Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара
– Так вы собираете здесь легенды и занимательные истории? – удивился Винс. – Думаю, здесь их кладезь.
– Расскажите что-нибудь, – попросила Клэр.
Саша и Марина обменялись понимающими взглядами. Он подмигнул:
– Задай-ка им, Маришка, Льорону. На ночь глядя, в адовом сумраке, в недрах джунглей будет самое оно.
– Льорона – это слишком страшно, – вмешался в беседу неслышно подошедший Хосе и обратился к Марине: – Если хотите, я расскажу вам историю от моей бабушки. И будет вам в копилку мексиканского фольклора.
– Конечно, – обрадовалась Томина. – Послушать аутентичные байки кажется настоящим обретением. А то у нас сегодня тот еще денек выдался.
– Что-то случилось? – участливо спросил Винс.
И Беловежский поспешил поведать об аварии сам, спокойно, с долей юмора и иронии, чтобы Марина снова не погружалась в неприятности этого происшествия. Но девушка не удержалась от своего комментария:
– На ровном месте! Мы и имя его знаем. Некто Энок Гутьеррес, какой-то энкаргадо в археологических зонах.
Ей хотелось всему миру поведать об этом непорядочном мексиканце, который своим поступком, по мнению их очаровательного мента, мог даже запятнать честь страны.
– Наверно, это проделки duendes, – неожиданно засмеялся Хосе.
– Duendes? Кто это?
– Садитесь с нами. Расскажите, что обещали, – пригласила Марина хозяина к столу.
Мексиканцы за столиком в углу, похоже, тоже заинтересовались происходящим, замолчали и придвинули стулья поближе. Однако, загасив свечу на своем столе и потерявшись в темноте, они предпочли остаться инкогнито.
Хосе устроился в торце стола и заговорил, слегка посмеиваясь:
– Всякие легенды, страшилки и байки рассказывала нам с братом бабушка. Казалось, ей доставляло удовольствие пугать нас и видеть наши вытаращенные от страха глаза. Вероятно, через страх она внушала нам какие-то правила жизни: туда не ходить, здесь не гулять, этого не делать.
Слова эти вызвали бурную реакцию: все оживленно зашумели, явно вспоминая своих бабушек.
Между тем хозяин продолжил рассказ:
– Мой прадедушка имел ранчо и занимался разведением и продажей скота. Разъезжая по всей стране, он скупал тощую скотину, обихаживал ее, откармливал и перепродавал. Во время этих поездок он приобрел четыре жены…
– Как четыре? – поразилась Клэр.
– Да. Полигамия – это нормально для Мексики того времени. Есть деньги – можно иметь столько жен, сколько сможешь содержать.
– Христианам? – удивилась Марина.
– Да. Католикам – пожалуйста. Прадед был католик. Главное – нести ответственность за все четыре семьи и достойно обеспечивать их.
– Надо же! И это были официально оформленные жены? – в недоумении выспрашивали девушки.
История эта, однако, нисколько не взволновала мужчин: и Саша, и Винс сохраняли полную невозмутимость.
– Конечно, нет, – отвечал Хосе. – Официальной была только одна жена, остальные – наложницы. Но все семьи: и жены и дети, всего двадцать шесть детей, – считались родственниками и общались друг с другом.
– Вот это да! – не удержался Винсент. Вышедших из малодетных семей индивидуалистичных европейцев это сражало наповал.
– Моя бабушка оказалась вторым ребенком и второй девочкой моего прадеда. Пока рождались одни девочки, он обучал их выполнять мужскую работу на ранчо. С двенадцати лет бабушка, как ковбой, скакала на лошадях, училась бросать лассо, ловить скот, ставить метки раскаленным железом. Она пасла коров и ухаживала за ними, уходила на дальние пастбища с отцом и другими пастухами. Иногда они ночью оказывались среди пустынных холмов, где на километры вокруг не было ни одной хижины для ночлега. К ночи животные собирались все вместе, а проснувшись, разбредались. Чтобы пометить новых животных, пастухи вставали до восхода солнца, раньше коров.
Слушатели, как завороженные, внимали рассказу. Городские жители, они открывали для себя совершенно иной, неведомый мир – жизнь сельской Мексики давнего времени, видимо мало изменившуюся и по сей день. Конечно, все самое волнующее еще впереди, но Томина уже предвкушала, какой потрясающий материал предстоит ей сегодня обработать.
– Ночевали коровы обычно под большим деревом среди холмов, – хозяин вернулся к своему повествованию, – трава там не росла. И на пыльной поверхности оставались примятые ложбинки от коровьих туш. – Он затих, нагнетая обстановку, и окинул слушателей взглядом, словно говоря: «Ну, что, готовы?». – Так вот, среди этих ямок от коровьего постоя, как рассказывала бабушка, были заметны следы малюсеньких человечьих ножек. Это следы дуэндес, говорили пастухи.
– Дуэндес? – прошептала Марина.
– Так называют умерших некрещеных детей. По преданию, они большие пакостники. Испуганная бабушка не поверила пастухам, полагая, что это просто следы маленьких детей. Но пастухи высмеяли ее: «И ты думаешь, маленькие дети могут разгуливать одни по долинам и холмам в такой дали от каких-либо поселений?»
– Она видела эти следы один раз? – уточнила Марина.
– Нет, конечно. Она встречала эти следы на дальних пастбищах неоднократно.
– И какой же вред приносили эти несчастные малыши? – растроганно спросила Клэр, не желая верить, что бедные, рано умершие малютки способны нести зло.
– В Мексике существует поверье, что дуэндес воруют маленьких детей.
– Как? Каким образом? – ахнули девушки.
– Они же сами дети и зовут живых детей поиграть, а в играх уводят их далеко от дома и губят.
– Да-да. Следы дуэндес встречаются повсюду, – вдруг послышался из темноты голос одного из мексиканцев. – Они бродят по долинам, по берегам рек, их следы отпечатываются на песке, подходят близко к селениям.
Беловежский, до сих пор переводивший взгляд с Хосе на Марину, неожиданно повернул голову на звук нового голоса и стал вглядываться во тьму, не осознавая и не задумываясь, что именно привлекло его внимание.
– В одной из семей прадеда случилась как раз такая беда, – вновь заговорил Хосе. – Однажды жена его не обнаружила дома младшего сына, четырехлетнего Хуана. Обойдя всю деревню и расспросив соседей, она выяснила, что на заднем дворе одного из домов натоптали маленькие босые ножки. Она в испуге бросилась к своему дому… и точно, возле сарая за домом увидела следы. Два дня они с соседями искали мальчика и нашли истерзанное дикими собаками маленькое тельце несчастного Хуана на берегу реки. Вокруг на песке виднелось множество младенческих следов.
Повисла пауза. Внезапно тени заплясали и задергались по лицам и предметам, и вдруг их поглотила полная тьма.
– Черт подери! – вскричал Хосе. – Я так увлекся страшилками, что не заметил, как догорела свеча. Сейчас я ее поменяю.
И он направился к кухне. Но мексиканцы успели зажечь свою свечу, и один из них уже нес ее к общему столу, поставил ее перед Винсентом, улыбнулся и произнес:
– Вы позволите нам с нашей свечкой присоединиться к вашей интересной беседе?
– Конечно, присаживайтесь, – радушно пригласил француз, будто он был организатором этой вечеринки.
Тот, кто принес свечу, опустился на стул возле Беловежского, а второй – напротив, рядом с Томиной. Она вперила взор в Сашиного нового соседа, перевела взгляд на Сашу, точно стараясь привлечь его внимание. Однако он не заметил ее призывного взгляда, отвечая на вопрос сидевшей рядом Софи.
Вернулся Хосе и водрузил новую свечу в бутылке прямо перед мексиканцами. Теперь весь стол оказался более или менее освещенным, проявились из темноты лица.
– Я Винс, моя девушка Клэр. – Француз начал круг представления, который завершили новые участники беседы:
– Мы мексиканцы Педро и Антонио.
– Скажите, Хосе, а вы верите в эти бабушкины сказки? – поинтересовалась Марина.
Хозяин рассмеялся:
– Сейчас уже, безусловно, не верю. Тогда же это стоило мне бессонных ночей или ночных кошмаров.
– И в гибель Хуана не верите? – ужаснулась Клэр.
– Думаю, россказнями про дуэндес родители прикрывали собственную безалаберность. Детей было много, за кем-то не уследили, он убежал играть, упал в ущелье, утонул или попался злым псам. Чтобы заглушить угрызения совести, родители утешали себя подобными историями про дуэндес, сваливая на них собственную вину.
