Персиваль Рен - Похороны викинга
Наш план был совершенно прост. Полдюжины избранных героев Аззигига должны были расправиться с ленивыми пастухами. Проделать это, по возможности, без шума. Потом все винтовки Аззигига должны были дать залп по лагерю туарегов с возможно более короткой дистанции. Кода туареги бросятся в овраг, а они несомненно это сделают, чтобы укрыться от огня противника, в их тылу неожиданно должна была появиться вся французская армия в полной походной форме. С трубачом, вызывающим на бой новые батальоны.
Надо сказать, что жители деревни вели себя великолепно. Они были прирожденными воинами, и мы придали им бодрости. После громового залпа, данного с дистанции в сорок метров, они бросились на туарегов как одержимые. Когда мы четверо внезапно появились сзади, разбойники совершенно растерялись и мгновенно были окружены.
Жители деревни в несколько минут отплатили за обиды, которые столетиями наносили им и их предкам горные разбойники. Их было шесть человек на каждого туарега, и они знали, что за ними стоим мы. Поэтому они быстро расправились со своими противниками… Нам, конечно, не удалось спасти туарегов, да мы и не собиралась этого делать: все же нам удалось избавить побежденных от пытки.
Результатом этого боя было то, что мы уехала из Аззигига на великолепных верблюдах мехари, одетые в полные костюмы туарегов, специально вышитые для нас благодарными деревенскими дамами. Жители деревни не знали, как нас отблагодарить. Они сделали все, что могли. Дали нам лишнего верблюда, нагруженного провизией и водой, и проводника до следующей деревни или оазиса на нашем пути.
Мы выглядели страшными разбойниками – туарегами до последней мелочи. Сухие и загорелые Хэнк и Бедди великолепно выглядели в своих костюмах и были в восторге, как мальчики, играющие в индейцев. Они быстро научились одеваться и привыкли ко всем частям своего нового туалета. Труднее всего было привыкнуть к синим шарфам, которые носят туареги. Я не знаю, откуда они взялись у кочевников, эти шарфы. Может быть, они были остатком столетней традиции и введены в те времена, когда туареги еще были белой расой и заботились о своем цвете лица. Возможно, что они служили для защиты от песка в ветреную погоду, а может быть, были придуманы для того, чтобы наводить панику на врагов.
На наших верблюдов мы навьючили полные мехи воды и кожаные мешки, наполненные туземным хлебом и ужасной кашей из теста, замешанного растительным маслом и луком и посыпанного красным перцем. На вьючного верблюда мы нагрузили гигантские седельные мешки, наполненные кормом для верблюдов и большие мехи с водой.
Мы выбросили наши военные седла и заменили их арабскими. Единственными европейскими предметами, которые у нас остались, были наши винтовки и горн Дигби. Однако и это не было ненормальным. Я уже успел заметить, что туареги были вооружены самыми современными и великолепными винтовками. Большинство их оружия было итальянского производства. Вероятно, оно было захвачено в Триполи, а может быть, привезено алжирскими контрабандистами.
Таким образом, наше вооружение не могло ни у кого возбудить подозрения, а горн Дигби, разумеется, был спрятан.
Перед нашим отъездом деревня решила устроить праздник. По-видимому, наши любезные хозяева решили показать нам, на что они способны. Нам приготовили довольно приличное жаркое из козы и огромное количество крошева из моркови, хлеба и яиц. Старшина выставил из своих погребов (из-под кровати) огромный мех выдержанного пальмового сока высшего качества, бродившего, по крайней мере, неделю.
Я спросил Хэнка, что он думает об этом напитке.
– Здорово пущено, – ответил он и предложил мне найти лучшее определение этого напитка.
– Стоило бы, пожалуй, остаться и жить с этим удивительным племенем, – заметил Бедди, пытаясь грациозно есть при помощи пальцев, что, впрочем, было нелегко.
– Да, остаться здесь падишахами, – согласился Хэнк.
– И завести гарем, – деловито добавил Бедди. – Кстати, почему в пиршестве не участвуют девицы? – спросил он, оглядываясь на группу женщин сидевшую поодаль и любовавшуюся на торжество победителей.
– Заткнись, не обращай внимания на женщин, – сказал Дигби. – Когда ты с мусульманами, не подходи к их женщинам.
– Надо думать, что ты прав, приятель, – согласился Бедди. – А жаль. Вон там сидит такая девочка, что просто прелесть, и смотрит на меня по-настоящему… Хитрая девчонка… Что делать, нельзя же ради этого драться с индейцами… Эх, прямо беда… – И он тяжело вздохнул.
Изгнанники
Я мог бы написать несколько томов о наших приключениях в Сахаре, которую мы в качестве туарегов исколесили от Французского Судана до Британской Западной Африки.
Мы ехали на юго-запад, когда могли, и на северо-восток, когда нам приходилось, например, когда нас взяли в плен туареги к северу от Лира и повели к границе Марокко. Мы путешествовали в течение целого года и за это время описали почти полный круг. Однажды мы были в Эль-Хилли, в двухстах милях от Тимбукту, в другой раз мы подошли к Агадему, вблизи озера Чад, а потом оказались в пятистах милях севернее Бильма.
Иногда жажда и голод заставляли нас присоединяться к караванам соли и даже к караванам работорговцев. Обычно эти караваны шли совсем не туда, куда нам было нужно, но приходилось идти с ними, чтобы не погибнуть в безводной пустыне.
Иногда за нами охотились туареги, иногда в деревнях нас встречали залпами, принимая за грабителей. Бывало и хуже: несколько раз мы, совершенно изнуренные, подходили к оазисам и встречали там французских солдат. Нам, конечно, приходилось поворачивать и уходить. Мне кажется, что никто из европейцев не видал тех доисторических развалин, которые видали мы. Это были развалины городов, погибших задолго до создания всех тех, о которых мы слыхали.
Мы не встретили королевы Атлантиды и не нашли неизвестной белой расы греческого происхождения, управляемой женщиной в короткой юбке и с бурным темпераментом. Увы, ничего подобного мы не встретили. Мы видели только страшно бедный первобытный и грязный народ, с которым нам приходилось жить и общаться.
Конечно, мы никогда не добрались бы до конца без Хэнка и Бедди. Они еще в Америке имели опыт путешествия по пустыне. Только благодаря их храбрости и изворотливости, а также благодаря нашему знанию арабского языка мы смогли выжить весь этот страшный год. Когда мы встречались с арабами, то становились необычайно набожными. Хэнк и Бедди были марабутами, взявшими на себя обет молчания, а мы были сенуситами, с таинственными целями отправлявшимися в Тимбукту из города Куфра в Ливийской пустыне. К счастью для нас, мы ни разу не встретили настоящих сенуситов. Кроме того, наша задача в значительной степени облегчалась огромным количеством разных сект, дервишей и прочих фанатиков, а также разнообразием различных диалектов арабского языка. Но, вероятно, больше всего нас спасали наши винтовки, наша нищета и заносчивое поведение.
