Лаврентий Загоскин - Путешествия к американским берегам
Цель этого предприятия состоит в следующем: тебе, может, неизвестно, что в заливе Нортона в 1833 году Ф. П. Врангель основал редут для закупки от туземных жителей нужных промыслов, и в особенности речных бобров, водящихся во множестве по притокам реки Квихпак (Большой реки). Дотоле весьма малая часть этих товаров доставалась нам через кратковременную торговлю приходивших в залив судов и Александровский редут в Бристольском заливе при реке Нушагак. Весь прочий промысел переходил в руки азьягмют, народа островного, торгового, воинственного, переплывающего на байдарах через Берингов пролив к чукчам и искони получающего от них наши изделия. Из путешествия Врангеля ты знаешь, что эти последние в Колыме ведут с нами постоянную мену на пушные товары. Разумеется, что, основавшись в заливе Нортона, вначале мы встретили соперничество. Человек 200 диких раз напали врасплох на 5 человек наших, не обошлось без кровопролития, но кончилось тем, что азьягмюты с тех пор носа не показывают в залив Нортона, а с туземцами у нас тишь и гладь. Но азьягмюты не промах, смотря на карту, ты увидишь, что им столь же легко получать пушные промыслы через зунд Коцебу, как прежде было через залив Нортона, а вывоз этих товаров из Северной Америки не есть ли чистый подрыв Российско-Американской компании? Мне предстоит осмотреть удобное место для устройства редута в зунде Коцебу, а также обозреть и местность внутри страны.
Кончив, как бог даст, свое дело, отвезусь в Михайловский редут – в заливе Нортона – с 11 человеками настоящей моей команды. Река Квихпак впадает в море 5 устьями – слова туземцев, – но нам известно одно северное: по нем с основания редута ходят русские на байдарах, и подымались, как говорят, вверх по Квихпаку; описи нет, исключая определения немногих пунктов обсервированной широты, – верст с лишком на 1000. Вершина, по справедливому заключению наших проходимцев [землепроходцев], должна быть далеко, потому что в крайнем пункте, которого достигали по реке, вода подымается при весеннем полноводии до 3 сажен, лед несет 3 дня и течение примечено по 4 узла в час. На этом пункте Адольф Карлович Этолин основывает ныне одиночку, то есть избу с постоянным жительством 5 человек, и тут будет моя штаб-квартира первого года.
Я должен пояснить, что люди наши от этого места, по названию селения Нулагито, через посредство туземцев, успели открыть через хребты гор прямой, как здесь называют, перенос к заливу Нортона, верст на 100 выше Михайловского редута. Отправив летним путем часть сухарей, в половине ноября я должен буду следовать по снегу на лапках, – род лыж – в селение Нулагито, куда дойду к Рождеству. Займусь постройкой байдары, на что снабжен сивучьим кафтаном – шкурой, а в исходе февраля, когда прибавятся дни, отправлюсь по Квихпаку. На 3 дня хода вверх впадает в Квихпак речка Куюкак, текущая от севера, по ней-то я должен всеми мерами добраться до пункта, определенного мной летом на реке Букланде, или как там она называется туземцами. Само собой следует, что при всяком удобном случае я должен определить и другие промежуточные пункты, связующие зунд Коцебу с бассейном Квихпака.
Возвратясь в Нулагито, дождусь весны и по проходе льда отправлюсь на байдаре вверх по Квихпаку, до возможности, определя также астрономически возвратный пункт. Потом, спускаясь по течению, оставляю Нулагито, определяю замечательные пункты по Квихпаку, до впадения в нее реки Чагелюк, от Нулагито в примерном расстоянии верст в 500. По Чагелюку также поднимаюсь, сколь позволят обстоятельства и местность, осматривать удобное место для устройства одиночки; возвращаясь, плыву вниз до нашей Икогмютской одиночки на Квихпаке, отстоящей от Михайловского редута верстах в 400. Тут ожидаю покрытия льдом рек. По первому пути иду пешком в Колмаковскую одиночку, ныне устраиваемый редут на Кускоквиме. Здесь останавливаюсь на кантонир-квартирах второго года. В исходе февраля отправляюсь вверх по Кускоквиму, потом по его притоку реке Тхальхук, неописанной, и далее вынужден буду отыскивать перенос в Кенайский залив, связывая определенные мной пункты на Квихпаке и Чагелюке с пунктами на Кускоквиме.
Бараборы, или жилища колош около Ново-Архангельского порта
Рисунок И. Вознесенского, 1843 – 1845 гг.
Если Бог приведет исполнить все это и пробраться в кенайский редут Св. Николая, то мне слава. Оттуда отправлюсь пешком и на байдарках в Александровский редут на Нушагаке, а оттоль тоже на байдарках и переносом на Аляску, на остров Кадьяк, из которого морем перевезут в Ситху. Если же не удастся пробраться в Кенай, то принужден буду идти один прямо через Колмаковский редут в Александровский или в Икогмютскую одиночку на Квихпаке, и весной по течению спущусь в Михайловский редут, из которого возвращусь в Ситху.
Вот, любезный друг, что предстоит мне; труда много, много лишений, – предместник мой креол Глазунов ел свои сапоги, но я, благодаря Бога, здоров, прошу только у него твердости для перенесения всех возможных случайностей.
Адольф Карлович снабдил экспедицию как только возможно. Многое могло быть и самим в тягость. Дай Бог оправдать его выбор и Фердинанда Петровича; последнего я просил в 1840 году о подобном назначении и крепко подозреваю в этой милости. Довольно, и рука устала, и много постороннего дела, прочти, пожалуйста, это письмо помнящим меня. Я располагал отослать статью о колониях, но оставляю как потому, что не совсем кончил, так и потому, что почитаю пустой при настоящем поручении.
Срок мой должен был окончиться к маю 1844 года, но для окончания возложенного могу думать о выезде не прежде, как в 1845; тут польза Компании того требует.
В одиночестве от скуки я сделался минералог, энтомолог, конхиолог280, зоолог и проч.; всеми возможными, что называется редкостями, уставлена и обвешена моя хата; теперь оставляю все до возвращения, опасаясь для отсылки неверности сообщений. Имей надежду получить что-нибудь из этой всячины, а с тем вместе и колибри, моли Бога, в чем уверен, о сохранении меня и доставления к вам полюбоваться вашим семейным бытом; заранее говорю, лишь бы добраться, соблазните.
Продолжайте присылку «Маяка», который будет возвращен с заметками: что делать! от критики родного и друга также не спасешься! а просматривал мои помарки; может, будет более времени, да и взглянуть на прошлое не мешает. Много правды и у М. Н. Загоскина в помещенной статье «Маяка», а мои будут с личными доказательствами. Лейтенант Венцов хорош и справедлив так, как нельзя более. Со временем может доставлю в совпад (pendant) ему лейтенанта Зорского, лишь бы подобный был конец. Жаль покинуть перо, а надо: полночь, и работы, и сборов пропасть. Прощай.
Напечатано в журнале «Маяк современного просвещения и образованности», 1843 г., т. 7, гл. 5, стр. 27-31. Подписано: «Лаврентий Загоскин». Адресат письма не установлен; по-видимому, это один из издателей «Маяка», какими в тот период были П. А. Корсаков и С. А. Бурачек. Письмо публикуется полностью. Исправлены опечатки географических названий.
ПЕСНЯ А. А. БАРАНОВА, 1799 ГОДА
Ум российский промыслы[116] затеял,
Людей вольных по морям рассеял[117],
Места познавати, выгоды искати
Отечеству в пользу, в монаршую честь (bis).
Бог всесильный нам здесь помогает.
Русскую отвагу всюду подкрепляет,
Только обозрели, вскоре обселили
Полосу важну земли матерой.
Составляя общества, союзы,
Нам не нужна пышна эллин муза,
Только бы учило природы простые
Следовать правам и чтить той закон,
Стройтесь, зданья, в частях нова света,
Росс стремится, – Нутка его мета.
Дикие народы, варварской природы,
Сделались многие друзья нам теперь.
Петр Великий! Если б ты проснулся,
То б увидел, что не обманулся.
Вблизи землю чая, важны пользы зная,
Открыли потомки, и стали в ней жить.
Аргонавты блеском обольстились,
Шкуры позлащенной искати пустились;
Служить бы им можно, отечеству важно,
Если б то знали про здешний они край.
Здесь златорунных кож хоть не ведется,
Ни драгое злато к нам отвсюду льется[118].
Кабы не пришельцы – други европейцы[119],
Был бы с избытком наш риск награжден.
Сухарева башня Москву украшает,
Колокол, Царь-пушка народ удивляет.
Дива там толики, как Иван Великий,
Но здеся нам пользы в том нет никакой.
Честию, славой сюда завлеченны,
Дружбою братской здесь соединенны,
Станем создавати, дальше занимати,
Русским полезен Америки край.
Здесь хоть дика кажется природа
Кровожадна привычка народа[120],
Но выгоды важны, отечеству нужны —
Сносными делают скуку и труд.
В свете новом, в странах полунощных,
Мы стоим в ряду к славе людей мощных.
Народы мирятся, отваги боятся,
Бодрствуйте, други – Русаки бо есть.
Нам не важны чины, ни богатство,
Только нужно согласное братство,
То, что сработали, как ни хлопотали,
Ум патриотов уважит потом.
* * *
