Томас Майн Рид - Вольные стрелки
Подозрение охватило меня, и я бросился в заросли мангифер, куда только что скользнул солдат. Но, не пройдя и пятидесяти шагов, я понял все безумие своего поступка. Я попал в темный, непроходимый лабиринт; со всех сторон меня окружали стены листьев и шипов. Ветви мангифер, склоненные до земли и ушедшие в нее корнями, перепутанные и связанные крепкими лианами, преграждали мне путь.
«Если это в самом деле шпионы, – подумал я, – то таким путем их не поймаешь! Впрочем, я могу как-нибудь пробраться через лес. Тыл лагеря должен быть тут недалеко. Ух, какой мрак!..»
И я двинулся вперед, перелезая через поваленные стволы, путаясь в цепких лианах. Вьющиеся стебли хватали меня за шею, шипы царапали меня, ветви мескито до крови хлестали в лицо. Я схватился рукой за свисавшую ветвь; липкое тело испуганно и злобно забилось под моим прикосновением, высвободилось и перебросилось через мое плечо и, убегая, зашуршало палым листом. Я услышал зловонное дыхание, холодная чешуя задела мне щеку. То была отвратительная игуана…
Огромная летучая мышь хлопала мне в лицо своими похожими на паруса крыльями. Она ежесекундно возвращалась ко мне; дух захватывало от ее зловония. Два раза пытался я ударить ее шпагой, но промахивался и протыкал пустой воздух. На третий раз шпага запуталась в лианах. Это было ужасно. Борьба с такими врагами пугала меня…
Наконец, после долгих усилий, я увидел просвет. За деревьями открывалась лужайка, и я радостно бросился к ней.
– Как хорошо! – воскликнул я, выбравшись из лесного мрака. И вдруг я с криком ужаса отскочил назад. Руки и ноги отказались повиноваться мне. Шпага выпала из моих пальцев. Я стоял бледный и оцепенелый, словно пораженный молнией.
Прямо передо мной, не более как в трех шагах, стоял, простирая ко мне костлявые руки, образ самой смерти. Я ясно увидел белый обнаженный череп с пустыми глазницами, длинные голые кости ног, неприкрытые иззубренные ребра, костлявые пальцы скелета…
Немного справившись со своим страхом, я услыхал в кустах шум. Казалось, двое человек отчаянно боролись там.
– Эмиль, Эмиль! – кричал женский голос. – Не убивай его, не надо!
– Прочь! Не мешай мне, Мари! – отвечал низкий голос мужчины.
– О нет, – продолжала женщина, – не надо, не надо, нет, нет.
– Проклятие всем женщинам! Говорят тебе, пусти!
Послышался звук яростного удара… вскрик… и в ту же секунду из кустов вынырнул человек.
– А, капитан! Удар за удар! – закричал он по-французски. Больше я ничего не слышал. Страшный удар обрушился на меня, и я упал замертво…
Первое, что я увидел, придя в сознание, была длинная рыжая борода Линкольна, потом сам Линкольн, потом бледное лицо маленького Джека и, наконец, кучка солдат из моей роты. Оглянувшись, я увидел, что лежу в своей палатке, на своей походной кровати.
– Как? Что?.. В чем дело?.. Что такое? – заговорил я, нащупывая рукой мокрую повязку на голове.
– Лежите смирно, капитан, – сказал Боб, отнимая мою руку от повязки и укладывая ее вдоль тела.
– Ожил, ожил! Вот и хорошо! – воскликнул ирландец Чэйн.
– Ожил? Да, что же со мною было? – спросил я.
– Ох, капитан, ведь вас чуть не убили. Всё они – эти мерзавцы французы, чтоб им всем провалиться!..
– Убили? Мерзавцы французы? В чем дело, Боб?
– Понимаете, капитан, вы ранены в голову. И мы думаем, что это те французы…
– Ах, теперь вспоминаю! Удар, да… но смерть?.. Смерть?
Я приподнялся на постели, словно ко мне вернулся мой ночной призрак.
– Смерть, капитан? Какая смерть? – спрашивал Линкольн, поддерживая меня своими крепкими руками.
– Капитан, верно, вспомнил скелет, – сказал Чэйн.
– Какой скелет? – спросил я.
– Ну, да, старый скелет, что наши ребята нашли в лесу, капитан! Он висел на дереве, под которым вы лежали, и качался над вами, словно знамя. Вот подлые французы!
Больше я о «смерти» не расспрашивал.
– Но где же французы? – спросил я, помолчав.
– Удрали, капитан! – отвечал Чэйн.
– Удрали?
– Удрали, капитан! Как он говорит, так и есть, – подтвердил Линкольн.
– Удрали? Что вы хотите этим сказать?
– Дезертировали, капитан…
– Почем вы знаете?
– Да ведь здесь их нет.
– На всем острове?
– Мы обыскали все кусты.
– Но о каких французах вы говорите? Что за французы?
– Дюброск и тот малый, что всегда был с ним.
– Вы уверены, что они пропали совсем?
– Мы обыскали все закоулки, капитан! Гравениц видел, как Дюброск пробирался со своим ружьем в лес. Потом мы скоро услышали выстрел, но думали, что это пустяки. Утром же один солдат нашел на земле испанское сомбреро, а Чэйн узнал, что пуля пробила палатку майора Твинга. А там, где вы лежали, мы нашли вот эту штуку.
И Линкольн показал мне мексиканскую саблю – мачете.
– Ах, вот как!..
– Вот и всё, капитан! Только я думаю, на острове были мексиканцы, и эти французы удрали с ними…
Когда Линкольн ушел, я принялся обдумывать всю эту таинственную историю. Память моя понемногу прояснялась, и вскоре все события прошедшей ночи связались у меня в общую цепь. Пуля, которая чуть не убила меня в палатке у Твинга; челнок; французские слова, которые я услышал перед тем, как удар поразил меня; самое восклицание «удар за удар» – все говорило за предположение Линкольна.
Это Дюброск стрелял в палатку, это он ударил меня по голове!
Но кто же была женщина, умолявшая его пощадить меня? Мысли мои вернулись к юноше, убежавшему вместе с Дюброском. Этого юношу я часто видел в его обществе. Между ними чувствовалась какая-то связь; юноша казался преданным рабом сильного и гордого креола. Неужели же он был женщиной?..
Я вспомнил, что меня всегда удивляли его тонкие черты, нежный голос, маленькие руки. В его повадке были и другие особенности, всегда казавшиеся мне странными. Когда Дюброска не было, юноша часто взглядывал на меня с каким-то непонятным выражением. Мне вспомнилось и многое другое, прежде казавшееся неважным. Все, что я мог припомнить, убеждало меня, что юный друг Дюброска и женщина, чей голос я слышал в лесу, – одно лицо. И я невольно улыбнулся своему ночному приключению…
Через несколько дней мои силы вполне восстановились. Рана оказалась неглубокой: фуражка ослабила удар, а оружие француза было очень тупо…
Глава VI. ДЕСАНТ
В начале марта полки, обучавшиеся на Лобосе, были вновь посажены на суда и отвезены в гавань Антон-Лисардо. Там уже стоял на якоре американский флот, а через несколько дней к нему присоединилось свыше ста транспортных судов.
На этом почти необитаемом побережье нет ни городов, ни деревень. Кругом расстилается бесконечная пустыня песчаных холмов, косматых от перистой листвы пальм.
