Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973
— Помогите! — раздался за шкафом голос Трубека. — Или хотя бы не стойте на дороге. Здесь есть дверь в другую комнату.
Соколовский потрогал полоски бумаги, которыми были заклеены щели в двери.
— Придется сделать экспертизу.
— А это что за чудеса! — эксперт выудил из-под шкафа листок тетрадной бумаги с нарисованными на ней черепом и перекрещивающимися костями.
Соколовский взял бумажку.
— Тайны тысячи чертей и одной ведьмы. Детективный роман в четырех частях. Не хватает только подписи «Фантомас», и сразу стало бы ясно, кто убийца.
— Это она, сама старуха Лоренц, рисовала, — тут же стала плаксиво оправдываться Геновева Щепис. — Она мне всегда под дверь подсовывала такие картинки.
— Очень романтично, — посочувствовал капитан. — А вы на чем же отыгрывались? Что ей подсовывали вы? Быть может, вот это? — И он поднял с пола окурок папиросу.
Технический эксперт взял находку пинцетом, — Визитная карточка, нетипичная для женщины. Прикус скорей всего мужской. В лаборатории уточним.
— Вот, я все-таки нашел роман. — Трубек протянул. Соколовскому книжку в желтом переплете.
— «Катапульта», — прочитал инспектор вслух. На титульномлисте стоял штамп библиотеки. — Здорово!. Оказывается, старушку интересовали актуальные проблемы современной молодежи. Как вам это нравится доктор? Василий Аксенов.
Страуткалн стояла возле комода и разглядывала хобот металлического слоника..
— Сомневаюсь, — смущенно отозвалась женщина. — Вряд ли она много читала. Моя пациентка жаловалась на зрение.
— Оригинальная штучка, — Трубек взял слоника и тщательно, осмотрел со всех сторон.
— Антикварная вещица, — заметила Майга Страуткалн, — Слоник всегда стоял вот тут на комоде. Но, помнится… у него был отломлен хвост. А этот цел и невредим.
— Может быть, снова отрос, — пошутил Соколовский. — В природе разные бывают чудеса. А теперь, товарищ следователь, напишем протокол осмотра места происшествия. Садись, Борис, тут ведь начальник ты.
5Голубой «Запорожец» резко затормозил у здания суда. Майга Страуткалн, в нетерпении ожидавшая мужа, подбежала в машине.
— Где ты был так долго, Эдвин? Сейчас тебя вызовут!
Эдвин Страуткалн с невозмутимым спокойствием оглядел себя в зеркальце, провел расческой по белокурым волосам и разгладил брови. Высокий лоб, прямой, с небольшой горбинкой нос и глубоко посаженные, искрящиеся глаза давали ему повод считать себя интересным мужчиной. Он неторопливо вышел из машины, тщательно запер дверцы и направился к парадному.
— Ну как там дела? — равнодушно спросил он.
— Сегодня допрашивали соседей и дворника. Знаешь, Эдвин, я ничего больше не понимаю. Всегда считала себя хорошим психологом. Но эту несчастную женщину я все-таки не раскусила. Кое-какие странности я за ней замечала, однако…
— В ее возрасте это бывает, — заметил Эдвин.
— Сегодня о ней высказывали свое мнение несколько человек, — продолжала Майга. — О покойниках не принято говорить плохо. Тем не менее должна сказать, что моя пациентка была на редкость злой и нелюдимой. Какая-то отщепенка…
— Таких тоже на свете немало.
С подчеркнутой галантностью Эдвин распахнул перед женой дверь, пропуская ее первой.
— Ты сегодня удивительно хороша. Была в парикмахерской?
Майга вспыхнула.
— Благодарю за комплимент, но он неуместен. Неужели тебя совсем не интересует этот суд?
— Больше всего меня интересует, чтобы всегда была прекрасной моя жена.
— Пустомеля!
— Теперь моя очередь благодарить за комплимент.
Они остановились перед дверью зала заседаний.
— Перестань, Эдвин, дурачиться. Ты же знаешь — я впервые в жизни на суде. Странная вещь: я всегда себе представляла прокурора невероятно строгим и желчным старцем с громовым голосом и парализующим взглядом питона. А этот ничего похожего! Даже иногда улыбается.
— Свидетель Страуткалн! — выкрикнул кто-то.
Эдвин открыл дверь и вошел в зал.
Председатель медленным движением снял очки и пристально смотрел на Страуткална, покуда секретарь записывала в протокол имя и фамилию свидетеля.
— Где вы работаете? Должность?
— В научно-исследовательском институте. Старший инженер.
— Что вам известно по делу об убийстве Алиды Лоренц?
— По сути, ничего, — пожал плечами Эдвин.
— Вы были на месте происшествия?
— Нет, там была моя жена.
— Вы знали Алиду Лоренц?
— Нет, не знал.
Судья принялся листать дело.
— Возможно, у прокурора есть вопросы?
Роберт Дзенис подался вперед.
— Пожалуйста, расскажите суду, когда и при каких обстоятельствах вам угрожали?
— Это произошло на третий вечер после того, как убийство было обнаружено. Около одиннадцати вечера позвонил телефон. Жена сняла трубку, и я заметил, что она побледнела. Какой-то незнакомый человек грозил рассчитаться с Майгой, если она будет вмешиваться в расследование убийства Лоренц. На следующий вечер звонок повторился. На этот раз трубку снял я. Мне велели передать жене, чтобы она не вздумала впутаться в эту историю. Не то будет плохо. Мол, в Риге хватает темных закоулков.
— Что вы на это ответили?
— Сказал, что сообщу в милицию.
— И сообщили?
— Да, жена поставила в известность прокуратуру.
— Том первый, сорок третья страница, — повернулся к судьям адвокат.
Дзенис продолжал:
— По всей вероятности, жена вам подробно рассказывала о происшествии на улице Вайрога?
— Разумеется, мы ничего не скрываем друг от друга. Тем более такой кошмарный случай.
— Быть может, вам известно, с кем еще она об этом говорила?
— Не знаю. Возможно, с приятельницами или с сослуживцами.
