Александр Маро - Аластор
– Век бы ее не видеть!
– Хе-хе, – невпопад хихкнул незнакомец, принявшись зачем-то разглаживать на себе помятую черную майку с нарисованными черепами и электрогитарами. – Особое чувство юмора Аластора!
Он улыбнулся, оголив ряд желтых кривых зубов и протянув руку к маленькому пластмассовому колесику магнитофона, убавил громкость.
– Давно я его не слышал. И все же…
Незнакомец неожиданно застыл, искоса бросив взгляд на Сашку.
– У тебя появился сопровождающий, – вскользь бросил он. – Хм… надо же, я думал, Аластор недолюбливает людей.
– И ты не ошибался, – вновь без всякой учтивости обошелся Аластор.
Незнакомец задумчиво почесал узкий морщинистый лоб и заговорил каким-то совершенно услужливым тоном.
– Ну, рассказывай, что привело тебя ко мне?
Отвечать Аластор не стал. Вместо слов он снял с плеч брезентовый рюкзак и, пошарив в одном из его многочисленных карманов, извлек наружу небольшой тряпичный мешочек, с которого и отныне незнакомец не сводил своих глаз.
Возможность утолить свое любопытство – казавшееся тем единственным чувством, которое все еще теплилось в этом выжженном дотла теле – представилась тут же, когда вожделенный предмет, плюхнувшись на стол, оголил содержимое. Золотые украшения, кольца, цепочки и даже монеты с жадностью зазвенели в его руках.
– Хорошо… хорошо, – шептал незнакомец, испытывая сладостное удовлетворение, – сколько же здесь?
– Мне нужны патроны, – властно бросил Аластор, – калибр 7,62 – сто штук, 5,45 – триста штук, десять ручных гранат, морфин или промедол, антисептики и бинты.
– У-у-у, – не отвлекаясь от дела, пропел незнакомец, – на этот раз ты превзошел сам себя. Отличный улов…
В его голове уже наверняка начался счет будущей прибыли.
– Хорошо! – наконец пересчитав, выпалил он. – Все будет, только с морфием нужно подождать. Сейчас нет в наличие.
– Сколько?
– Ну… – незнакомец протянул руку к большому металлическому сейфу, подпиравшему пачки исписанных бумажных листов, и, быстро набросав код, меланхолично принялся перекладывать содержимое на стол. Сначала появились набитые патронами коробки, одна за другой, следом стали вырисовываться стеклянные пузырьки (по форме напоминающие патроны) и продолговатые бумажные упаковки с пестрыми надписями. – Не знаю, – сопровождая не быстрые действия, протянул он, – быть может, через неделю, может, через две будут. Контрабандный товар сейчас заложен. Все требуют денег… проценты. Будто весь мир сошел с ума – никто не хочет верить честному слову!
Он вновь хихикнул, и совершенно не заметил того, как тяжелый взгляд Аластора повис где-то у него над головой. Сашка оказался внимательнее. Аластор не слушал, он пристально смотрел в большую прямоугольную раму экрана, подвешенного в дальнем углу комнаты. Плоская поверхность плазменного дисплея, разделенного на шесть равных частей (по числу камер вывешенных вдоль фасада здания), была набита мозаичными фрагментами скупого пейзажа. В мелких нарезках пространства мелькающих статичным изображением домов, мусора и клыков далеких гор Сашка не усмотрел ничего необычного, на чем стоило бы заострить внимание. Но Аластор видел больше.
Его рука резким рывком скользнула ввысь и, словно кобра, впилась в тощее горло незнакомца всеми пятью пальцами. Взболтнув ногами, незадачливый торговец, приподнялся над барной стойкой и, качнув головой, будто соглашаясь на экзекуцию, ошарашенными глазами впился в пустой лик холодной маски.
– Я… я не мог, – задыхаясь, хрипел хозяин лавки. – Пойми, ведь это Черный орден! Они все равно свое возьмут. Отдай им пацана! Ну, кому нужны эти проблемы?
Лицо его налилось кровью, вены на шее вздулись, и весь этот образ отчаянного припадка на мгновение мелькнул в холодном отблеске маски, застыв где-то в глубине живых глаз Аластора.
– Знаешь, в чем твоя ошибка? – раскатисто отозвалось в узком душном помещении, освещенном тусклым светом овальной люстры.
– А-а… а? – бившись, словно в судорогах, бессвязно бурчал незнакомец.
– Ты не тех боишься, – прохрипел Аластор и, повернувшись к Сашке, ткнул пальцем в сторону слегка приоткрытой двери, видневшейся меж уложенных до самого потолка коробок и деревянных ящиков. – Беги, спрячься за ту дверь, – приказал он, и Сашка, проявив отчаянную расторопность, послушно шмыгнул внутрь.
Коридор, еще более тесный, чем тот, по которому они проникли внутрь, был залит кромешным густым мраком, в котором тонула даже тонкая полоска света, струившегося от дверной щели. Сама дверь упорно не желала захлопываться и, скрипнув за спиной давнишней ветхостью не часто потревоженных механизмов, она тут же вернулась обратно, оставив возможность не до конца отрешиться от событий, происходивших за ней. За ровной линией просвета слышалась какая-то возня, тяжелое сопение, прерывающееся глухими звуками. В ушах стоял зловещий пыл борьбы, а перед глазами пустота. Сашка невольно принялся пятиться назад, все глубже и глубже погружаясь во мрак. Маленькими аккуратными шашками он нащупывал под ногами шероховатый пол и испуганно косился на тесьму мягкого света, оконтурившую незапертые двери. Спутанные мысли сбились исключительно на ней, заставляя мучительно гадать о том, что произойдет дальше. Из всех вариантов разыгравшаяся фантазия остановилась на двух, которыми и наполнились тревожные ожидания. В первом помещение заливало ярким светом (в оставленной комнате он был не особо ярким, но в воображение наполнившей сознание он рисовался именно таким: ярким и гулким) от внезапно открывшейся двери, и в узкий коридор врывалась некая, до конца неопределенная сила. Во втором, напротив, скудная полоска света, вздрогнув, исчезала вовсе, а дверь захлопывалась и замуровывала его в кромешной тьме. Каждое из них требовало противоположных действий, но единственное, что по-прежнему руководило им в полной мере, было чувство страха, а оно упрямо двигало его все дальше вглубь коридора. Конец тревожному ожиданию наступил неожиданно и быстро. Скрипнув, дверь отскочила в сторону, и в узком пространстве обрисовалась высокая, под самый потолок, фигура.
Чахлый блеск маски, едва вспыхнув, тут же исчез, погрузившись в нахлынувшую следом темноту. В пустоте коридора раздался тяжелый звук спешных шагов. Он потянулся к Сашке, и тот, испытав что-то похожее на священный трепет, замер, снова поверив в то, что перед ним восставший из бездны ада демон, в глазах которого тлеет огонь преисподней. И лишь донесший откуда-то из самых глубин рокот оживил его.
– Скорей! – зычно рыкнул Аластор, и из его рук тут же спрыгнул яркий пучок света.
Как всегда в подобных случаях, команда Аластора, подыгранная особым тембром голоса, без промедлений преобразилась в действие. Сашка устремился вслед скользнувшему мимо электрическому свету фонарика; тот, словно верный проводник, прыгал в пустом пространстве, неистово и спешно вырезая из него едва заметные части. Вырванные из тьмы, они кружились, вспыхивали над головой и по сторонам, кусками блеклой кафельной плитки рассыпались под ногами, срывали мрак с запертых дверей, и вот, наконец, с минуту прокрутив перед глазами мутный калейдоскоп тусклой материи, остановились, замерев на толстом листе черного металла. Дверь была заперта изнутри длинным, похожим на клюв пеликана, ключом, торчавшим в замочной скважине. Мгновенно провернув его, Аластор отодвинул панель двери чуть в сторону и замер. В его руке, согнутой в локте и слегка выкинутой вперед, был зажат черный, словно отлитый из мрака, корпус выхолощенного пистолета с длинной насадкой на стволе, которая, и это чувствовалось, была привычна снимать возникшие противоречия известным ей способом. Аластор затаился, будто отсчитывая время. Недолгие минуты, секунды… и вдруг оглушительный громкий накат звучным эхом прокатился по коридору, и будто колыхнувшаяся земля чуть не сбила Сашку с ног. Гадать было нечего. Взрыв прогремел в том самом помещение, где всего несколько минут назад тощий незнакомец с размытыми чертами лица, совершенно не отложившимися в памяти, чуть пошатываясь, отсчитывал приготовленную ему плату. И это явно было дело рук Аластора. Словно дополнив эту мысль, Аластор легонько пнул дверь так, что та неспешно и даже несколько величаво слегка отошла в сторону, оголив кусок понурого пейзажа, и тут же взметнувшийся кверху пистолет раскрасил его живыми звуками выстрелов.
Стрелял он уверенно – вытянутой прямой рукой, без малейших колебаний очерчивая линии последующих атак. Резкие, отрывистые хлопки нервно будоражили застывший воздух: раз, два, три, четыре… Сашка бессознательно считал, отделяя громкие, сумбурно вспыхивающие и ложившиеся невпопад звуки от глухих, прокалывающих тишину тонкими иголочными уколами. Слабые хлопки выстрелов, вызвавшись зачинателем, поначалу были редки и шли кучно по две-три штуки в одном направлении, в ответ получая огрызавшийся, нестройный рой хаотичного ансамбля, от которого закладывало в ушах. Вытянутая рука Аластора в долю секунды меняла направление и все повторялось вновь, за тем лишь исключением, что ансамбль клокочущей какофонии неизменно редел на одного исполнителя. Так продолжалось недолго. Когда последний глухой звук выстрела слетел с длинного ствола его пистолета, пейзаж вновь опустел и скукожился до небольшого проема полуоткрытой двери, из которого были видны разве что длинные стволы труб да части преданных забвению зданий.
