Ростислав Самбук - Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман
— Спокойно! Пуля не дура, усек?
Диверсант скривился и откинулся на рядно.
— Что вам от меня нужно? — спросил с испугом.
— Ну не прикидывайся, — с издевкой сказал Толкунов. — У тебя все уже позади… — Услыхал на лестнице легкие шаги Бобренка, не оглядываясь добавил: — Посмотри, Игорь, какого красавчика взяли. Хотел обвести нас вокруг пальца.
Видно, только сейчас, услыхав это страшное для него слово, парень окончательно сообразил, что случилось: губы у него задрожали, лицо перекосилось. Бобренок ждал, что он сейчас заплачет, но диверсант только сжал зубы, закрыл глаза, пошевелил запекшимися губами и прошептал:
— Что же не стреляете?
— Э–э, так не делается! — Толкунов посуровел: — А ну поднимайся!
Парень раскрыл глаза и покорно встал на колени — Толкунов быстро связал ему руки за спиной.
— Давай двигайся, — подтолкнул его капитан.
Он первым шагнул к люку и спустился с чердака, за ним полез агент — неловко, чуть не упал, и Толкунов поддержал его. Бобренок прихватил гимнастерку с лейтенантскими погонами, рюкзак, валявшийся в сене, и пропустил впереди себя лесника.
Старая женщина стояла внизу и со страхом смотрела на них.
— Что ж будет? Что ж будет?.. — Она едва шевелила губами, а руки нервно перебирали кромку фартука.
— А ничего особенного, — ответил Толкунов. — Отвезем куда надо, там его допросят…
— Степа! — вырвалось у женщины. — Что же ты натворил?
Толкунов подтолкнул диверсанта к выходу:
— Вперед!
Тот, покорно опустив голову, вышел во двор. Бобренок быстро перебрал вещи в его рюкзаке. Ничего особенного: хлеб, консервы, пистолетные обоймы, белье. И деньги — три толстые пачки.
Майор тщательно обыскал агента. В заднем кармане галифе нашел два запасных комплекта документов, выписанных на два лица: на лейтенантов Иванцова и Семенишина. У диверсанта было две легенды. Согласно первой он являлся представителем запасного полка, командированным для размещения склада особой части. По другой версии должен был изображать представителя штаба фронта, уполномоченного проверять санитарное состояние воинских частей.
— Ну что ж, лейтенант Иванцов, будем разговаривать? — спросил майор не без иронии. — Или будем играть в молчанку?
Агент смотрел тупо, словно ничего не понимал, и только левое веко у него подрагивало.
— Ты, Степа, расскажи все, — подошла к нему старуха. Заглянула в глаза, но тот будто не видел ее. — Ты расскажи, может, и прощение выйдет.
— Какое там прощение… — чуть не заплакал юноша. — Конец мне, тетя. Простите, что и вас подвел.
Капитан подошел к нему почти вплотную:
— Отвечай быстро и правдиво — это единственное твое спасение. А вы, тетенька, идите в дом.
Парень судорожно глотнул слюну, опустил голову и произнес:
— Я скажу… Я все скажу!
— Фамилия?
— Олексюк.
— Имя?
— Степан.
— Сколько вас было?
— Трое.
— Где остальные?
— Мы договорились через два дня встретиться на базаре в Ковеле.
— Какое было задание?
— Знал только старший.
— Кто он?
— Мы все из разведшколы… — Олексюк назвал место, где действительно дислоцировалась школа немецких диверсантов.
— Фамилии двух других?
— В школе их звали Вячеславом Харитоновым и Григорием Власюком.
— В нашей форме?
— Да, Харитонов — старший лейтенант, Власюк — как и я.
— Документы у них на чьи фамилии?
— Старший — Горохов, а Власюк — Васильченко.
— Еще раз подумай, для тебя это очень важно: какое было задание?
— Честно говорю: только Харитонов…
— Опиши его внешность.
— Ну, среднего роста, как и я. Метр шестьдесят восемь или семьдесят. Остроносый, чернявый…
— Власюк — радист?
— Да.
— Опиши его.
— Лысоватый, спереди у него залысины. Средний он — ни черный, ни белый.
— Кто провожал на задание?
— Лейтенант Кнаппе.
Это было похоже на правду — фамилия лейтенанта Кнаппе фигурировала и раньше, когда забрасывали диверсантов на нашу сторону.
— Откуда родом? Из Жашковичей?
Олексюк покачал головой:
— Из Квасова. Пятнадцать верст отсюда.
— И тебя забросили сюда как местного?
— Наверно, так.
— Ты приземлился вчера, закопал парашют в овраге, потом встретился с двумя другими?
— Они сами меня нашли.
— И бросили на произвол.
— Сказали, что встретимся на базаре в Ковеле через два дня, если оклемаюсь.
— Они знают, где ты?
— Да.
— А где они?
— Не сказали.
Все стало ясно: агент с поврежденной ногой выбыл из игры, возможно, старший списал его совсем, однако Олексюк местный, знает, судя по всему, здешние леса как свои пять пальцев, вероятно, его выбрали специально для выполнения именно этого задания, а тогда…
Капитан обернулся к Бобренку, который стоял рядом и следил за реакцией агента. Они отошли в сторону.
— Что предлагаешь? — спросил Толкунов.
— Нужно доставить к Карему, там допросим еще раз.
— Пустим на базар?
— Я — за.
— И я. Он никуда не денется…
— Если те двое придут…
Толкунов развел руками. Здесь никто ничего не может гарантировать, все зависит от опыта и интуиции двух других агентов. Им, конечно, нужен человек, хорошо знающий здешние леса, — могут и рискнуть. Но теперь все равно рано или поздно их задержат. Правда, наверное, как и этот, имеют еще по комплекту документов, однако известны их приметы, если Олексюк не соврал. Впрочем, вряд ли соврал, какой ему смысл? Необходимо скорее поставить в известность Карего. Рация в «виллисе», а Виктор остановился в километре–полутора отсюда.
— Я к машине, — бросил на ходу Толкунов.
7
Корова жевала жвачку в сарае, пахло навозом. Юрка, выросшего в городе, раздражал этот острый запах. Он метался на сене и не мог уснуть. Сотник Муха недовольно проворчал:
— Вертишься, как муха в кипятке.
Видно, забыл, что сам зовется Мухой. Юрко тихо засмеялся, сотник сообразил отчего и недовольно засопел.
— А вам в кипяток не хочется, друг сотник? — ехидно спросил Юрко.
— Ты, Гимназист, не забывай, с кем разговариваешь!
— С большим паном.
— Пан не пан, а только раз стукну, и конец тебе…
— Не имеете права, друг сотник.
— Это почему же? Я здесь все права имею.
— Без меня не справитесь.
Юрку спорить с Мухой не хотелось, повернулся на бок, пожелал сотнику приятного сна, но на того, вероятно, напала бессонница — сел на сене, опершись спиной на стенку сарая, где расположились на ночлег.
