Георгий Свиридов - Дерзкий рейд
— Вперед! — понеслось по ущелью и повторилось эхом.
Бойцы с винтовками наперевес устремились за комиссаром.
— Бей гадов!
Красноармейцы карабкались по камням, цеплялись за редкие кусты, буквально ползли вверх и при каждой возможности стреляли по засевшим врагам.
Колотубин достиг почти середины горы, когда внизу за его спиною заработал пулемет. Степан прижался к горячей каменной плите, потрескавшейся в нескольких местах, и оглянулся. Чудом развернув на узкой тропе арбу, три бойца из второго взвода шпарили из станкового пулемета. «Молодцы ребята! — хотелось крикнуть им. — Вовремя подоспели!»
От камня несло жаром, словно лег на разогретую русскую печку. Степан наметил два удобных выступа и, держась за них, стал взбираться вверх, перебежал пологую площадку и прилег за кустиком. Вершина хребта находилась теперь почти рядом и хорошо просматривалась. Укрываясь за камнями, там сидели люди в больших черных папахах, смуглолицые, одетые в выгоревшие ватные халаты. Степан насчитал несколько десятков шапок. Ему хотелось вскинуть кольт и открыть стрельбу по ним, но обнаруживать себя до прихода бойцов не имело смысла. Вдруг он увидел, как двое в папахах ухватились за крупный камень и пытались его столкнуть вниз, туда, откуда длинными очередями строчил пулемет.
Он навел кольт и, почтя не целясь, выстрелил. Увидел, как один человек в черной папахе вдруг откинулся назад. Тяжелый камень качнулся и грузно осел.
«Есть один!» — мелькнуло в голове Степана, и он выстрелил в другого врага. Но тот успел отпрянуть, спрятаться за камень, и пуля только выбила каменные брызги из скалы.
Вдруг за спиной, в ущелье, раздался дикий, звериный вопль и захлопали выстрелы. У Колотубина похолодела спина: там шли верблюды с грузом золота и денег. Неужели попали в ловушку? Он оглянулся. Внизу, по краю пропасти, во весь карьер скакал Джангильдинов. Нападавшие открыли по нему бешеную пальбу.
— Огонь по гадам! — крикнул Колотубин. — Прикрывай командира!
Захлопали винтовочные выстрелы, гулко затакал пулемет.
На вершине горы люди в черных папахах дрогнули, засуетились, забегали. «С чего бы это?» — подумал Степан, но через несколько минут все прояснилось. С другой стороны хребта доносились выстрелы, послышалось знакомое русское «Ура-а!».
Колотубину сразу стало легко. Значит, командир послал бойцов в обход, и те, зайдя в тыл, пошли в атаку.
— За мной!
Степан вскочил и, размахивая кольтом, устремился вперед.
Красноармейцы, где перебежкой, где ползком, обдирая колени об горячие камни, спешили к вершине…
Бой кончился быстро.
Пленных — двадцать восемь сумрачных и боязливых басмачей — разоружили и погнали вниз по чуть приметной тропе, вытоптанной дикими козами, что петляла по склону. На горе остались лишь убитые.
Колотубин прошелся по небольшой площадке, где еще недавно располагались нападавшие. «Место выбрали такое, что лучше и не придумаешь, — отметил комиссар. — Могли запросто перестрелять черт знает сколько наших!»
Двое бойцов на склоне горы помогали раненому товарищу. У того была прострелена нога, пуля прошила мякоть бедра.
— Дырку никак не затычу, кровь хлыщет, — жаловался он.
Пожилой красноармеец сел на камень, снял со спины свой неказистый мешок и, развязав его, достал чистую портянку:
— Вот на, друг, окрути рану…
Колотубин поспешил вниз, обеспокоенный за людей и бесценный груз.
5
Когда Джангильдинову сообщили, что в пропасть сорвался верблюд с патронными ящиками, он почему-то подумал: «А вдруг с ящиками, где золото?»
О том, что отряд кроме оружия и боеприпасов везет в патронных ящиках золото и в брезентовых мешках деньги, знали только командир, комиссар и начальник особого отдела. Джангильдинов сразу же представил себе, какая свалка может произойти возле злополучных ящиков. Золото сильнее водки дурманит мозги. В отряде было много новых людей, взятых в Астрахани, не обстрелянных и не привыкших к строгим революционным порядкам.
Он вскочил на коня и, нахлестывая его плеткой, помчался по открытой террасе, рискуя свалиться в пропасть или получить пулю. Враги яростно стали палить по нему.
Алимбей удачно проскакал опасный участок, но за поворотом, у выступа, столпилось много повозок и верблюдов. Проехать на лошади было невозможно. Командир спрыгнул на землю, бросил повод подбежавшему красноармейцу, а сам пешком направился дальше.
У обрыва, где сорвался верблюд, сгрудились несколько десятков красноармейцев. На лицах оживление и недоумение. На бойцов кричал возбужденный Кирвязов:
— Чего столпились? Золота, что ли, не видали?! Подумаешь, золото! Без него жили и проживем!
Однако его слова только взволновали людей.
— Товарищ командир, а в ящике, оказывается, вместо патронов золотые червонцы напиханы! — сказал веснушчатый боец, увидев Джангильдинова.
— Олтун!.. Золото там! — наперебой сообщали красноармейцы.
— Знаю, — спокойно ответил Алимбей.
Перед командиром расступились. Он подошел к тому месту, откуда вниз ниткой змеилась тропа.
— Назад, дальше нельзя ходить!
Невысокого роста, широкогрудый красноармеец с облупившейся кожей на обожженном солнцем вздернутом носу стоял, полный решимости, широко расставив ноги, и держал наперевес винтовку, направляя штык в грудь каждого, кто осмелится спуститься вниз по тропе хоть на один шаг. Узнав командира, он отвел винтовку в сторону и охрипшим, сиплым голосом произнес:
— Сильно извиняюсь, что не признал… Проходи, товарищ!
Джангильдинов прошел дальше и остановился, недоуменно подняв брови. У отвесной стены, на ровном, как стол, месте, лежали два патронных ящика. Один был разбит и пуст, около него громоздилась горка золотых десятирублевок. Рядом лежал другой ящик с явными следами взлома. Около него, встав на колени, находился Темиргали. Он выкладывал из ящика золотые монеты и аккуратно складывал их у каменной стены. А у самого края пропасти стоял Чокан и держал своими ручищами длинную шерстяную веревку, конец которой свисал в обрыв.
— Тяни! — донеслось снизу. — Давай!
Чокан не спеша стал выбирать веревку. Из пропасти показалось обыкновенное, слегка помятое жестяное ведро, из которого обычно на стоянке Чокан поил лошадей. Подхватив ведро, словно оно наполнено влагой, Чокан осторожно пронес его к груде золотых монет, что громоздилась возле разбитого ящика, и наклонил. Из ведра посыпались с легким звоном монеты, сверкая на солнце оранжевыми бликами.
