Майн Рид - Беспомощная рука, или возмездие Дикого леса
— Погоди-ка! Постой! Дик ничего не должен знать об этом. Это несчастье сведет его с ума. Разрази меня гром, если я знаю, что он может с собой сделать. Когда все уладится, ему можно будет рассказать все. Он все равно узнает, рано или поздно. Он должен узнать, но, черт возьми, не будем терять время. Ты можешь идти. Нет, погоди! Нет, иди, иди, и принеси мне бутылку. Ничего не говори ему о том, что случилось! Но он все равно догадается, что что-то произошло. Он будет расспрашивать, чтобы узнать подробности. Он вернется вместе с тобой. Это будет то же самое, что обо всем ему рассказать. Хорошо, пусть придет. Наверное, так будет лучше. Хорошо, приведи его вместе с собой. Ему уже можно появиться здесь — даже если эти парни увидят его, ему ничего не угрожает после того, что здесь произошло. Скорее, дочка, только не забудь про бутылку! Теперь лети как молния! Живо!
Наверное, не совсем как молния, но настолько быстро, насколько могли нести ее ноги, молодая девушка побежала по дорожке, ведущей к хижине. Она совсем не думала о том, какую горькую весть предстояло ей передать тому, кто ждал ее в хижине отца. Ее собственное горе было достаточно сильно и заглушало все прочие мысли.
Тем временем старый охотник, не дожидаясь дочери, продолжал действовать, делая все возможное, чтобы вернуть Пьера к жизни. Он чувствовал, что тело еще теплое. Ему казалось, что пострадавший все еще дышит.
— Что же здесь произошло? — задавал он себе вопрос, осматривая тело и пытаясь найти объяснение. — Одна его рука связана, в то время как другая свободна! Это загадка. Что это может означать?
— Без сомнения, они собирались его повесить, бедного мальчика! И они сделали это, я уверен. Но за что? Что он такого сделал, почему они разозлились и повесили его?
— Выиграл у них винтовку, и они, чтобы вернуть ее, повесили мальчика? Эта винтовка была только поводом, чтобы заманить его в ловушку — дьявольскую, адскую ловушку.
— Возможно, они только намеревались подшутить над ним. Возможно, они задумали напугать его, но когда эти шалопаи выкинули эту глупую шутку, гончие собаки взяли след, и все они бросились в погоню за каким-то зверем, позабыв о бедном мальчике.
— Остается только поражаться всему тому, что случилось здесь!
— Если же это не так, то чем вызван этот ужасный поступок? Разрази меня гром, если я понимаю его причину.
— Итак, шутка это или нет, она завершилась трагедией. Бедный мальчик!
— Черт побери, я заставлю их, этих маменькиных сынков, дорого заплатить за это. Тебя, мистер Альф Брэндон, и тебя, мастер Рэндалл, и тебя, Билл Бак, всех, каждого из вас.
— Ага! У меня возникла идея — замечательная идея! Клянусь Богом, я могу хорошо заработать на этом. Хорошая мысль, Джерреми Рук! У тебя была нелегкая жизнь в последнее время, но ты будешь глупцом, если не теперь обеспечишь себе легкую и веселую жизнь в будущем — вот глупые молокососы, олухи царя небесного! Хo-хo, вы, юные сынки богатых родителей, вы, юные повесы! Я сделаю так, что вы сполна заплатите за эту глупую шутку, причем таким образом, что вы и представить себе не можете! Не будь я Джерреми Рук, если я не сделаю это!
— Но что же делать с телом? Нельзя оставлять его здесь. Кто-то может явиться сюда, и это может все испортить. Если они действительно пошутили, они непременно придут, чтобы посмотреть, чем дело кончилось. Погоди-ка, я слышу выстрелы. Наверное, они уже убили медведя. Значит, скоро они вернутся сюда, и если они появятся, они не должны увидеть тело. Я им скажу, что забрал тело и унес его далеко отсюда. Они не будут спрашивать меня о подробностях.
— Нет, Дик не будет возражать. Я не позволю ему возразить. Как здорово было бы это для него, но особенно для меня — в высшей степени здорово! Это поддержит меня на старости лет. Пускай Дик отправляется за своим золотом. У меня свой путь.
— Что ж, не стоит терять время. Я должен отнести его в хижину. Это мне вполне по силам. Я встречу их по дороге, и Дик с девочкой мне помогут.
Этот странный монолог не занял много времени. Все это было сказано вполголоса, пока говоривший прилагал усилия, чтобы вернуть пострадавшего к жизни; и при этом он чувствовал, что в Пьере Робидо действительно еще теплится жизнь, когда поднимал тело с земли и уносил с поляны.
Пошатываясь под тяжестью ноши — даже для молодого человека такая тяжесть была бы значительной — он снова вступил на дорожку, ведущую к своему жилищу. Старая собака-медвежатник, с большим куском мяса в зубах, вырванным из туши убитого медведя, семенила следом за человеком.
Стервятники, которых больше не тревожило присутствие людей, живых или мертвых, спустились на землю и без помех продолжили свое пиршество.
Глава VIII. КЛЯТВА ХРАНИТЬ СЕКРЕТ
Оставим черных стервятников, дерущихся над останками медведя, и перенесемся в место неподалёку, где лежит на траве туша ещё одного медведя. Рядом с ней — совсем другие действующие лица: шесть всадников и дюжина собак.
Это те самые молодые охотники, которые разбили свой бивак на поляне; а медведь — тот, что имел неосторожность заглянуть в их лагерь.
Животное только что было убито — его задушили собаки, а охотники добили одним-двумя выстрелами. Но не все собаки уцелели: две или три из них — самые молодые и неосторожные — лежали мёртвые рядом со зверем, которого они травили.
Охотники только что прискакали сюда и остановились над черной окровавленной тушей. Преследование, короткое и быстрое, закончилось; и теперь, впервые после того, как покинули поляну, они оказались в состоянии размышлять. И сразу же страшная мысль посетила их.
— О Боже! — воскликнул молодой Рэндалл. — Индеец! Мы оставили его висящим на дереве на одной руке!
— О Господи, в самом деле! — повторил за ним Спенсер; все шестеро побледнели и с испугом посмотрели друг на друга.
— Если он отпустил ветку, то он…
— Если! Несомненно, он отпустил, и давно. Прошло уже добрых двадцать минут, как мы покинули поляну. Невероятно, чтобы он провисел так долго — это просто невозможно.
— И если он отпустил ветку?
— Тогда он мертв.
— Но ты уверен, что петля была у него на шее? — ты, Билл Бак, и ты, Альф Брэндон — ведь это вы двое сделали это!
— Ага! — огрызнулся Бак. — Вы же сами видели. И она непременно затянулась, если он сорвался. Конечно, мы не думали, что все так закончится; и кто мог предположить, что как раз в это время медведь выскочит из лесу? Черт побери, если черномазый отпустил ветку, он уже мертв, и всё тут. Теперь ничего не поделаешь.
— Что будем делать, ребята? — спросил Граббс. — Это грязное дело теперь будет нелегко уладить, я думаю.
У них не нашлось ответа на эти слова. У каждого на лице появилось какое-то странное выражение. Это было скорее опасение за возможные последствия, нежели раскаяние. Некоторые, более молодые и менее беспечные, как будто немного сожалели о случившемся, но всё же преобладал страх.
