Ева Ночь - Вверх тормашками в наоборот
- Что-то идёт не так...
Он смотрел поверх моей головы, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Меня кинуло в озноб: именно об этом я думала, когда без конца оборачивалась по дороге к замку.
- Они... скрывались, боялись... Охота на мерцателей - очень тонкое искусство. А тут примчались. Им будто защита нужна. Безопасное место. Но почему-то пришли сюда, а не в Ираннин сад...
Я попыталась поймать ускользающую догадку, поэтому щёлкнула пальцами, чтобы Геллан заткнулся. Помогло.
- А с каких таких делов мчаться им в Ираннин сад? Только потому, что там мимеи? Насколько я помню, ты сидел в кустах и ждал, чтобы поймать мерцателей. Значит мимеи - только еда. Они не предупреждают об опасности, не умеют отличать хорошее от плохого. Иначе мерцатели были бы неуловимыми!
Геллан хмурит брови, пытаясь понять, к чему я веду. Надо сжалиться, а то вскипят мозги во властительной голове - что делать тогда будем?
- Тяпка. Думаю, это её лап дело.
- Урурур! - трётся довольная мордочка о мои ноги. Видать, хвалит меня за догадливость.
- Завтра часть мерцателей переедут в Долину. Будут обживать новые территории. Им там понравится. И меданы будут рады до визга.
- А пойдут? - сомневается Геллан.
Я корчу мину оскорблённой невинности:
- Побегут. За мною вслед, естественно.
Он кидает взгляд из-под мохнатых ресниц, кивает и, осторожно переставляя ноги, уходит из сада. Я смотрю ему вслед. Прямые плечи, стремительный шаг. Сильвэй, подпрыгивая на шести лапах, умудряется не отставать и тереться о его ноги одновременно. Бедный Геллан. Как же ему тяжело из спокойной размеренной жизни погрузиться в бесконечный хаос... Но кто говорил, что поймать и терпеть небесный груз - легко?..
Глава 49
Кое-что о любви и ненависти. Пиррия
Смотреть в огонь - забава детства. Три огонька - так называла их мама. Отца, Ивайю и её - Пиррию. Она, меньшая, не помнила матери. Все образы - со слов старшей сестры. Ивайе досталось больше: мамина теплота и мягкость, ласковый голос и воспоминания. То, чем обделила Обирайна меньшую из сестёр...
Некому было рассказывать сказки на ночь. Немногословный отец целыми днями пропадал в угарище. Его сильные руки ковали оружие и утварь, а в пламени топил он тоску по ушедшей в Далёкий Путь жене.
Он приходил домой усталый, пахнущий кожей, металлом и жаром, гладил большой ладонью по ярким головкам дочерей, молча ужинал, выслушивая девчоночье щебетанье, редко вставлял слово и ложился спать. А они с Ивайей устраивали гляделки в пламя очага, и тогда старшая шёпотом рассказывала истории о маме...
Пиррия завидовала - страшно-страшно и сильно-сильно - всем детям, даже выродку Геллану: у него была мать. Ещё тогда поклялась стать сильной, сильнее всех, выше и могущественнее, чтобы завидовали ей.
В детских играх бросала вызов и выигрывала, побеждала мальчишек, бесстрашно расквашивала носы и хохотала, ощущая, как бурлит тёмное пламя внутри. Клокочет и ищет выход.
Она без сожаления покинула Долину, когда выяснилось, что ей уготован путь сайны. Ничуть в этом не сомневалась: всегда знала о своей исключительности...
Пиррия смотрит в огонь не мигая. Проводит ладонью над шаловливыми языками. Годы учёбы позади. Самая лучшая, самая быстрая, самая молодая... Ленивые коровы учатся десятилетиями, а ей удалось вознестись раньше всех.
Есть всё: любимая, послушная, как котёнок, стихия, маленький замок, положенный ей по статусу. Нет только душевного равновесия из-за небольшой заковыки, занозы, царапины на гладком пути взлёта.
Мерзкий выродок, урод Геллан... Они росли вместе, посещали занятия муйбы. Он то появлялся в Долине, то пропадал на годы. Участвовал во всех детских играх, нередко был бит, но никогда не жаловался. С возрастом становился красивее и крепче, но всё равно оставался выродком.
Когда-то, по-детски, она даже была влюблена в него... Самый красивый мальчик в Долине и самый отстранённый и непонятный. Всегда на расстоянии, всегда готовый уклониться, не ответить ударом на удар. Это его она учила танцам. Это он мастерил ей лук и стрелы и первым видел, как запустила она в небеса свой самый первый огнешар. Это она пыталась поцеловать его, а он отклонился, сделал вид, что ничего не было. И этого она ему не простила. Ни тогда, ни сейчас.
Именно в тот момент перестал он быть полудругом, превратившись в объект ненависти и насмешек, злых шуток и издевательств, козней и подстав разного пошиба. Правда, ненадолго: они в очередной раз расстались. Геллана мать схоронила от злобного Пора в Братстве, а Пиррия отправилась учиться, чтобы стать сайной...
Она стремительно поднимается на ноги, делает несколько бесцельных шагов, до боли сжимает виски горячими пальцами... Воспоминания не могут уменьшить ненависть. Она бы хотела забыть тот день, но он следует за ней через годы, мучает стыдом и бессилием, а от этого зажигает в груди чёрное пламя, которое готово порвать её на части, но не уменьшает свой накал, а ширится и захватывает её с ног до головы, от макушки до пяток, не оставляя ни пяди плоти, что клокочет от ярости и гнева.
Раз за разом переживает она своё унижение - снова и снова, чтобы убедиться: ничего не изменилось, ничего не забылось: стоит перед глазами и терзает болью...
Она вернулась в Долину на несколько дней. Молодая семнадцатилетняя сайна, знающая себе цену. Ей давно стали чужими эти люди. Друзья детства, превратившиеся в ничто. Постаревший отец, растрачивающий силу на ковку металла. Старшая сестра, выскочившая замуж, чтобы рожать детей. Яркоголовая медана - самая низшая, ниже только деревенские муйбы, чей удел - принимать роды, лечить да учить детишек. Они для неё чужие, она для них чужая - тогда поняла чётко, раз и навсегда. Все эти люди не ровня ей, не чета.
- Сестрёнка! - радостно кричала Ивайя и прижимала Пиррию к груди, а она не чувствовала ничего: ни любви, ни теплоты. Скрывала презрительную улыбку, оглядывала убогое жилище и удивлялась: она здесь выросла?.. Она жила здесь?..
Ивайя тараторила, рассказывая местные сплетни. Пиррия слушала в пол-уха, скользила взглядом по неровным мейхоновым стенам и скучала.
- Геллан наш в очередной раз вернулся, - доверительно сказала сестра, и Пиррия вынырнула из своих мыслей.
- Да? - спросила спокойно и безразлично, чувствуя, как бешено заклокотало сердце в груди.
- Беда случилась, Пирр, - сетовала Ивайя. - Дракоящер его чуть не прикончил.
- Очень интересно, - пропела она, чувствуя, как от возбуждения начинают потрескивать волосы.
- Еле очухался. Недавно вот стал спускаться в Долину. Теперь ты низачто не узнаешь красавчика Геллана. Солнечные камни изуродовали его.
