Михаил Озеров - От Гринвича до экватора
Мифические баян и ящики водки понадобились для того, чтобы придать повествованию сочный колорит. Как и трое верзил, которые, по словам газеты, «осуществляли неусыпный надзор за группой».
Вот они. Роста далеко не богатырского. Телосложения тоже. Сигарет нет в зубах по той простой причине, что вообще не курят. Стоять у двери не могли, поскольку сидели — раздваиваться пока не научились! Верзилы явно взяты из гангстерского фильма — дальше фантазия автора не пошла. Зачем они стоят у двери, неизвестно. Зато — бр-рр, ох как страшно!
— Даю справку, — замечает Валя Жужлина, — кто на самом деле «осуществлял надзор». Мой сосед по столу. Швейцарец. Рядом с ним была девушка. Он ей слова не давал сказать. Прямо волком на бедняжку глядел. И за рукав дергал, и локтем толкал — молчи, мол! Небось и под столом ногами на путь истинный наставлял.
Может быть, не стоит вдаваться в детали: кто где сидел, что сказал? Но «Нойе цюрихер цайтунг» делает свои выводы именно на основании деталей, причем ею же самой придуманных. Скажем, куда смотрят русские, когда разговаривают? На… воротник соседа. Почему? Все потому же — из-за их «ограниченности». И сами туристы якобы весь вечер повторяли: нас ничто не волнует, мы всем довольны.
— Откуда они такое взяли? Просто чушь! — горячится Геннадий Бурмистров.
Мы побывали на заводе «Красная Этна», там Бурмистров работает мастером, и теперь беседуем у него дома. Геннадий получил комнату в квартире, где живет еще один рабочий. Конечно, для семьи из четырех человек тесновато, вторая дочь, Оля, родилась семь месяцев назад. Со временем у Бурмистровых тоже нелегко, и в кино они с женой выбираются по очереди. Жена мечтает вернуться на работу: она, как и Геннадий, окончила Уральский экономический институт, однако в ближайшие месяцы, пока Оля хоть немного не подрастет, придется оставаться дома.
— Разве может все это меня не волновать?! — удивляется Геннадий. — И в Цюрихе я рассказывал об этом. Но прежде всего говорил о том, что у меня интересная работа, хорошая семья.
Юрию Галкину, руководителю группы, отведено немало места в статье. Юрий изображен как мрачная суровая личность почтенного возраста. А в действительности ему тридцать два, он общителен и разговорчив.
— Уж кого-кого, а меня не упрекнешь в слепом повиновении начальству. Я не раз схватывался с директором завода, с его замом. Тем не менее жив и здоров. Меня даже не уволили, — шутит Юрий.
— В Швейцарии, — продолжает он, — мы рассказывали не только о наших успехах, но и о проблемах. О том, что пока не все обеспечены жильем, что необходимо увеличить производство мяса. О засухах… Да и чего прятаться, обо всем этом пишет наша пресса. Правда, одно нас неизменно удивляло. Очень уж мало знают швейцарцы о нас! В Цюрихе мой сосед по столу не слышал о городе Горьком.
…С новыми знакомыми я долго гулял по Горькому. С высоты Дятловых гор любовался плавными изгибами Волги и Оки. Спускался по крутому Зеленскому съезду к бывшему ночлежному дому, куда не раз приходил Алексей Максимович. Стоял у Вечного огня в древнем Кремле на Часовой горе.
Потом сказал:
— Сколько у вас холмов. И горы есть. Как же насчет того, что в Горьком «все плоско»?
Ребята весело засмеялись…
Западного гражданина воспитывают соответствующим образом с самого детства. Листаю учебник по истории. Он озаглавлен «Советский Союз». На первой странице картинка — медведь, вооруженный серпом и молотом. Каждой главе (всего их десять) для «образности» предшествует рисунок. Главе «Коммунизм» — сжатый кулак, главе «Советская внешняя политика» — межконтинентальные ракеты.
Учебник выпущен в США под редакцией Гарри Шварца, известного советолога. Шварц всячески стращает школьников. Рассказывая об Октябрьской революции, испускает панический вопль: «Большевики даже деньги хотели отменить!» — дальше, мол, и ехать некуда. Перейдя к сегодняшнему дню, уверяет, будто «красные стремятся к одному — мировому господству».
«Красное пугало» выросло до поистине гигантских размеров в преддверии размещения американских ракет в Западной Европе — надо же было как-то объяснить, для чего их завозят!
…Мне показалось, будто я снова в Вестминстерской школе. И тема, с которой попросили выступить, такая же: «Молодежь в СССР». И обстановка на встрече очень похожая, и вопросы, которые задают. Да, к сожалению, все похоже.
Здание тоже напоминает Вестминстерскую школу — готические своды, узкие, вымощенные булыжником переходы в разные части университета, арки… Правда, чуть поновее: Амстердамскому университету три с половиной столетия. У входа стоянка — нет, не машин, а… велосипедов. Добрая половина жителей Амстердама предпочитает этот способ передвижения: по улочкам автомобиль протискивается с трудом, а велосипед — в самый раз. Есть и другой, еще более редкий для города транспорт — лодка. Амстердам напоминает Венецию: много каналов. Гондол нет, но современных катеров предостаточно.
Столица Королевства Нидерландов, будто Афродита, вышла из морской пены. Почему у меня возникла такая мифологическая ассоциация? Может быть, после того как прочитал Гая Плиния. Чего только не повидал на своем веку знаменитый писатель, ученый и путешественник, автор даже по нашим временам солидной энциклопедии — «Естественной истории в 37 томах»! Тем не менее, прибыв в 47 году в страну фризов, саксов и франков, он с удивлением воскликнул: «Разве можно здесь жить?!»
Римлянин имел в виду постоянные наводнения. Селения лежали ниже уровня моря и часто затоплялись.
Однако люди сумели превратить врага в друга: построить плотины и дамбы, проложить дороги, возвести города. Амстердам так и переводится: «Дамба на реке Амстел». Заложенный в 1275 году, город строили на вбитых в почву деревянных сваях.
Многие иноземцы учились у голландцев, как укрощать море. В городке Заандам, неподалеку от Амстердама, мастерством корабела овладевал Петр Первый.
Голландцы — достойные конкуренты финнам в кораблестроении. В этом убеждаешься на верфях Амстердама, в крупнейшем на западно-европейском континенте порту Роттердам. И на плотине, которую мировая печать нередко называет «восьмым чудом света».
Тридцать с лишним лет назад, в феврале 1953 года, на юго-западное побережье обрушились огромные волны. Были затоплены десятки селений, погибло почти две тысячи человек. Тогда и родился «Проект Дельта». На искусственном озере в Северном море решили построить 66 бетонных труб, каждая с двенадцатиэтажный дом. Фундамент сооружения уходит на пятнадцать метров под воду.
Сейчас строительство самой большой в мире плотины завершается.
