Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая
Женщина молчала.
— Мы вам с ребятами ограду делали.
Женщина молчала.
— А после завершения дела вы еще нам банку маринованных опят вынесли. На закусь.
Женщина молчала.
— А я еще тогда похвастался, что у меня дома в сарайке есть запас соленых рыжиков.
Женщина молчала.
— Помните, у вашего мужа в тот момент заблестели глаза?
Женщина молчала.
— Вот я и решил принести вашей семье в подарок баночку рыжиков…
Пантелеймон засуетился, хотел достать подарок из мятого целлофанового пакета, в котором он его принес сюда, но, смущенный молчанием хозяйки дома, сунул ей баночку рыжиков через ограду прямо в пакете.
Женщина не без некоторой брезгливости взяла у него пакет. Сказала начинающему сыщику: «Ждите». И ушла в дом.
Минут пятнадцать Пантелеймон стоял и додал. Но из коттеджа никто не выходил.
«Чего стоим, кого ждем?» — сказал себе агент семейной безопасности и отправился восвояси.
Когда он уже подходил к автобусной остановке у технологического университета, сзади послышался голос:
— Мужик, постой!
Пантелеймон обернулся.
К нему на роликовых коньках лихо подкатил лохматый юноша с серьгой в ухе и неожиданно сунул в руку стодолларовую купюру:
— Вот, мать просила вам передать.
— Я же от чистого сердца вам рыжики принес… — соврал Пантелеймон.
— Тогда давай сто баксов назад, — ухмыльнулся юноша. — Я им найду применение.
Пантелеймон подумал и не вернул деньги.
В автобусе, держась за поручень, он лихорадочно думал: «Он! Точно он, — начинающий сыщик имел в виду хозяина дома, известного костромского предпринимателя, — организовал похищение у меня рыжиков! Все у него было: и коттедж, и английский газон вокруг него, и жена в японском кимоно, и сын на роликовых коньках. А вот соленых рыжиков не было. Вот он и решился на это дело… А жена его испугалась, что я вычислил, кто это сделал, поэтому и решила откупиться от меня сотней долларов».
Вечером того же дня у Пантелеймона дома за хорошо накрытым столом собрались он и его верные друзья Вован и Рудик. Ушлый Вован уже успел сгонять в ближайшую сберкассу, поменял сто долларов на рубли, и стол прямо-таки ломился от выпивки и закуси. Друзья держали совет, продолжать ли Пантелеймону расследование или нет.
— Вначале я был уверен, что это сделал Ленька Голубцов, — докладывал гостям хозяин дома. — Ведь что он мне в ходе следственного эксперимента заявил? Что объелся грибами на всю жизнь! А как ими можно вообще объесться? Разве что зараз двадцать банок съесть… А потом я решил, что это сделал предприниматель из Пантусова. Тот, которому мы в начале лета ограду вокруг коттеджа делали. Ведь его жена в ходе аналогичного эксперимента мне за одну банку рыжиков сто долларов дала! Ну, кто за банку соленых рыжиков, пусть и ядреных, такие деньги просто так может дать?! Явно откупалась от меня. Чтобы я шум не поднял.
— У богатых свои причуды, — сказал Вован.
И добавил:
— А может, ты ей понравился?
— Ничего себе понравился, она даже со мной разговаривать по-человечески не стала, — ответил Пантелеймон.
— А еще подозреваемые есть? — поинтересовался Рудик.
— Есть. Я ж тебе уже говорил. Егорка из Малышкова, с которым мы пантусовскому предпринимателю ограду делали. Он тоже знал, что у меня в сарайке соленые рыжики хранятся. Я зачем у вас три банки рыжиков попросил? Чтобы и ему следственный эксперимент учинить.
В конце концов друзья решили провести этот эксперимент вместе. Вован, который знал место обитания Егорки, вызвался завтра его найти и пригласить выпить в один из заволжских баров.
Назавтра друзья, вместе с последним подозреваемым, Егоркой из Малышкова, появились в известном заволжском баре «Вдали от жен». Командовал парадом Пантелеймон. Он подошел к стойке бара, за которой стояла миловидная блондинка, и по-хозяйски распорядился:
— Нам для начала по кружке пива и по соточке.
— Водкой мы уже не торгуем, — ответила блондинка.
— А почему?
— Это вопрос не ко мне, а к депутатам Государственной думы. Они запретили торговать крепкими спиртными напитками в таких барах, как наш.
— Это почему же? — поинтересовался Пантелеймон.
— Потому что его владельцем является физическое лицо, а не юридическое.
— Да и больно надо, — сыграл роль обиженного Пантелеймон. — У нас с собой есть. Нам бы только четыре стаканчика.
— Не получите и этого, — сказала блондинка.
— Отчего такие строгости?
— Да оттого, что любое распитие водки в нашем баре теперь чревато большим штрафом.
— А где же не чревато?
— Там, где ее сейчас пьют все. На природе.
Компания вышла из бара «Вдали от жен» и пошла на пустырь между улицами Стопани и Магистральной. Вокруг каждого дерева здесь были остатки от пикников. С большим трудом они нашли березку, рядом с которой не валялось ни пустых бутылок, ни пластиковых стаканов, ни оберток от закусок, и решили расположиться тут.
Пантелеймон достал из пакета бутылку водки и банку с рыжиками. Вован вынул из кармана одноразовые стаканчики и вилки. А Рудик тут же расстелил под деревом газету.
Когда они выпили «по первой», Пантелеймон предложил всем закусить рыжиками.
— А это что за грибы? — спросил приглашенный для следственного эксперимента Егорка из Малышкова.
— Рыжики, — пояснил Пантелеймон.
— Я таких грибов не знаю, — сказал Егорка. — Хотя все горячие точки прошел: Сумгаит, Карабах, Косово.
— Ты бы еще Ирак назвал! Вот там-то точно таких грибов нет, — сказал Рудик.
— Я, правда, ребята, таких грибов не знаю, — настаивал на своем Егорка, отказываясь есть рыжики. — Мы с женой каждое воскресенье за железную дорогу в малышковский лес за грибами ходим. Эти самые… матрешки постоянно находим, сыроежки. Даже зонтики берем. А вот таких грибов отродясь не находили.
— Ладно, колись, — прямо сказал ему Вован.
— Я, ребята, честное слово, не колюсь. Вот только водку пью…
Когда Пантелеймон после следственного эксперимента возвращался домой, он думал: «Он! Точно он похищение у меня рыжиков организовал. Ибо зачем в противном случае ему было ваньку валять, что он таких грибов не знает. Все их знают… Своих корешей по службе в горячих точках подговорил, вот те у меня рыжики и украли…»
Когда Пантелеймон навеселе вернулся со следственного эксперимента домой, то неожиданно обнаружил там жену.
Она, что-то держа за спиной, сказала ему:
— Пляши, тебе письмо.
Пантелеймон уже сто лет не получал ни от кого писем, поэтому с большим удивлением взял у жены красивый конверт (уже вскрытый), достал оттуда бумагу, сложенную вчетверо, развернул и стал читать текст, напечатанный на компьютере:
