Иван Винаров - Бойцы тихого фронта
С падением республики наша работа в Париже, естественно, прекратилась. В начале 1939 года мы с Галиной собрали свои чемоданы в дорогу. Петр Григоров уехал с важными поручениями в США. Но в целом группа оставалась. Остались глубоко законспирированные наши сотрудники во Франции, Италии, Германии, Португалии, Испании. Войдя в новую оперативную организацию, в годы войны они самоотверженно сражались против «нового порядка», и многие из них погибли в гитлеровских концентрационных лагерях или были расстреляны. Ныне имена этих героев окружены заслуженным ореолом славы.
Война в Испании закончилась, а спустя некоторое время началась мировая война, увертюрой к которой была испанская трагедия. Приближались жестокие времена, вчерашние покровители фашизма и национализма должны были стать жертвой своего политического лицемерия. Подобно легенде о дровосеке и злом духе в бутылке, они с преступной политической наивностью откупорили пробку и выпустили злого духа, когда он превратился во всепоглощающее свирепое чудовище, они, в отличие от героя легенды, оказались перед лицом бедствия слабыми, жалкими и беспомощными… И только великая социалистическая Страна Советов, которая дальновидно предупреждала о приближающейся угрозе, взяла, на свои плечи тяжелое бремя спасения человечества.
Часть шестая
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. НА ЗАЩИТУ МОСКВЫ. СОЛНЦЕ НАД БОЛГАРИЕЙ
1. ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА
Начало Отечественной войны — 22 июня 1941 года — застало меня в Москве. Я был преподавателем Военной академии имени М. В. Фрунзе. Кроме меня, в академии преподавали наши болгарские коммунисты Цвятко Радойнов и Иван Кинов-Чернов. В разные годы до этого здесь работали преподавателями Георгий Дамянов-Белов и Асен Греков — будущие создатели болгарской Народной армии. В последнее время Академия имени М. В. Фрунзе приобрела исключительно важное значение в деле повышения боеготовности и боеспособности вооруженных сил. Время не ждало, война в Европе уже бушевала, и только месяцы, недели, дни отделяли нас от ее пожара.
Весь преподавательский состав академии во главе с ее начальником Б. М. Шапошниковым прилагал огромные усилия, чтобы успеть при имевшихся возможностях подготовить как можно больше командных кадров. Все мы понимали: от уровня подготовки выпускников академии завтра будет зависеть многое, очень многое…
От перегруженности у меня часто болела голова. К концу недели боль становилась нестерпимой, и я откладывал в сторону книги и брался… за рубанок. Я любил столярное дело. Это занятие было для меня настоящим отдыхом. Встав за верстак, я забывал обо всем: этот труд приносил мне покой и наслаждение… Любил физический труд и Павел Иванович Берзин. Когда он узнал, что я люблю отдыхать за верстаком, он сказал: «Хорошо тебя понимаю. Ничто не может мне заменить часы, проведенные у токарного станка…»
Как-то потом Наташа Звонарева мне рассказала, что Берзин после особенно тяжелого дня спускался в авторемонтную мастерскую, расположенную в подвальном помещении Четвертого управления, и запускал станок — в прошлом он был рабочим-металлистом: надев комбинезон, работал час, а то и больше, а затем возвращался в свой рабочий кабинет планировать ожесточенные битвы «невидимого фронта»…
Когда мы вернулись из Парижа, я установил верстак под лестничной клеткой, отгородив небольшое помещение. Оно, конечно, было тесным и не особенно приветливым, но полностью устраивало меня: я просто нуждался в уголке, где можно было с наслаждением вдыхать аромат оструганного дерева, ощущать пальцами его гладкую поверхность…
В то роковое воскресенье — 22 июня 1941 года — я работал в своей импровизированной мастерской. Встал очень рано — головная боль прогнала сон — и спустился вниз.
Увлеченный работой, я неожиданно почувствовал за спиной присутствие человека. Повернулся. Это была Галина. На ней буквально лица не было. Она смотрела на меня широко открытыми глазами, губы крепко сжаты, словно онемевшие, лицо белее снега. Я сразу понял: случилось ужасное.
— Галя, что случилось?
— Война… Война началась… Только что передали по радио… Немцы вторглись на всем протяжении от Балтики до Черного моря…
Я обнял ее. Столько тревожных дней мы пережили вместе. Она всегда была моим лучшим другом, советником и помощником, где бы мы ни были — ив Китае, и в Вене и в Париже. Но никогда я не видел ее такой потрясенной.
— Значит, началась… Но ты не падай духом, Галя, не бойся… Мы воевали столько лет… что ж, повоюем опять. Россию никто не мог покорить… Ее враги находили в ней себе могилу…
Наступили суровые времена. Советскому народу, сплоченному вокруг своей Коммунистической партии, предстояло показать свою неизмеримую твердость, стойкость, мощь.
Мобилизация началась сразу. Впрочем, к ней готовились и раньше, но до самого момента нападения она не была объявлена: советские руководители не подозревали всей меры вероломства гитлеровцев. Ведь совсем недавно в Москву прилетал фон Риббентроп для подписания договора о ненападении, а Гитлер и Геринг уверяли всех в «мирных» намерениях по отношению к СССР!
Мобилизация проходила успешно. Но если небольшой Болгарии для этого понадобились бы считанные дни, то при гигантских масштабах Советского Союза для мобилизации требуются недели, месяцы… За эти недели и месяцы гитлеровцы, стянув к западным границам огромные полчища, вторглись на советскую землю, подвергая опустошению мирные города и села Украины, Белоруссии…
Советское правительство предпринимало все меры, прилагало неимоверные усилия, чтобы обуздать агрессора путем создания военно-политических союзов. Известны его настоятельные предложения о заключении военно-оборонительных пактов с Францией, Англией, Чехословакией, Польшей, Югославией, Румынией, Болгарией, Турцией. По решению правительства промышленность сосредоточивалась на Урале и за Уралом, в Западной Сибири — там, куда не смогли бы проникнуть ни сухопутные силы, ни авиация возможного агрессора.
Советское правительство издало директиву, имевшую кардинальное значение для реорганизации и дальнейшего развития военной авиации. С момента ее издания — февраля 1941 года — все военные заводы начали интенсивную работу по внедрению в производство новых типов скоростных и маневренных боевых самолетов. То же самое относилось к производству танков и артиллерии. Однако, как отмечают советские военные историки, работа по подготовке контрудара против будущего противника была недостаточна по масштабам, содержанию и запоздала по времени.
