Рафаэль Сабатини - КАРОЛИНЕЦ
– Под предлогом обеспечения мира в Джорджии, а на самом деле для беспрепятственного вторжения его армии в Южную Каролину, генерал Превост предлагал джорджийцам заключить с ним соглашение о нейтралитете. Окончательная судьба провинции, как и судьба прочих колоний, должна была бы определяться по окончании войны. Мы можем предложить ему такой же нейтралитет.
Он умолк. Онемев от возмущения, участники совета переглядывались, ища поддержки друг у друга. Первым опомнился молодой полковник Лоренс. Он шагнул к столу и срывающимся голосом выразил общую мысль:
– Боже! И вы считаете, если Превост согласится с подобным предложением, то на это пойдем мы?
– Не вы ли, мистер Ратледж, когда речь шла о Джорджии, объявили его предложение просто смехотворным и не достойным даже ответа? – заметил Молтри.
– И тем не менее, – упрямо продолжал Ратледж, не обращая внимание на протесты всех, кто был в палатке, – теперь я предлагаю то же самое.
Все снова онемели. Вскоре, однако, Молтри обрел дар речи.
– Разрази меня гром, да все ли вы взвесили? – Он недоверчиво смотрел на губернатора, словно в первый раз его видел. – Вы сказали, что все обдумали. А вы подумали, что это предложение означает не только капитуляцию Чарлстона и обороняющих его войск, но и капитуляцию всей Южной армии под началом генерала Линкольна?
Взгляд Ратледжа было дрогнул, встретившись с голубыми глазами командующего, но сразу же снова стал твердым.
– Да, я подумал, – ответил он.
Гедсден хлопнул себя по бедру и вскочил на ноги, дрожа от злости.
– Тогда вот мое мнение, – прорычал он. – Одним словом, вы – подлый изменник, Ратледж! Подлый изменник, – повторил он, – и заслуживаете веревки.
Ратледж выглядел совершенно спокойным, но лицо его приобрело свинцовый оттенок. Зловещее, полное угрозы бормотание доносилось со всех сторон. Он собрал всю свою волю в кулак.
– Ваша грубость не сослужит нам доброй службы, – сказал он с хладнокровием, весьма далеким от его истинных чувств.
– Грубость?! – воскликнул молодой Лоренс. – После того, что вы нам предложили, никакой эпитет не будет слишком грубым. Мы изменим не только себе, но и союзникам, которые рассчитывают на нас. Черт возьми, Ратледж, кто вы – предатель или трус? Спасти свою шкуру, изменив интересам всей Америки – в этом вы добиваетесь нашей поддержки? Интересно, вы… – он запнулся, натолкнувшись на немигающий взгляд губернатора. – Ладно. У меня нет ровным счетом ни малейшего желания участвовать в дальнейших дебатах. Я ухожу. Мое место не здесь. Иду готовиться к встрече неприятеля, – и, презрительно фыркнув напоследок, статный полковник развернулся на каблуках и решительно зашагал к выходу из палатки.
– Одну минуту, полковник Лоренс! – В тоне Ратледжа послышалась угроза. – Вы вольны уйти, если угодно, но помните, что заседания Тайного совета секретны. Я пригласил вас на это совещание, отчасти в надежде извлечь пользу из вашего военного опыта, отчасти из-за вашего английского образования и английских связей, предполагая назначить вас одним из уполномоченных на переговоры.
– Вы мне льстите, сэр, – скривился Лоренс.
– Я хочу лишь предупредить вас, сэр. Насколько я успел заметить, осмотрительность не входит в число ваших достоинств.
Поняв эти слова как намек на дело под Кузохэтчи, Лоренс покраснел до корней волос.
– Не могу ответить вам этим же комплиментом, сэр, – парировал он.
Ратледж, игнорируя шпильку, жестко продолжал:
– Приказываю не упоминать за этими стенами о том, что вы здесь слышали. В противном случае последствия будут более серьезные, чем недавно, когда вы ослушались приказа командующего. Я не потерплю беспорядков ни среди солдат, ни в городе.
Лоренс вытянулся во весь свой немалый рост.
– Рано или поздно нынешняя кампания завершится, мистер Ратледж, и тогда у меня найдется парочка возражений в ответ на ваше оскорбление. Но пока это время не настало, я – ваш покорный слуга. Не стоит добавлять страха по поводу моей неосмотрительности к тем кошмарам, которые вас уже терзают. – И он выбрался наружу.
Ратледж опустил голову. Гедсден, человек в общем-то черствый, почувствовал, что к его негодованию примешивается жалость. Он сделал попытку уговорить губернатора, но тот резко оборвал его, не дав даже начать.
– Не стоит затевать новые споры. С согласия Совета или без такового, но я выступлю перед британцами с объявленными мною сегодня предложениями.
Жалость Гедсдена мгновенно сменилась приступом буквально душившей его ярости.
– Проклятый предатель!.. Значит, говорите, вы посмеете сделать это без согласия Совета?
Ратледж встал. Лицо его было непреклонно.
– Да поможет мне Господь, я сделаю это. И я знаю, что делаю. Можете называть меня трусом, предателем, кем угодно. Ваше мнение мне безразлично. У меня есть долг перед народом Каролины, который облек меня высшей властью. И я выполню свой долг, несмотря на оскорбления, обвинения и даже угрозы.
Достоинство, с которым держался этот человек, укротило гнев собравшихся.
– В таком случае вы выполните его без моей помощи, – сухо поклонился Гедсден и повернулся, чтобы уйти вслед за Лоренсом, но, натолкнувшись на Молтри, остановился и положил руку на плечо генерала. – Помни, Уильям, что командуешь здесь ты! – произнес он сурово.
Генерал хмуро усмехнулся.
– Будь спокоен – пока я командую, город не будет сдан. Мистер Ратледж настаивает на своем предложении, вот пусть и пошлет его британцам от своего имени. Но не от моего. А когда те его примут, генерала Превоста ждет неожиданное открытие. Он вдруг обнаружит, что любые соглашения, достигнутые с гражданским губернатором, не распространяются на военного коменданта Чарлстона.
– Да, да! – закивал в знак одобрения Гедсден и удалился.
За ним последовали двое других офицеров, которые козырнули Молтри, демонстративно не замечая губернатора.
Джон Эдвардс заявил, что снимает с себя всякую ответственность за любые действия Ратледжа и тоже собрался уходить, позвав с собою Фергюссона и третьего горожанина. Те охотно присоединились, но прежде Фергюссон счел своим долгом высказаться:
– Подумайте хорошенько, прежде чем сделать следующий шаг, Джон Ратледж! Иначе вы можете вдруг обнаружить, что ступили на виселицу. Если вы продадите нас британцам… Короче говоря, будьте осторожны. – Он обратился к Молтри: – Действуйте согласно вашему здравому смыслу, генерал, и, будьте уверены, мы вас поддержим. – И Фергюссон покинул палатку.
Ратледж бесстрастно стоял все на том же месте, не проронив ни слова. Но Лэтимер, внимательно за ним следивший, заметил, как бескровные губы губернатора скривились в убийственно презрительной усмешке.