, зато у нас появилась возможность нормально поесть.
Примерно в это же время, Ула выловил змеевидную макрель. Точно такую же Эрик Хессельберг обнаружил у себя в спальнике в экспедиции Тура Хейердала. Рыба и правда была страшенная. Хищная морда, большие глаза и много острых зубов, а тело длинное и узкое, хотя и не так похожее на змею, как, например, мурена. Похоже это ночной хищник. Только её мы есть не стали. Мяса там всё равно почти не было, зато было много костей, да и выглядела она не особо аппетитно. Кстати, макрель клюнула на удочку, закреплённую на корме, блесна которой постоянно волочилась за нами. До самого острова на эту блесну мы не поймали ни одной стоящей рыбы, зато неоднократно ловили свою собственную спасательную верёвку и тузик. Каждый раз после такой рыбалки мы долго распутывали леску, кляня её, на чём свет стоит. Видимо, нормальную рыбу такая наживка не устраивает, но мы продолжали надеяться, и удочки с кормы мы так и не убрали.
Поменялся распорядок вахт. Теперь я стоял с Ойвином с 8 до 12. Вечером, пока ещё не стемнело, я начал суетиться: «Кэп, надо привестись! Мы можем идти острее градусов на 10!»
А Ойвин мне в ответ: «Ты напрягаться собираешься? Я – нет. Кцсссть…» – и протягивает мне банку пива.
С первого взгляда капитан выглядит часто чем-то недовольным и время от времени ворчит без видимого повода. Довольно часто можно услышать его несколько каркающий голос, недовольно отзывающийся о глубоко сидящей корме, или сырости в хижине, или о рационе. На самом деле это только первое впечатление. Возможно, он и ворчлив, но уж точно не зануден.
Вот какой момент как-то раз у меня с ним произошёл:
Как я уже говорил, на дневной вахте мы на Тупаке работали в расслабленном режиме. Время от времени посмотришь на компас – вроде нормально – и дальше занимаешься своими делами. Ула в основном вырезает что-то из дерева, Девид – вяжет всякие хитрые узлы из книги, Йостейн поигрывает на гитаре. А тут я смотрю, никто ничем не занят, а Ойвин стоит на корме и ерзает гуарой.
Я: Неверный курс?
Ойвин: Нет. Просто я хочу уделать Раити. (Они как раз шли недалеко от нас, и их было хорошо видно)
Я: Звучит весело. Давай мне команды, а я буду рулить.
Ойвин: Вставай.
Я: Вот курс 230. Нормально?
Ойвин: Компас – ерунда. Смотри на парус.
Я: А как смотреть? Я вижу ветер, а как к нему парус ставить?
Ойвин: А тут чувствовать надо. И опыт нужен. – И, насвистывая, уходит читать книгу.
А я как дурак стою на корме, пытаясь уделать Раити. Уделать не получилось, но хотя бы не отстал. Поначалу добиться от него каких-то советов было сложно, но потом перенять немного опыта всё-таки получилось.
Вообще, нести вахту с капитаном очень здорово. На ночной, например, он был в приподнятом настроении: сидел на леере, болтая ногами и приговаривая: «Что за день! Просто подарок! Какой хороший ветер! Ты чувствуешь? Что за день!»
Приятно смотреть на человека, который знает и любит свое дело. Он прямо живёт в океане, и представить его занимающимся чем-то другим у меня просто не получается. Он немного рассказал мне о себе, о доме и своей работе. Оказывается, он долгое время работал на судне, которое перевозило людей на Шетландские острова, пересёк Атлантику не один раз, а сейчас работает на корабле Фритьоф Нансен, которое показывает путь во фьордах большим судам. Ранее Девид немного рассказывал мне о корабле Харальд Харфагр, на котором он работает вместе с Улой. Это настоящий скандинавский драккар, построенный в точности как корабли эпохи викингов. Летом этого года Девид и Ула ходили на нём в Ирландию. Вот бы когда-нибудь побывать на нём… Разговаривая с Девидом и Ойвином, проникаешься такой романтикой к мореплаванию, что начинает хотеться всерьёз поступить в мореходную академию и бороздить океаны. За такими вот разговорами обычно и проходили наши вахты.
По непонятным для меня причинам, кроме меня на плоту никто не пил чай, и я уже начал переживать, что некуда будет деть килограмм чая, который я взял с собой в путешествие. Однако, на одной из вахт проблема решилась сама собой. Из-за не совсем здоровой спины, Ойвин плохо спал в ту ночь, и на вахте чувствовал себя неважно. Я предложил ему пойти отдыхать, потому что погода была спокойной, а ветер стабильным. Я мог бы закончить вахту один, но капитан отказался, сказав, что всё равно не уснёт. Я сказал, что пойду за чаем и предложил сделать ему чашечку. От нечего делать, Ойвин согласился и до того распробовал чай с лаймом, что с тех пор мы с ним пили его каждую вахту.
Одним тихим вечерком Ойвин почему-то пропустил ужин, а когда наступила наша вахта – пошёл на камбуз, покопался в ящике и сварил нам с ним макарон с сыром и консервированными томатами. Спасибо, кэп! Как хорошо, что я стою вахту с тобой. Наелись до отвала, и сытый Ойвин прикорнул с книжкой на коленях. Я не стал его будить. Он и так не очень хорошо спит из-за спины. Вместо этого я взял плеер и погрузился в свои мысли, наслаждаясь видом восходящей луны, яркой, как лампочка.
Пока я так сидел, один, слушая музыку, в голове стали всплывать воспоминания о суше: о родных и друзьях, о любимом домике за городом и даже о своей комнате, оставшейся далеко в Москве. Как же давно я там не был, и как же давно не видел родителей и брата… Вспомнилась целая куча историй из детства и вообще меня крепко потянуло на ностальгию. Так, стоп! Надо срочно выключать музыку и отвлечься на плеск волн, скрип вант или хотя бы на дневник, а то воспоминания потянут меня назад, а мне назад пока нельзя. У меня тут вообще-то путешествие Века!
Кстати, эту вахту мы сдавали Йостейну. Вылезая из хижины, он осведомился у только проснувшегося капитана: «Какой курс?»
На что Ойвин махнул рукой куда-то в сторону горизонта и сказал: «Плыви в ту сторону. Я – спать. Хорошей вахты. Пока.»
Я как раз дописывал дневник, так что когда Ойвин залез в хижину, сообщил Йостейну значение на компасе, когда парус начинает полоскать, и прочие нюансы.
Также от кэпа я узнал кое-что о морских традициях и суевериях. Например, я думал, что брать с собой в плавание камень – к беде, а оказалось, что «эстафетный» камень – древняя полинезийская традиция. И камень, привезённый с одного острова на другой, является своего рода подарком. Ещё интересный факт про золотую серьгу, которую раньше моряки носили в ухе. Оказывается, это плата за погребение. То есть если кто-то находил погибшего моряка, он забирал серьгу, а взамен обязан был похоронить тело. Я много спрашивал о морских татуировках, таких как ласточки на ключицах, черепахи и прочее, но капитан рассказал мне только о якоре. Свой якорь на предплечье он наколол после пересечения Атлантики. Про ласточек же, сказал, что не знает значения, но у одного из матросов в его команде на Нансене такие есть.
Кстати, у нас тут начались некоторые проблемы с питьевой водой. Бутылки, которые мы хранили под палубой, от постоянных ударов волн начали протекать. И теперь, когда нужно достать новую бутыль, начинается лотерея. В лучшем случае достаётся бутыль с чистой водой. Такая ценится на вес золота и расходуется очень экономно. Второй вариант не так хорош: океаническая вода попала внутрь и размешалась с пресной. Такую воду мы используем для приготовления пищи, например, риса и спагетти. Ну и самый печальный исход – в бутылке плещется тот же самый океан, что и за бортом. Такая вода непригодна ни к чему. Всю воду пришлось достать на палубу и разместить вдоль бортов, притянув бутыли к хижине при помощи строп. До острова воды точно хватит, а вот там придётся пополнять запасы.
