Станислав Валах - Партизанские ночи
Подбегаем к бараку, в котором находится склад оружия, клуб и столовая.
«Юзек» с «Валеком» остаются на страже. Вместе с «Болеком» мы пытаемся проникнуть внутрь, но дверь не поддается. «Болек» орудует отмычкой, но безрезультатно. Ломом не можем воспользоваться, чтобы не наделать шума.
В эту трудную минуту до нас доносится рокот идущего из Освенцима поезда. Этот шанс необходимо немедленно использовать.
Я приложил к оконному стеклу мокрый от дождя мешок. Еще минуту приходится выжидать. Теперь действовать! Грохот проезжающего поезда заглушил звон разбитого стекла. «Болек» просунул руку в образовавшуюся дыру и открыл крючок. Мы выждали еще пару минут.
В бараке царит тишина. Входим. На ощупь пробираемся в столовую. Нам нужно проникнуть в другой конец здания, где за коридором, разделявшим барак на две половины, находится склад. Дорогу преграждает дверь. «Болек» снова орудует отмычкой. В напряжении прислушиваемся, как передвигается собачка замка.
Через минуту мы оказываемся перед следующей дверью, которая ведет к нашей заветной цели. Лучик света от фонаря «Болека», который он пропускает между пальцами, ползет по двери оружейного склада. Она так сильно укреплена стальными полосами и так надежно обита железом, что сломать ее имеющимися у нас средствами невозможно. Мы останавливаемся в полном отчаянии.
— Идем обратно, — говорит «Болек» со злостью.
И мы снова в столовой. Быстро находим радиоприемник, который тут же отправляется в мешок. Чтобы не уходить с пустыми руками, мы набираем папирос, сигар и сладостей. Это все пригодится в отряде. Остальные продукты уничтожаем, давая выход злости.
Из казарм уходили тем же путем, только в несколько измененном порядке. Впереди шел «Юзек», взвалив на спину мешок с приемником. За ним следовал я, неся на спине добытые продукты. Последним, прикрывая нас, с пистолетом в руке двигался «Болек». Так мы дошли до проволоки и довольно долго разыскивали проход.
На опушке леса я приостановился, поджидая «Болека». Он все не шел. Неужели он не может проползти? Я вернулся к проволоке и увидел, как он, наклонившись, поливает какой-то жидкостью из бутылки наши следы.
После продолжительного марша через лес мы присели, чтобы минутку передохнуть. Тут «Болек» и объяснил нам свои загадочные действия. Отправляясь вчера на операцию, он припомнил лекцию в тюремном «университете». Он сидел тогда вместе с уголовниками. От них и узнал о различных способах сбить со следа полицейскую собаку. Так, рассказывали они, можно рассыпать по земле молодой перец, полить ее уксусной эссенцией или керосином. В доме лесника под рукой оказался только керосин, вот «Болек» и взял его, чтобы «замести следы».
Мы добрались до намеченного места в лесу, где уложили в ров мешки, старательно маскируя их ветками и хвоей. На страже нашей добычи остался на безопасном расстоянии «Юзек». Он должен был проследить, обнаружат ли немцы наш след и как далеко он их заведет. Около полудня я сменил на посту «Юзека». До вечера немцы так и не появились.
Через два дня мы передали радиоприемник товарищам из Езерок. Он долго служил партии, вылавливая в эфире известия, которые мы помещали в газете «За Вольносць».
Хотя операция прошла не совсем удачно — оружия мы не добыли, — переполох среди гитлеровцев мы учинили немалый. Только на следующий день они рассыпали по всем направлениям подле казарм сотни воспитанников Райхсарбайтсдинста и местную полицию. Целый день прочесывали они местность, но вернулись с пустыми руками.
Теперь немцы не чувствовали себя спокойно даже в собственных казармах.
Весть о нашем налете широко разошлась среди трех тысяч польских рабочих фабрики «Батя» в Хелмеке. Вера в постоянно пропагандируемую немецкую силу была подорвана. До нас дошли слухи, что немецкая полиция предъявила серьезные претензии воякам из Райхсарбайтсдинста за то, что те подверглись нападению в собственных же казармах. Их коменданту пришлось выслушать немало неприятных слов и насмешек полиции. А несколько дней спустя мы дали им еще одну такую же возможность. Мы нанесли визит самому коменданту Райхсарбайтсдинста, рассчитывая найти у него оружие. Он жил в Хелмеке неподалеку от железнодорожной станции. Мы тихо пробрались в здание через окно подвала, однако и здесь нас ждала неудача. Какие-то две женщины на ломаном польском языке объяснили нам, что «герр командант» уехал по делам службы в Катовице. Мы обыскали все помещение, но оружия так и не нашли. Только в шкафу на плечиках висел элегантный мундир Райхсарбайтсдинста.
— Он отлично подойдет мне, — сказал я «Болеку».
— Ну-ка примерь, посмотрим, — отозвался тот.
Мундир сидел хорошо, и мы забрали его с собой. Это была единственная награда за наш визит к коменданту. Мундиром этим я потом не раз пользовался, поскольку он был неплохим прикрытием во время ночных хождений. Я даже сфотографировался в нем на память.
ПЕРВОЕ ТРОФЕЙНОЕ ОРУЖИЕ
Поскольку ни в казармах, ни у коменданта Райхсарбайтсдинста нам так и не удалось добыть оружия, я решил по-прежнему искать его у бауэров — немецких колонистов. Каждый из них был вооружен. По отношению к польскому населению они вели себя нагло, давая почувствовать свою принадлежность к «расе господ».
Хозяйства бауэров лежали ближе к ментковской группе, которая находилась под моим непосредственным командованием. Ребятам там еще не приходилось сталкиваться лицом к лицу с гитлеровцами. За плечами у них был всего лишь опыт снабженческих операций, которые мы называли «тихими». Сотням расположенных в районе немцев мы могли противопоставить всего лишь горстку людей.
Я сообщил ментковской группе о своем плане. К моему предложению они отнеслись довольно скептически. Я понимал ребят. У них не хватало опыта и веры в собственные силы. А тут нужно было быть готовыми ко всяким неожиданностям. И неудивительно, что партизаны ментковской группы начали высказывать сомнения и опасения. Посыпались вопросы и ответы. Я приводил целый ряд примеров, известных мне по литературе и из нашей газеты «Гвардиста», иногда даже выдумывал различные случаи, лишь бы доказать ребятам, что внезапностью и смелостью можно достигнуть многого. В конце концов мне удалось их убедить. Через несколько дней мы собрались в условленном месте.
Операцию мы решили провести на другом берегу Вислы, в деревне Подольшье. Вечером 13 апреля «Винцент» переправил нас через реку. Как обычно, я оставил его у лодки, а мы направились к хутору Бани.
Нашей целью был дом бауэра Штейера, рассчитанный на две семьи. Штейер, впрочем, как и все остальные немцы в деревне, славился тем, что постоянно ходил в поле, вооружившись двустволкой, и вылавливал заключенных, бежавших из лагеря в Освенциме, из лагерей военнопленных, среди которых было много немецких солдат, а также беглецов с принудительных работ в Германии. Эти несчастные с полным доверием заходили в деревню. Хозяева — немецкие бауэры — сдавали их прямо в освенцимские крематории.
