Петр Бобев - Опалы для Нефертити
Он не стал брать отпуск, а телеграфировал об отставке и, не дожидаясь ответа, приехал сюда вместе с Марией. Не зря говорят, что птичка счастья два раза на одно плечо не садится. Либо он разом поправит все дела, либо пропадет. А Мария увлеклась существованием бесхлорофилловых растений. Вместе с ними приехал и следопыт Бурамара, не пожелавший расставаться со своим недавним шефом. Молчаливая, скрытая привязанность возникла за последний год между добродушным полицейским и мрачным, замкнутым метисом. Никто не знал, откуда он. Ему разрешали жить в городе, потому что не было сомнений в том, что он метис. И никто, кстати, не слышал ничего дурного об этом сорокалетием молчуне, двадцать лет назад предложившем полиции свои услуги следопыта. Тогда вся Австралия была потрясена страшным убийством дочери одного фермера. Полицейским собакам не удалось напасть на след преступника. Бурамара пришел сам и сказал инспектору: «Я найду убийцу!» И через две недели привел его в наручниках.
Время от времени черная кровь прадедов пробуждалась. Он исчезал на месяц-два и снова возвращался, чтобы с еще большей страстью взяться за работу.
Сейчас Бурамара и Мария бродили в окрестностях, собирая растения, пораженные странной болезнью. Лишь они не интересовались опалами, в то время как Крум Димов просто обезумел. Он рылся в земле с утра до позднего вечера. Возвращался, валясь с ног от усталости, наскоро ужинал и засыпал, когда Мария еще рассказывала ему о своих находках. Но все впустую: ни одного опала — только глина и гравий. И Крум тоже еще вчера завидовал Биллу Скитальцу. Один такой камешек мог бы решить дело с тем проклятым чеком.
Том Риджер спросил:
— Ну, что вы думаете?
— Ничего не думаем, — огрызнулся Скорпиончик. — Ты начальник, ты и думай!
— Сейчас я вас послушаю. А потом решу.
— Нечего решать! Раз ты полиция, будешь нас охранять, а не справишься, выберем другого.
— Споры здесь не помогут! — вмешался Крум. — Говорите, кто что видел, что слышал?
Присутствующие переглянулись, пожали плечами. Тут выступил вперед сморщенный старичок. Все звали его Пастором, так как он утверждал, что когда-то изучал богословие.
— Опалы меняют свой цвет, — почти прошептал он. — Здоров их владелец — один цвет. Болен — другой.
— Что в этом общего с убийством? — отмахнулся от него Том.
— Как что? — оскорбился Пастор. — Вчера вечером, когда я посмотрел на опал, говорю покойному, да простит его бог: «Билл, вроде в камне кpacнеет что-то. На кровь похоже». И вот…
— Глупости! — грубо оборвал его Том.
Но тут несколько человек шумно запротестовали:
— Никакие не глупости!
— Всем известно, что драгоценные камни могут предсказывать будущее.
— И лечат! Аметист предохраняет от пьянства, бирюза приносит счастье в любви.
— А агат предохраняет от сплетен и землетрясений…
— Это что, одно и то же — сплетни и землетрясения?
— Рубин вызывает страсть, топаз — ревность, аквамарин — нежность.
— Драгоценные камни получаются из радуги.
— Нефрит защищает от удара молнии…
Том едва остановил бессмысленный поток высказываний.
— А какой камень предохраняет от ножа?
Люди вдруг умолкли, вспомнили, зачем они собрались. Джонни Кенгуру сказал:
— На этом месте аборигены продырявили мое одеяло копьями.
— Они не убивают ножами, — подтвердил Крум.
— Каждый убивает тем, что под руку подвернется.
— Не всегда. Иcследованиями установлено, что англичане и бельгийцы предпочитают яд. Индусы и те, кто жили в Индии, — удушение, американцы и белые австралийцы — пистолет, американские негры и итальянцы — нож…
Невольно он перехватил злобный взгляд Джонни Кенгуру. Внезапное подозрение мелькнуло у Крума: ведь Джонни — итальянец. Но прежде, чем он успел обдумать свое предположение, издалека послышался сигнал, который высвистывала Мария, да так пронзительно, как ни один из ковбоев. Пять первых нот песни «Милая родина» давно уже стали «позывными» для болгарской молодежи, проживавшей в Аделаиде и Вирджинии. Сейчас в этом свисте чувствовалась явная тревога.
Крум поспешил навстречу.
Задыхаясь от волнения и усталости, Мария рассказала:
— Мозаика, как на фруктовых деревьях! Ее вирус поражает хлоропласты — носители хлорофилла, — и распространяется на весь лист.
— Ты видела еще где-нибудь такую? — спросил Крум.
— Нет.
— Почему ты тогда уверена?
— Я убеждена, что это вирус. Неизвестная, зловещая болезнь, распространяющаяся с невероятной быстротой. Большинство вирусных болезней поражают определенные растения. Эта же — пожирает все подряд: с акации переходит на сорго, с сорго — на кенгуровую траву, на эвкалипты и спинифекс. Вчера еще зеленая поляна сегодня выглядит так, словно покрыта инеем.
Мужчины, собравшиеся вокруг, молчали с недовольным видом. Их это нисколько не волновало. Только брат проговорил:
— Из-за этого вся паника?
— Не из-за этого! — заговорил Бурамара. — А из-за нападения.
— Что?
Мария объяснила вместо него:
— На нас скатился огромный камень. Хорошо, что бурамара был рядом. Он толкнул меня в какую-то щель, и обломок пронесся мимо.
По-видимому, этот случай оставил ее равнодушной, и она продолжила:
— Представляете, что произойдет, если болезнь распространится на всю страну?
— Что в этом страшного?
Она перевела дыхание и почти выкрикнула:
— Гибель!
Крум похлопал ее по плечу.
— Увлекаешься, сестричка!
— Нет и нет! Без хлорофилла нет растений, нет жизни!
Бурамару также не волновала судьба флоры. Его встревожило нападение.
— Камень нарочно столкнули люди.
При этом известии Крум всполошился.
— Какие люди?
Бурамара опустил голову.
— Чернокожие!
— Ты видел их?
— Только издалека. Мне не знакомы их следы. Когда чернокожие смотрят на следы, это все равно, что белые смотрят на лица.
Мария уточнила, что после того, как мимо пронеслась каменная громада, они увидели бегущих, словно серны, нескольких голых аборигенов. Бурамара оставил ее в расщелине, а сам вскарабкался на скалу. Там, откуда была сброшена глыба, лежали два деревянных шеста, виднелись следы шести человек. Бурамара не стал преследовать убегавших, потому что боялся Радужной Змеи.
Том Риджер задумчиво покачал головой.
— Значит, снова дикари! Это из секты «Курунгура». Они хотят всех аборигенов собрать в пустыне, чтобы в последний раз помериться силами с белыми. Похоже, их пророки, «джинигарбы», решили, что пришло время схватки. Ничего, мы дадим хороший урок!
