Марина Москвина - Небесные тихоходы
Алмора — абсолютно реликтовый город, ничуть не изменившийся с тех пор, как был резиденцией древних индийских королей. Мы угодили сюда в знойный полдень и, быстренько забросив рюкзаки в гостиницу под названием «Best Himalayan viеw»,[3] отправились гулять по узким, жарким и зловонным улицам города.
Мое обоняние английского сеттера, обостренное качкой, зашкаливало и молило о пощаде. Пронзительные, раздражающие носоглотку запахи рвались из всех окон и дверей, из каждой щели, из замусоренных сточных канав еще покруче того, что творилось в округе Дели. Однако форменное бесчинство этой разгулявшейся стихии нас поджидало на городском базаре.
О, душный людный базар в Алморе, когда мы, бледные чужестранцы, пробирались через толпу, в которой смешались все племена Горной Северной Индии. Как восемьсот лет назад, и как пятьсот, и как двести, и точно как сто лет назад у Киплинга в «Киме», они ухаживали за привязанными лошадьми, разгружали тюки и узлы, бросали охапки травы коровам и лошадям, ругались, кричали, спорили и торговались на битком набитом проходе.
От главной «магистрали» разбегались извилистые базарные улочки, заполненные людьми, рикшами, собаками, свиньями и огромными белыми бродячими коровами, будто бы сошедшими с полотен Шагала — с округлыми светлыми рогами, с ультрамариновым небом над головой и какой-то витебской печалью во взоре.
Ближе к прилавкам стояли открытые мешки сероватой, грубо смолотой туземной муки атта, риса, дала, сахара, высились пирамиды жестянок с буйволиным маслом. В глубине под навесом валялись одеяла и одежда торговцев, по которой давно плачут исторические музеи мира, в частности, отделы средневековых одеяний.
Тут же, по пояс голый, на земле сидел портной и на старинной швейной машинке шил вполне современный европейский пиджак.
На одном из прилавков меня поразил наряд, явившийся прямо из киплинговского романа: две составные части чалмы — расшитая золотом шапочка конической формы и большой шарф с широкой золотой бахромой на концах, вышитая «делийская» безрукавка, широкая и развевающаяся. Надевается эта безрукавка на молочно-белую рубашку и застегивается на правом боку. Плюс зеленые шаровары с поясным шнурком из крученого шелка и турецкие туфли с загнутыми носами.
Подобный комплект веком раньше был выужен из разноцветных сумок, притороченных к седлу тонконогого вороного афганского коня, неким бузотером по имени Махбуб Али и торжественно вручен Дружку Всего Мира Киму. Правда, ко всей этой роскоши Махбуб присовокупил украшенный перламутром никелевый автоматический револьвер калибра 450 со словами: «Разве этот маленький пистолет не прелесть? Все шесть патронов вылетают после одного нажима. Носить его надо не за пазухой, а у голого тела, которое, так сказать, смазывает его. Никогда не клади пистолет в другое место, и, бог даст, ты когда-нибудь убьешь из него человека».
Он такой колоритный, этот роман, экзотический, сказочный, волшебный. И что же мы с Лёней видим в Алморе? «Ким» Редьярда Киплинга — просто-напросто полностью реалистическая вещь, без тени выдумки, все так и есть, как он написал.
Точно так же нас обгоняли красочно разодетые толпы — женщины с младенцами на бедре шагали позади мужчин, мальчики постарше скакали на палках из сахарного тростника. Вся эта веселая гурьба двигалась очень медленно, люди окликали друг друга, останавливались поторговаться с продавцами сластей или помолиться у придорожных храмиков.
Мимо прошествовал взлохмаченный подвижник-сикх с диким взглядом. Один сухопарый индус, облачение которого состояло из крошечного куска материи и веревочки, зазывно тряс бутылкой с драгоценнной жидкостью перед Лёниным носом. Боже праведный, это продавец гангской воды!..
Я была на седьмом небе от радости и уже собралась накупить на базаре без разбора священную воду Ганга, туземные костюмы, свитера из шерсти яка, усыпанные драгоценными каменьями туфли, стеклянные браслеты, ароматные пряности… Но Лёня категорически не выдал ни рупии на это дело.
— Все купим в Дели, если благополучно туда вернемся. А тут еще неизвестно, как сложится судьба и пригодится ли нам с тобой эта дребедень. Ноша моя должна быть легка, — величественно сказал он, стоя на краю обрыва.
Отсюда хорошо были видны ползущие по проселкам возы зерна и хлопка, каждый из которых тащили несколько волов. Скрип несмазанных деревянных колес доносился из глубокой долины.
Рядом с нами, устремив взгляд на ту таинственную страну, что лежит за Северными Перевалами, примостились на корточках абсолютно киплинговские персонажи — какой-нибудь ростовщик, земледелец и солдат. Ростовщик ел очищенный сахарный тростник и энергично выплевывал сердцевину в пропасть. А солдат и земледелец набили себе трубки, запалили, и удушливый крепкий дым окутал нас с Лёней. Эти двое тоже попеременно сплевывали и с наслаждением кашляли.
Тут же неподалеку присел отдохнуть, видимо, странствующий тибетский лама. В поисках мешочка с табаком он вытряхнул на землю нехитрое содержание своего походного узелка: знахарские снадобья, дешевые покупки с ярмарки, пакетик с мукой, связки деревенского табака и пакет пряностей. Он высыпал на ладонь понюшку табаку и принялся со свистом втягивать то в одну ноздрю, то в другую. Чихая, он закатывал глаза и перебирал четки.
Сикх и жена земледельца жевали индийские листья бетеля, известные в народе как возбуждающее средство под названием «пан».
А я до того уморилась, наслушавшись базарных толков, что просто села, скрестив ноги и закрыв глаза, плечом к плечу со всей этой дымящей, кашляющей, чихающей, поплевывающей в бездну братией.
Городок расположен в седловине горного кряжа, так что скалистые бездны окружают Алмору со всех сторон. Но это не мешает цвести и плодоносить в округе фруктовым садам….
В трех часах езды от Алморы находится важное место паломничества почитателей бога Шивы — Багешвар. По свидетельству очевидцев, именно здесь любимец индусов Лорд Шива разгуливал в образе тигра.
Неподалеку от Алморы, в Каузани, Махатма Ганди написал свою «Анашакти Йогу». В честь этого события здесь происходит тусовка многочисленных его поклонников, известная как «Анашакти Ашрам».
Нас же Сатьякама сводил вечерком в тихую обитель имени Рамакришны.
Узенькой тропой, вьющейся меж сосен и банановых пальм, спустились мы к причудливому деревянному строению с алой крышей. Издали эта крыша одиноко алела среди голубых гор. Настоятель в длинном оранжевом одеянии, в оранжевой шапочке, в очках с толстыми линзами и коричневой оправой встретил нас очень учтиво. На вид ему не больше ста лет. И он так страшно обрадовался, когда Лёня показал ему своего даблоида — существо, состоящее из большой стопы и маленькой головы, сшитого мною для Лёни из красного носка и усыпанного бисером.
